Голливудский мустанг - Генри Денкер

Джок объяснил. Существовало одно обстоятельство, способное в случае удачи оправдать все усилия, риск, борьбу, боль. В загоне находилось великолепное, уникальное, не поддающееся описанию животное. Если Карр захочет, Джок покажет ему этого мустанга.

Настороженный Карр пошел за Джоком. В загоне конюхи готовили мустангов к процедуре отбора и съемкам, накидывали на животных арканы и привязывали к отдельным столбам.

Упомянутый Джоком жеребец стоял в дальнем конце загона. Из-за своих размеров он был самым заметным. Карр, будучи профессиональным лошадником, тотчас обратил внимание на мустанга. Опередив Джока, он зашагал к столбу, возле которого стояло животное. Оно топтало копытами землю. Внезапно конь попытался встать на дыбы, но веревка помешала ему сделать это. Он дернулся в одну сторону, потом в другую, стараясь освободиться. Наконец конь попятился назад. Но каждое движение заставляло животное страдать; из его горла вырывались стоны, а глаза выражали почти человеческое возмущение.

Карр понаблюдал за конем. Джок приблизился к актеру. Посмотрев сначала на Карра, потом на животное, режиссер сказал:

— Какой красавец! Что за мощь! Королевская порода.

Карр разглядывал жеребца молча. Восхищенный взгляд актера говорил за него. Он любовался конем.

Джок видел это. Не раскрывая своей цели, он тихо произнес:

— Конечно, он больше остальных мустангов. Его нельзя будет заменить другим животным. Если мы воспользуемся им, придется обойтись одним дублем.

Карр кивнул.

— С таким конем можно сразиться только раз. Если он потерпит поражение, это его убьет. Если он одержит победу, он станет неуправляемым, свободным. Мы больше не поймаем его.

— Никогда! — восхищенно согласился Джок.

Режиссер перевел взгляд с жеребца на Карра. Престон всерьез увлекся животным. Джок решил рискнуть.

— Хотите сразиться с ним, Прес?

Карр не отвел взгляда от животного.

— Да! — Он, похоже, не сомневался в своей победе. — Но я хочу оставить его себе. Когда все кончится. Я бы хотел владеть им, — добавил Карр.

— Он ваш! — произнес Джок.

Поняв, что Карр восхищен мустангом, Финли спросил:

— Сначала вы сыграете сцену с другим животным?

Карр покачал головой, отвергая необходимость репетиций, тренировок, прелюдий.

— Я займусь им сразу после ленча. Проследите за тем, чтобы ему сделали укол.

— О'кей, Прес! Он ваш!

По лагерю пронесся слух — сейчас будут снимать самый потрясающий дубль. Тот самый, который необходим. Как только Прес выбрал мустанга и Джок сказал своему ассистенту, что дубль будет сниматься не утром, а после ленча, все поняли: готовится нечто необычное.

Джо занялся тщательными приготовлениями. Вместо одного «Митчелла» техники зарядили пленкой две камеры. Снимая подобный дубль, следовало свести опасность технической неудачи к минимуму.

В своем трейлере Карр съел ленч, состоявший из салата без соуса, бифштекса и горячего чая. Эта пища обеспечит его необходимой энергией. Не создаст излишней нагрузки для живота и сердца.

Пока съемочная группа поглощала ленч, Джок пошел к загону. Текс готовил шприц, иглу, успокоительное, спирт. Джок забрался на жердь. Текс оценивал массу животного, производил в уме математические расчеты, определял дозу. Когда старший конюх набрал жидкость из перевернутого пузырька с резиновой пробкой, Джок тихо произнес:

— Текс…

Старший конюх, уроженец Аризона, который большую часть своей взрослой жизни провел в Голливуде, повернулся. Он только сейчас заметил Джока.

— Привет, Джок. — Он подошел к режиссеру с поднятым шприцем в руке. — Эта доза сделает свое дело.

— Она не слишком велика? — спросил Джок.

— В пересчете на единицу веса — это наша обычная доза. Этот жеребец на сто фунтов тяжелее прежних. Может быть, на двести. Он злой, — сказал Текс.

— Великолепное животное! — восхитился Джок. — Любопытно, что… нет…

— Что? — Текс посмотрел на Джока.

— Пресу не нравились даже те животные, которые получали меньшую дозу. Он предпочел бы видеть их дикими, сильными, готовыми бороться.

— Это опасно.

— Прес не считается с опасностью. Он думает только об этой сцене, о том, чтобы дубль оказался удачным. Не зря его называют Королем.

— Верно, — согласился Текс. — Я могу уменьшить дозу.

— Что произойдет, если… если животное не получит успокоительного? — спросил Джок, глядя на мустанга.

Посмотрев на режиссера, конюх увидел только его профиль.

— Такой зверь? Это будет нечто! Я бы сам хотел помериться с ним силой, — сказал Текс.

— Вы умеете хранить секреты?

— Конечно, — обещал Текс.

— Мы должны успокаивать животное из-за страховой компании. Но Пресу это нравится не больше, чем мне или вам. Он бы хотел поработать с этим мустангом без инъекции. Только об этом никто не должен знать. Кроме него, меня и вас.

Это утверждение прозвучало вопросительно. Оно требовало ответа.

Текс посмотрел на мустанга и медленно нажал на поршень шприца, выдавив жидкость на сухую землю.

— Ни единого слова. Никому. Вы меня слышите? Мы все можем попасть в беду.

— Только мы трое будем знать, — заверил его Текс.

Джок посмотрел на часы, подаренные ему Тони. Четверть третьего. Пора идти. Он хлопнул Текса по спине и зашагал в сторону камер.

Джо проверял два «Митчелла». Оператор был готов к съемке. Если Престон Карр тоже готов, они начнут. Их ждет самый главный, единственный дубль. Джок ощущал это всем своим нутром, кончиками пальцев. Когда Финли работал в театре, он называл такое состояние предпремьерным. В кино оно посещало его редко. Во время работы над одной картиной не пришло вовсе. Обычно опасность заключалась только в невозможности уложиться в отведенное время, то есть в перерасходе средств. Если эпизод не получался с первого раза, это удавалось сделать со второго или десятого раза.

В кино нечасто возникали ситуации, когда человек волнуется оттого, что на карту поставлено все. Ситуации типа «сейчас или никогда». Деньги могли дать новый шанс. Надо только объяснить, как они будут потрачены. Или почему возникла задержка.

Что это за работа, черт возьми? Где тут волнение, вовлеченность? Если человек не заводится из-за одной суеты, зачем начинать съемку?

Сейчас, перед важной сценой с Престоном Карром, Джок испытывал те же чувства, что и перед самой известной сценой «Черного человека». В том фильме молодая белая героиня влюбляется в негра. Он примет ее любовь, потому что это позволяет ему отомстить всей белой расе. Он бьет, мучает девушку. Каждая их близость превращается в сражение, акт агрессии, проявление садизма; девушка всякий раз уходит с кровью на губах.