Русские войны XX века - Анатолий Иванович Уткин

превосходит нас в каждой категории вооружений… Мы были по глупости втянуты в договор о прекращении испытаний ядерного оружия и в переговоры ОСВ… Все это поставит США в позицию слабости». С октябрьского (1973 г.) кризиса на Ближнем Востоке и объявления Организацией стран – экспортеров нефти эмбарго на поставки нефти в США начинается постепенный отход от политики улучшения советско-американских отношений таких ее первоначальных проводников, как Г. Киссинджер.

В русле «холодной войны» были принятые в США решения о модернизации всех трех звеньев стратегической триады – о создании стратегического бомбардировщика Б-1, межконтинентальной баллистической ракеты МХ и подводной лодки типа «Трайдент». С приходом к власти президента Дж. Форда трезвые качала, характеризующие американское стратегическое планирование периода заключения Договора ОСВ-1, стали уступать место курсу, основанному на вере в возможность вырваться вперед в стратегической области, в допустимость ведения контролируемого ядерного конфликта. В июле 1975 г. в обстановке активизации правых сил, вызванной реакцией на освобождение Южного Вьетнама, Дж. Шлесинджер заявил, что США не исключают возможности применения стратегического ядерного оружия первыми. В декабре 1975 г., согласно единому интегрированному плану № 5, ядерные силы США и их союзников по НАТО были распределены для поражения 25 тыс. целей на территории СССР и его союзников по Варшавскому Договору.

* * *

Республиканская администрация оказалась «не готовой» к распаду португальской колониальной империи, что привело к потере американских позиций в бывших португальских колониях – Анголе и Мозамбике, образованию линии так называемых «прифронтовых государств», расположенных на границах с ЮАР, готовых оказать помощь черному населению ЮАР в борьбе против режима апартеида в Южной Африке и враждебных американскому влиянию.

В Западной Азии крупнейшей ошибкой администрации Р. Никсона была исключительная опора на «самый стабильный режим» – шахский Иран, которому с 1972 г. стали продаваться все виды оружия, за исключением стратегического. Ошибка этой ориентации стала очевидной для всех с падением режима шаха в 1979 г.

На Среднем и Ближнем Востоке США не сумели занять более или менее прочных позиций в среде арабских стран (за исключением таких стран, как Саудовская Аравия), что осложнило реализацию американских интересов в этом районе после войны 1973 г.

В Восточном Средиземноморье поддержка, оказывавшаяся американцами правительству «черных полковников» в Греции, стимулировала в 1974 г. волнения на Кипре, следствием чего были высадка на острове турецких войск и общее ухудшение греко-турецких отношений.

Полагаем, что емкую и в целом верную оценку курса республиканцев дал американский историк Дж. Геддис: «Киссинджер стремился к философскому углублению американского подхода к мировым делам: концентрироваться на строительстве стабильного международного порядка между сверхдержавами, а уже потом приступать к различным кризисам повсюду… Только на этом пути, думал он, могли быть достигнуты необходимая пропорция и чувство направленного движения, исчезнувшее из недавней американской внешней политики. Оказалось, что достижение перспективы требует жертвы в отношении деталей: сверхупрощение является платой за более широкое видение».

Демонстративные обсуждения военных планов, характерные для периода пребывания у власти президента Дж. Форда, нанесли удар по климату и идеям разрядки международной напряженности, подорвали возможность улучшения советско-американских отношений. Сторонники жесткого курса объективно отбрасывали мировое сообщество к периоду конфронтации двух лагерей. Военный бюджет США на 1975 г. знаменовал собой конец тенденции первой половины 70-х годов – сокращения американских военных расходов в реальном исчислении и положил начало новому периоду их роста.

Афганистан

Безусловной ошибкой советского руководства было решение ввести советские войска в Афганистан в декабре 1979 г. Если поднять пожелтевшие газеты на разных языках, то увидишь строки, пышущие гневом. Особенно достается «четырем старцам» из Политбюро, но достаточно достается и всей Большой России, якобы двинувшейся в империалистический поход к теплым морям и нефтеносным пескам. Восемь лет кипела эта, по сути, ненужная война, унося тысячи жизней и озлобляя народы.

Среди океана возмущения особенно пронзительно звучала американская струна; американские идеологи и теоретики словно ощутили смысл жизни. Не было предела возмущенному гневу тех, кто почувствовал затронутость геополитических интересов. Почти внезапно американская демократия ощутила себя родной сестрой исламского фундаментализма. В афганские горы пошел поток оружия, современного убийственного оружия, чтобы горели в вертолетах наши летчики, замирала в последней атаке пехота.

Тогда-то и появился Усама бен Ладен, как фабрики, работали лагеря военной подготовки моджахедов в Северном Пакистане. Горный пуштун впервые встретился с двадцатым веком в его наиболее смертоносном выражении. А американская разведка продвигалась вперед, на север, к бунтующим против Кабула племенам узбеков и таджиков. Эфир был полон проклятий к адрес «шурали» – советских войск, призванных «марксистским» правительством страны, в которой не было железных дорог, авиации, автомобиля, водопровода.

Уход советских войск в феврале 1988 г. вызвал невиданное ликование всех, для кого СССР был проклятием либо серьезным геополитическим соперником. Вторжение отбито, агрессор наказан. Понадобилось еще десять лет, прежде чем развязались языки у тех, для кого вторжение советских войск было вовсе не делом постаревшего Политбюро.

В интервью французскому «Нувель обсерватер», напечатанному в 1998 г., советник президента Картера по национальной безопасности Збигнев Бжезинский прояснил картину. Согласно мнению этого потомственного врага России, тайное вовлечение американских спецслужб в дела Афганистана началось за много месяцев до призвания в страну советских войск. Задолго до жестокого декабря Бжезинский написал своему боссу – президенту Картеру, что целью оказания тайной помощи афганцам «будет совращение русских на военное вторжение в Афганистан». Хитрый ненавистник России: «Мы не толкнем русских на интервенцию, но мы сознательно увеличим возможность того, что русские испытают искушение». Спустя много лет Бжезинский с гордостью признает: «Эта секретная операция была превосходной идеей», потому что «мы заволокли русских в афганскую западню и создали для СССР обстановку его собственного Вьетнама». Если сравнить это с речами президента Картера перед конгрессом в те дни, то горько становится от столь масштабного лицемерия.

Еще позднее Бжезинский признал, что главным его мотивом при разработке афганской операции было отвлечение Советского Союза от Восточной Европы. Збиг опасался реакции Кремля на возникновение польской «Солидарности». Если даже признать эту цель достойной, то стоит вспомнить почти десять лет войны в горах, тысячи убитых и десятки тысяч искалеченных, залитую кровью страну. Не слишком ли веселый авантюризм? Оправдывает ли он десятилетие жестокой битвы, обескровившей и без того бедную страну?

Но оснащение горных племен самой передовой военной техникой обернулась против