Леди-Солнце - Виктория Холт

Беспокойство о здоровье принца не утихало в душе у Джоан: в любую минуту могла проявиться очередная вспышка его болезни. Когда Черный Принц узнал, что его лучший друг, Джон Чандос, погиб в бою, печаль, охватившая его, вылилась в сильнейший приступ, надолго приковавший его к постели. Джоан самоотверженно ухаживала за ним и, когда он немного окреп, решительно заговорила о возвращении в Англию.

— Приступы становятся все чаще, тебе нужен отдых, — убеждала она его. — Неужели некому заменить тебя здесь, во Франции?

— Назови мне того, кто может это сделать.

— Хотя бы твой брат Джон Гонт.

— А, мой тщеславный братец!

— Все мужчины тщеславны, — возразила Джоан. — Особенно младшие братья, — добавила она с улыбкой.

— Джон самый кичливый из них.

— Да уж, не сомневаюсь, что если он займет твое место, то все прошлые победы припишет себе, — ядовито заметила Джоан. — И все-таки для меня куда важнее твое здоровье, чем твоя слава.

Принц улыбнулся ее горячности.

— Из тебя получилась неплохая жена, Джоан.

Она поцеловала его.

— У меня было много времени, чтобы избавиться от недостатков и отшлифовать достоинства. Ты так долго тянул с предложением… И не сделал бы его до сих пор, если бы я не заставила тебя, — рассмеялась она.

Он согласился, что она права.

— Значит, ты видишь, что я лучше разбираюсь в жизни, чем ты. А потому слушайся меня и начинай готовиться к отъезду.

Ему трудно было спорить, он чувствовал, как немыслимый жар охватывает все тело, а силы покидают его.

Эти проклятые, проклятые войны, думала Джоан. Зачем они вообще существуют? Как права была Филиппа, что всю жизнь ненавидела их.

События в городе Лиможе, происшедшие вскоре после этого разговора, окончательно вывели принца из равновесия. Испанский король Педро попросил его помочь в схватке за власть со сводным братом, Генрихом Трастамарой, сыном любовницы его отца. Принц Эдуард допустил ошибку, откликнувшись на его просьбу. Французы воспользовались этим и подступили к Лиможу, а его епископ, Жан де Кро, которого принц считал другом, предательски распахнул городские ворота.

Англичане понесли большие потери. О, в какое бешенство пришел Черный Принц, прослышав об этом! Будучи не в силах усидеть на коне, он приказал подать носилки и отправился в Лимож во главе оставшегося войска, поклявшись расправиться с предателями и со всеми жителями города. Пощады не будет никому! — заявлял он. Гнев усиливала терзавшая его лихорадка.

Город был отбит у французов, и расправа победителей была страшной: принц приказал, чтобы там не осталось ни одного живого существа. Он сам проехал по улицам в тяжелом четырехколесном возке и увидел горы трупов.

К нему привели епископа де Кро.

— Отрубить голову! — вскричал принц.

Но его брат Джон Гонт попросил пощадить сына церкви, который, как тот утверждал, отдал город французам, осадившим его, только для того, чтобы избежать лишних жертв.

К этому времени ярость принца почти иссякла, жар тоже спал, сейчас его бил озноб, и он мечтал об одном — лечь в постель.

— Забирай своего епископа, — сказал он брату, — и делай с ним, что хочешь…

Сам же отправился обратно, под опеку Джоан и докторов, которые в один голос с ней твердили, что такая лихорадка имеет свойство усиливаться и ему необходимо как можно скорее возвращаться в Англию и переменить образ жизни: именно условия войны — длительные марши, ночевки в палатках, часто среди гибельных болот — довели его до такого состояния.

Вскоре он, ослабленный болезнью, скорбящий об утере Джона Чандоса, понимающий, что победа над Францией постепенно ускользает из рук, согласился вернуться в Лондон. Он немало совершил за свою жизнь, теперь у него любимая жена, двое сыновей, — он может, наверное, хотя бы немного отдохнуть и пожить спокойно. А Лимож? Позорная утрата города и не менее позорная расправа при повторном захвате — что ж, пусть это будет единственным пятном на его славе…

Он добивался побед в честном бою и никогда не мстил мирным жителям осажденных им городов. Что ж, те времена, увы, прошли. Истинного воина не несут на поле боя на носилках, и он не проезжает в повозке по улицам покоренного города…

Однажды, рано утром, когда подходила к концу загрузка кораблей для отплытия в Англию, в покои принца вошла взволнованная Джоан. Их сыну Эдуарду очень плохо, сказала она. Нужно что-то делать и немедленно.

Были срочно вызваны врачи, которые уже знали о слабом здоровье ребенка, но так и не могли определить причин заболевания.

Все их усилия оказались напрасны. Через несколько дней юный Эдуард умер.

Этот удар был самым сильным для его отца. Джоан тоже не находила места от горя. Она так гордилась мальчиком, такие надежды возлагала на него… Но с горем соседствовало тщеславие: она утешала себя тем, что у них есть другой сын, — теперь он станет преемником отца — этот красивый, светловолосый, высокий для своих трех с небольшим лет мальчуган, настоящий Плантагенет, которого называют Ричард из Бордо.

Они отплыли в назначенные сроки.

Как все изменилось при дворе короля Эдуарда! Как сожалеют кругом об ушедшей от них Филиппе, присутствие которой мало кто замечал, пока та была жива.

Ее место заняла теперь Шлюха, она нагло сидит в креслах королевы, носит ее украшения, ее мантию, отороченную мехом соболя. Все это ей разрешает король, который стал совсем другим. В нем уже нет и следа былой решительности — он вял, неуверен в себе, совершенно не занимается делами государства. Единственная его забота — чтобы этой темноволосой потаскухе жилось как можно лучше, причем ему безразлично, что это видят и знают все.

Принц Эдуард, только ступив на берег Англии, сразу заметил происшедшие здесь перемены, а после свидания с отцом понял, что случилось самое печальное: могучий властелин, правивший твердой рукой больше трех десятилетий, ослаб телом, духом и, что хуже всего, — рассудком.

Король тепло принял сына, выразил глубокие сожаления по поводу смерти Эдуарда и ласково обошелся с другим внуком, маленьким Ричардом. Он все время был рассеян, старый король, и часто озирался, словно ему кого-то не хватало. Принц понимал КОГО, но отказался встретиться с Элис Перерс.

Вскоре, однако, ему стало ясно, что при таком отношении к этой женщине его самого не будут принимать при дворе.

Он заговорил об этом с Изабеллой, она всегда была к отцу ближе всех остальных, и узнал, что та в ужасе от того, что происходит, но ничего не может поделать. Шлюха его околдовала! По ее навету даже Изабеллу могут не допустить к королю, так уже бывало.