Лепрозорий (СИ) - Ариса Вайа

Сердце Евы екнуло. Испарина скользнула по вискам. Туда.

— Пошли, — пробурчал кот, хватая Люцию за запястье и увлекая за собой. — Сними засов, дальше я сам, — и он принялся щелкать пальцами, пока все они не засияли так, будто под кожей горели кристаллы.

Бескрылая с трудом подняла тяжелую деревянную задвижку. Осторожно положив ее рядом с дверью, едва сдержала кашель. Под курткой тянулась розовая паутина, облегчая каждое движение, но надолго ее не могло хватить.

— Вот он, твой райский сад, — презрительно бросил Хайме, касаясь пальцами ворот.

Черная дверь от прикосновения кота пришла в движение. Высеченный круг под его руками засиял пунцовым и провернулся. По десяти трещинам разошлось лиловое пламя, охватывая дверь целиком, рисуя замысловатые узоры по краям. Защелкали замки. Стальные ворота пунцовой рамой обрамляли последний элемент.

— Теперь ты, — устало позвал кот Химари, пропуская ее к воротам.

Десять элементов заканчивали прорисовываться. Скала, Волна, Пламя, Ветер, Цветок, Кошка, Солнце, Месяц, Песочные часы. Последним засиял в самом центре силуэт огромного раскидистого дерева. Вся дверь переливалась узорами, пряча черную сталь, оставалось только темное пятно в лиловой кроне.

Химари коснулась круглого замка, дверь поглотила и ее пламя. Впитала его, как жадная земля – воду. Слизала, будто кумо.

Последним стало яблоко, засиявшее чужеродным светом. Щелкнул последний замок, и ворота приоткрылись ровно настолько, чтобы мог зайти человек без крыльев. Теплый струящийся свет опутал залу, мягко растекся по пыльному полу и замер, не дойдя до тоннелей.

— Ладно, я пошла, — пробурчала Люция, невольно кладя руку на рукоять ножа. — Я быстро, подождите тут.

— Я с тобой, — тихо пискнула Ева и зажмурилась, боясь гнева фурии. Но кошка ее опередила, всучив одну из своих катан.

— Не стоит ходить в Райский сад безоружной, — мягко прошептала она, стиснув пальцы Евы на рукояти клинка. Люции ничего не оставалось, кроме как взять паучонка с собой. — Этот меч — самый лучший клинок, который можно вообразить. Он рубит даже ангельскую сталь, — как бы невзначай обронила кошка, ласково поцеловав паучонка в лоб.

Люция нахмурилась, Райский сад казался ей ловушкой. И Хоорса еще не было. Ни записки, ни весточки, а ведь она опоздала на два месяца. Согласится ли он исполнить план с таким промедлением? Простит ли?

— Пошли уже! — недовольно пробурчала фурия, махнув Еве рукой. Проводила кошек взглядом. Химари уже села, подвернув ноги под себя, а Хайме принялся расчесывать ее спутавшиеся волосы. Открытие врат райского сада отняло у них немало сил, кровь отлила от лиц и рук, дыхание стало тяжелее и чаще. Но они и слова упрека не сказали.

— Спасибо, — чуть слышно шепнула им Люция, за руку уводя Еву в райский сад.

Лиловый свет поглотил их, обнял и успокоил. Все на свете, вся жизнь стала такой глупой, наивной и простой. Стоило лишь окунуться в этот осязаемый свет, и ощущение самой себя растворялось в нем, смешивалось, исчезало. Все внутри трепетало, словно найдя свой истинный дом, место, где всегда ждали, всегда понимали. Никогда раньше никто из них не испытывал такого простого счастья. Теплого и мягкого, как бок пушистой кошки. Простого и доброго, как искренние подарки познавших боль и страдания. Ласкового, понимающего, родного. Хотелось остаться здесь навсегда.

Люция поморщилась, чувствуя, как саднят лопатки на месте отрезанных крыльев, как горят ноги, покалывает спина. Но и эти ощущения утонули в лиловом свете.

Когда глаза привыкли, Люцифера смогла разглядеть райский сад. Одни лишь кристаллы окружали ее, уводя узкой тропой через расщелину в зал, сияющий еще сильнее, еще теплее, еще роднее. Душу так и звало рвануть туда и остаться навеки, впитывая и поглощая каждой клеточкой чистое счастье, радость просто жить. Но бескрылая одернула себя, грубо напомнив, что внутрь идти нельзя. Хоорс не стал бы говорить об этом, не будь веской причины. Это ловушка, просто ловушка. Капкан, готовый сожрать ее душу живьем.

Тряхнув головой, она повела паучонка к маленьким кристаллам поближе к двери. Ева вяло последовала за ней.

Внутри паучонка бушевала целая буря. Опутывающий ее свет казался не просто прекрасным, дарил не только счастье. Но и что-то еще, не поддающееся пониманию. Виски ныли, голова наливалась свинцом. Она знала, что это за место, и помнила хозяина сада. Воспоминания дробились, крошились, будто их насильно запихивали в ее маленькую голову.

Евин разум раскалывался, трескался, разбивался. Осколки его смешивались, разрывая сознание. Она вспоминала, как рождалась и умирала в лепрозории сотни раз. Сотни жизней, и все это была она, всегда всякий раз пытающаяся найти дорогу в райский сад. Даже собственная, жалкая паучья жизнь растворилась как капля в океане тысяч других. Но всегда ее звали Евой. Каждую жизнь — Ева.

Не в силах терпеть чудовищную боль, Ева заорала, что было мочи. Вырвала руку, из последних сил растянула на непослушных пальцах паутину и вплела в виски.

Воспоминания зашевелились снова, укладываясь по порядку, от паучьей жизни к самой первой. Осколки памяти вставали на свои места – тысячами разбитых зеркал. Время между ними стиралось, они смешивались в одну бесконечную жизнь. Ева рухнула на колени, тяжело дыша, переживая вспышками одну жизнь за другой. Сотни, тысячи раз. Разум сходил с ума.

— Ева? — такой далекий, совсем чужой голос на мгновения выхватил из мучительного забытья. Ева подняла голову и посмотрела на склонившуюся над ней женщину чужими глазами. Пыталась вспомнить, кто она, что здесь делает, и как ее зовут.

Люцифера.

Разбитая мозаика прожитых жизней сложилась до самого конца. И ужас, нечеловеческий ужас поглотил ее душу. Ева с трудом отвернулась от спутницы. С тревогой глянула в сияющий проход. И буря новых воспоминаний затопила ее целиком.

Он ждал ее все эти жизни.

— Сэм! — заорала Ева, насколько хватило легких. — Сэм! — закричала, вытирая слезы. — Сэм, — позвала сорвавшимся голосом и побежала к нему.

Она сбивала ноги, спотыкаясь о кристальные камни. Дрожала, едва находя в себе силы совладать с неуклюжим телом. Но все равно вошла в святую обитель.

Люция осталась одна. И ее разрывало от неконтролируемого страха, любопытства и тревоги за паучонка. А еще она совершенно не понимала, что произошло. Но знала точно – без провидицы из сада не уйдет. Подобрала брошенную катану и бросилась следом.

Яркий свет райского сада ослепил ее, заставил остановиться и сильно зажмуриться. Но глаза быстро привыкли, и можно было разглядеть само сердце горы.

Оно и впрямь напоминало сердце - огромная пещера даже пульсировала подобно ему. И везде, всюду были кристаллы, словно горевшие изнутри. Все звенело, играло, пело волнительными трелями. Такие же кристальные деревья росли, шелестели, раскачивали лиловые яблоки, цвели. Без света, без ветра, без насекомых и птиц. Райский сад был пуст, тем и прекрасен. Лиловые реки утекали из кристально-чистого озера, унося с собой кристальные лепестки. Высеченные пунцовые ступени вели вкруг грота на самый верх, где на серебряных цепях висел распятый серафим.