Штормовое предупреждение - Летха

чернильной мутью пепельное море практически до краёв. Мальчишка не боялся собственной смерти — он опасался потерять самое дорогое, что у него было на данный момент, — семью, близких друзей, клан, и сильнейший заклинатель поколения вновь ощутил себя не в своей тарелке, жадно всматриваясь в бледное лицо напротив, освещаемое лишь нежными жемчужными отблесками бумажных фонарей, — кончик вероломно сорвавшейся с косы ленты с озорством прочертил по впалой щеке прозрачную дорожку, будто повторяющую контур невыплаканной слезы, — мужчина, беззвучно выругавшись сквозь зубы, клятвенно зарёкся на будущее вести пространные спонтанные беседы с этим неземным юношей, смотревшим на него устало, но без толики ненависти.

Чужую шёлковую ленту цвета сирени, к слову, Вэнь Жохань хранил в резной дубовой шкатулке — в самом дальнем ящике рабочего стола.

Ночные охоты, по обыкновению, помогали совершенствующимся отвлечься от сгустившегося в воздухе напряжения, и глава ордена Вэнь поспешил воспользоваться столь удачным совпадением, когда старшие адепты доложили своему предводителю о затаившейся в подземных пещерах древней тёмной твари. Его второй наследник, ко всему прочему, совершенно отбился от рук в последнее время, и небольшая вылазка за трофеями должна была наставить молодого человека на путь истинный, но Вэнь Жохань в очередной раз просчитался в своих грандиозных планах — его спонтанная идея чуть не угробила одного из прибывших на мероприятие наследников.

Нет, не так.

Того самого наследника.

«Это проклятие», — тоскливо подумал мужчина, безапелляционным тоном отчитывая понурившегося младшего сына, что бездумно подверг опасности целую кучу благородных господ-заклинателей, проделавших долгий путь из соседних земель.

«Это, совершенно точно, проклятие», — с возрастающим смирением решил Вэнь Жохань, встретив глубокой ночью в ближайшей к его личным покоям библиотеке наспех закутанного в клановый цишаньский халат растрёпанного мальчишку, глуповато хлопающего по-девичьи изогнутыми ресницами. А потом мальчишка выкинул очередное коленце и с потрясающей наглостью отказался рассказывать старшему заклинателю правду, которую глава ордена Вэнь, конечно, уже знал из первых уст верного телохранителя наследника номер два. Поганец улыбался так светло и понимающе, что от этой карамельной приторности сводило в болевом синдроме зубы и нестерпимо хотелось стереть эту лукавую ухмылку с чужих пухлых губ любым доступным способом. Впервые за много лет Вэнь Жохань с мрачной решимостью заключил, что ему следовало бы безотлагательно показаться на глаза местным целителям, потому что он, определённо, подцепил на прошлой ночной охоте какую-то замысловатую заразу, заставляющую пристально отслеживать любые действия и перемещения молодого господина Пристани Лотоса.

Мнимое хрупкое спокойствие в его душе разбилось на тысячу мелких осколков, стоило только старшим адептам под предводительством белого, как полотно, Вэнь Чжулю доставить в лазарет Знойного Дворца едва живого и истекающего кровью второго молодого господина Вэнь. Внешне Вэнь Жохань оставался на удивление спокоен, но под бесстрастной оболочкой бушевал и ярился пробудившийся смертоносный вулкан, норовящий похоронить под слоем магмы и пепла всех окружающих.

Что там говорил наивный мальчишка с грозовыми глазами?

Война — это не выход?

Злобно оскалившись своему отражению, глава ордена Вэнь с упоением подумал о том, как мальчишке придётся взять свои слова обратно и подавиться ими вместе с кровью и желчью, когда убитый горем мужчина обратит свой неотвратимый гнев на четыре соседних великих секты. Будет ли в серебряном взгляде то же самое безотчётное понимание, которое заползало в глотку сильнейшего заклинателя удушливой волной и не оставляло ни малейшей надежды вдохнуть кислород полной грудью? Расстроится ли действующий глава ордена Юньмэн Цзян, когда Вэнь Жохань вздёрнет его собственного сына, как шелудивого пса, на дворцовой виселице рядом с остальными наследниками? Нет, к демонам Цзян Фэнмяня, сорвётся ли с бескровных уст самого мальчишки в последние мгновения его земной жизни глухое и трескучее «ненавижу» в адрес своего палача? От последней крамольной мысли почему-то стальными тисками сдавило рёбра и захотелось громко и надрывно заорать, напрочь уничтожая и без того сорванные голосовые связки, — сердце глухо толкнулось в грудину и на мгновение застыло, словно глупая муха, утонувшая в янтарной древесной смоле, а потом буквально оглушило его прокатившейся по венам волной ужаса. В тот вечер глава ордена Вэнь разбил вдребезги все зеркала в своих покоях, распарывая кожу на ладонях практически до мяса, и до рассвета ему виделись в липком дремотном тумане безжизненные и потухшие глаза оттенка пепельного аметиста.

* * *

Безмозглый ребёнок примчался в Безночный Город вместе с папашей.

Высшая степень наплевательского отношения к собственной жизни!

Вэнь Жохань долго и глухо смеялся, перепугав от полусмерти Вэнь Цин столь несвойственным для него истерическим состоянием, но потом всё-таки занялся непосредственно тем, для чего собрал в Знойном Дворце весь буйный цвет общины заклинателей, — независимым расследованием покушения на жизнь его младшего сына.

Предводитель клана Красного Солнца откровенно забавлялся поначалу, наблюдая, как другие великие секты смотрят друг на друга волком и пытаются переложить ответственность на чужие плечи, но всё веселье разом улетучилось, когда вскрылась горькая и болезненная правда, — слишком занятый заковыристой внешней политикой Вэнь Жохань не заметил предателя за собственной спиной.

Не заметил предателя в собственной семье.

Ещё немного — и пелена яростного безумия застелила бы ему глаза, а орден Цишань Вэнь, безжалостно разодранный в клочья прямо изнутри, неизбежно превратился бы в руины, отбрасывающие на остывшее пепелище жалкую тень былого величия.

Стоила ли его фатальная ошибка невинных жизней молодых юношей и девушек, которых он готов уже был потребовать пригнать в Безночный Город на заклание, как жертвенных ягнят? Какое же отвратительное чудовище, должно быть, видел перед собой юнец в фиолетовых одеждах, как же умело и искусно для своего нежного возраста он отыгрывал сопереживание…

Как оказалось, мальчишка не притворялся.

На дворцовой площади во время исполнения приговора, вглядываясь в до тошноты понимающие грозовые глаза, Вэнь Жохань вдруг преисполнился жгучим желанием швырнуть мальчишку в тот самый пятый костёр, от которого наследник Юньмэн Цзян только что неосознанно уберёг несмышлёного цишаньского ребёнка, а потом горделиво взойти в неудержимый всепоглощающий огонь следом за ним и обернуться сухим мягким пеплом, смешивая в неизбывной вечности алое и пурпурное, потому что впервые в жизни непобедимый и неустрашимый глава ордена Цишань Вэнь не мог прочитать мысли и дальнейшие намерения человека, упрямо стоящего перед ним с распущенной смоляной косой и сталью в ясном взгляде. А неизвестные переменные должны быть уничтожены прежде, чем нанесут благополучию окружающих непоправимый вред.

Ведь так?

Почему же, в таком случае, Вэнь Жохань без раздумий бросился спасать умирающего мальчишку с насквозь пробитой грудью и одним — мизерным — процентом шанса на выживание? Почему выжал себя досуха, пытаясь поддержать чужое тело в приемлемом