Хозяйка дворца - Чжоу Мо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тот подошел к ним с улыбкой.
– Я слышал, что четвертый брат недавно повредил руку на охоте. Наверное, ты еще не поправился до конца. Не стоит торопиться, рану нужно залечить как следует.
Юнчэн был старшим из троих, но ни в чем не мог сравниться со Юнци: ни в учебе, ни в бою. Из-за постоянных сравнений Юнчэн уже давно исполнился неприязни к брату, и очередной проигрыш на стрельбище разозлил его, а успокаивающие слова прозвучали как насмешка.
Юнчэн уже собирался выдать в ответ подходящую колкость, но чья-то рука вдруг подняла лежащие на земле лук и стрелы.
Юнци взглянул на человека, который взял оружие, и в глазах его мелькнуло радостное удивление.
– Господин Фуча!
На висках Фуча Фухэна серебрилась седина – пройденные сражения навсегда оставили на нем свой отпечаток, но лишь добавили ему зрелой мужественности, подобно тому как доброе вино с годами становится только крепче и ароматнее.
Он был одним из великих полководцев своего времени и обучил нескольких сыновей императора стрельбе верхом, так что все они величали его наставником и были с ним крайне почтительны. Фухэн отдал лук Юнчэну:
– Четвертый агэ, когда управляющий канцелярии Гуй Чэн в присутствии императора натягивал лук и по неосторожности сломал стрелу, в наказание его лишили жалования на шесть месяцев. Знаешь почему?
Юноша растерянно замер.
– Возможно, из-за того, что сейчас царит мир, некоторые придворные забыли… что династия Цин завоевала Поднебесную верхом на спинах своих коней, – сухо сказал воин. – Император каждый год устраивает осеннюю охоту и лично проверяет, хорошо ли стреляют с коня его чиновники и вельможи, чтобы убедиться, что они помнят о своих корнях. Гуй Чэн не мог натянуть тетиву, потому что полгода провел в постели из-за болезни, но все равно подвергся наказанию. Не ленись, даже если ты был ранен, для императора это не отговорка.
Юнчэн и не подумал, что Фухэн хочет ему помочь, напротив, он решил, что наставник заступается за Юнци, а потому холодно хмыкнул:
– Спасибо за науку, господин Фуча, я запомню!
Юнчэн вернул лук и, больше не желая препираться с этими двумя, пошел в другой конец поля для испытаний. Из-за спины до него доносились голоса Фухэна и Юнци:
– Пятый агэ, что ты в прошлый раз говорил об улучшении ружей?..
– Мушкеты, которыми сейчас вооружены войска Зеленого знамени, мало чего стоят. Испытания обычно проходят в спокойной обстановке, но под ударами на боевой позиции они часто не стреляют, а пули выпадают из ствола…
Юнчэн обернулся и увидел, что двое мужчин ушли с поля.
Теперь, когда рядом никого не было, ему больше не было нужды притворяться, так что он яростно швырнул на землю оружие. Движение было таким резким, что двенадцатый принц Юн-ци[76] повернул голову посмотреть, что происходит.
– Чего уставился? – холодно усмехнулся старший. – Тебе тоже советую бросить свое оружие. Отец же вечно твердит, что пятый брат во всем нас превосходит, так к чему стараться?
Ведь ему все равно… этого места не занять?
Подобно тому как молодые листья на ветках сменяют старые, а новые цветы распускаются вместо увядших, подрастающие юнцы сменяют стариков.
= В павильоне Чэнцянь =
Чжэньэр, как обычно, расчесывала волосы императрицы, но вдруг сжала что-то в руке и спрятала ее за спиной.
– Отдай, – терпеливо попросила госпожа.
После недолгих колебаний служанка вытащила руку из-за спины и разжала ее – на ладони лежал седой волос.
Он был не первым.
Императрица Сянь после долгого молчания неторопливо выдвинула небольшой ящичек туалетного ларца и убрала туда волос… добавив его к вчерашнему, позавчерашнему и множеству других…
Набрался уже целый пучок.
Подобные мелочи пугают, когда накапливаются в изрядном количестве.
Например, морщины на лице: когда появляется первая, это еще ничего, но, когда их с десяток, они способны привести любую женщину в ярость.
– Повелительница шести женских дворцов, что печется обо всех делах – больших и малых, – в итоге старится быстрее других, – вздохнула императрица-преемница. – Неудивительно…
– Что неудивительно?
– Когда-то я спросила супругу Лин – сейчас-то она уже благородная супруга Лин… Я спросила ее, почему она не хочет стать императрицей? Она сказала, что не годится на эту роль и все эти хлопоты ей не по силам. И вот посмотри, прошло десять лет, и все это время она ест досыта и веселится вдоволь. Недавно я к ней приглядывалась, и у нее нет ни одного седого волоса. Вот уж действительно, женщине за тридцать… – императрица Сянь с досадой вздохнула, – а живет как ребенок.
– Это потому, что она думает только о себе! – Служанка пренебрежительно скривилась. – Вдовствующая императрица ее недолюбливала, так она что? Отправила во дворец Шоукан седьмую гэгэ, и сердце госпожи дрогнуло. Это еще ладно, но шесть лет назад, когда младшую супругу Цин повысили до супруги, Вэй Инло, чтобы переманить ее на свою сторону, отослала к ней пятнадцатого агэ! Вот это уже за гранью моего понимания!
Императрица-преемница сначала тоже этого не поняла, теперь же ей кое-что стало ясно.
– Это ее способ сказать женщинам: «Не лучше ли нам ставить во главу угла себя самих?» – объяснила она. – Я смотрю на нее – никого на свете она не любит, кроме себя, зато уж к своей персоне относится как к величайшей в мире драгоценности.
К тому же об агэ и гэгэ сначала заботятся мамки и няньки, а потом почтенные наставники, так что нет большой разницы, растить их в своем дворце или чужом. В каком-то смысле отправка их в чужие даже прибавляет матери репутации.
Не выглядит ли лучше прочих благородная супруга Лин, когда эти императорские дети после учебы в нарушение всех правил бегут во дворец Яньси?
– Матушка!
В голосе подростка слышалось страдание, и императрица-преемница испуганно обернулась к нему.
– Юн-ци, с тобой все в порядке?
Юн-ци пришел не один. Спутник его был высок и имел прекрасные черты лица. Время на всех оставляет свои следы – на женщинах и мужчинах, на мужчинах даже больше: стоит им проявить небрежность, как они полнеют, обзаводятся парой вторых подбородков, а если ленятся бриться, зарастают похожей на иглы бородой.
Но к сопровождающему принца это не относилось.
Ведь он был евнухом, самым красивым евнухом в Запретном городе.
Это был Юань Чуньван.
– Госпожа, двенадцатый агэ тренировался под палящим солнцем два часа, всю кожу на пальцах стер, –
