Голливудский мустанг - Генри Денкер

Фотографа не оказалось в том трейлере, где он расположился. Джок зашагал по темному лагерю, вдыхая чистый ночной воздух. Его куртка была слишком тонка для холодной ночи в пустыне. Ему следовало бы надеть теплое белье. Он решил вернуться к себе и сделал бы это, если бы не заметил человека в хорошо сшитом комбинезоне, шедшего от загона.

Он не видел его лица. Но эта изящная фигура могла принадлежать только Мэннингу. Затем Джок разглядел белокурые волосы, на которые падал лунный свет. Мэннинг. Сейчас он казался еще более юным и красивым, чем обычно. Фотограф тоже заметил Джока и остановился. Он посмотрел на него так, словно Джок был шпионом, соглядатаем. Похоже, Мэннинг испытывал то ли раздражение, то ли чувство вины.

— Привет, — небрежно, дружелюбно произнес Джок.

Мэннинг ответил не сразу. Сначала на его лице проявилась враждебная, защитная маска. Когда растерянность от неожиданной встречи прошла, он расслабился и настороженно, сдержанно произнес:

— О! Привет, Джок!

— Хорошо провели уик-энд?

— Отлично! Получил огромное удовольствие.

— Славное местечко!

— Я вспоминаю детство, проведенное на ферме, — улыбнулся Мэннинг. — Если хочешь жить на природе, это следует делать именно так. Вы видели его винный погреб? Потрясающе!

— Как он себя чувствует? — спросил Джок, стараясь скрыть волнение.

Но даже при лунном свете лицо Мэннинга с внезапно застывшими глазами свидетельствовало о том, что фотограф уловил тревожные нотки в голосе режиссера.

— Думаю, — произнес Мэннинг, — с ним все в порядке. Он не раздражен и позволил мне снимать его весь уик-энд. Кажется, ему это даже нравилось. Я сделал отличную серию фотографий — «Король и Королева», которую можно будет опубликовать, когда они поженятся. Он обещал предоставить мне эксклюзивное право сфотографировать его свадьбу.

— Они действительно поженятся? — спросил Джок.

— Да! — Мэннинг улыбнулся, испытывая искреннюю радость.

— Он что-нибудь говорил о сцене? О своей ноге?

Мэннинг колебался. Он думал о том, следует ли доверять этому человеку. Лунный свет упал на худое, мальчишеское лицо Мэннинга.

— Вы ему нравитесь. Вы знали это? Он считает вас одним из лучших режиссеров, с какими ему доводилось работать.

— Да? — удивленно сказал Джок Финли.

Его голубые глаза выражали сейчас скромность.

— Он говорит, что вы извлекли из него то, что не удавалось извлечь ни одному другому режиссеру с тех пор, как Карр стал звездой.

— Он так сказал?

— Поздно вечером. Когда Дейзи легла спать. И Акс тоже. Но Пресу не хотелось спать. Как и мне. Мы пили, беседовали. Он заговорил о вас.

— Он сказал что-нибудь о ней и обо мне? — спросил Джок.

— Он никогда не обсуждает ее. Он влюблен в девушку, беспокоится о ней, защищает ее. Но он не сказал о Дейзи ни единого слова. Об ее игре, страхах… ее…

Мэннинг замолчал, не найдя нужного слова.

— Меня преследовало чувство, — сказал Джок, — что он испытывает ко мне неприязнь из-за нее. Что это стоит между ним и той сценой.

— Я так не думаю. Мне кажется, что он очень, очень старается. Его беспокоит, что он не может сделать все так хорошо, как десять лет тому назад. По-моему, он считает, что подводит вас. И это его огорчает, что бы он ни думал о…

Мэннинг не закончил фразу. Он и так сказал слишком много. Джок улыбнулся. Мэннинг смущенно произнес:

— Он восхищается вашим режиссерским талантом. Но считает, что вы тот еще хер.

Это слово, вылетевшее из уст элегантного белокурого гомосексуалиста, прекрасно вписалось в контекст его точной, сдержанной речи. Но это обстоятельство отнюдь не уменьшило раздражение и злость Джока. Любой разумный человек отреагирует на такое оскорбление улыбкой. Только дикарь продемонстрирует обиду. Джок Финли никогда не вел себя, как дикарь. За исключением тех случаев, когда он преднамеренно разыгрывал из себя дикаря.

Он улыбнулся с мягким лукавством.

— Спасибо. Я испугался, решив, что я и правда начинаю нравиться ему. Звезда сделает для тебя гораздо больше, если она не любит, а ненавидит. Он особенно хорош, когда пытается доказать что-то.

Такой реакцией Джок внезапно перехватил инициативу. Теперь Мэннинг пожелал узнать, что произойдет завтра.

— Вы собираетесь давить на него? — спросил фотограф.

— Я добиваюсь идеального дубля. Такого, каким он должен быть. Я не стану давить на Карра. Подталкивать его. Я буду сидеть здесь и ждать, когда получится совершенный дубль. Буду сидеть неделю, месяц, если понадобится.

Мэннинг задумчиво кивнул. Даже если сказанное Джоком нарушало планы фотографа, связанные со следующим заданием, Мэннинг не проявил обеспокоенности. В любом случае сейчас он уже не мог уехать до окончания съемок. Не воспользоваться обещанием Карра предоставить ему эксклюзивное право фотографировать свадьбу Короля и Королевы. И все же Мэннинг не проявил тревоги.

Джок собирался повернуться и уйти, но тут он заметил второго человека, шедшего от загона. Это был Аксель. Не сдержавшись, Финли перевел взгляд с Акселя на Мэннинга; взгляд режиссера был красноречивее всяких слов.

Мэннинг не смутился. На его лице появилась улыбка.

— В Америке это распространено, как яблочный пирог, мой дорогой.

Фотограф отошел от Джока. Заметив режиссера, Аксель свернул в сторону, чтобы не столкнуться с ним. Режиссер посмотрел ему вслед. Сукин сын! Аксель — тоже? Да, Акс — тоже!

Охваченный чувством одиночества Джок направился к своему трейлеру. Внезапно он подумал о юной блондинке из Лас-Вегаса. Подарок от Тони. С умелыми, опытными руками, языком, телом. И ребенком, которому надо удалять миндалины.

Следующий день выдался хорошим. Небо было голубым, практически безоблачным. Джо Голденберг вернулся до завтрака. Джок приготовился к работе. Ему осталось только поговорить с Карром.

Отвергнув стратегию «одного, самого важного дубля», Джок заговорил с Карром сдержанно, спокойно. Прежде всего он спросил о его ноге. Все в порядке, ответил Карр, позволив Финли ощупать голень. Джок тщательно, почти профессионально обследовал ногу Карра, пытаясь найти напряженные мышцы, болезненные места. Отвечая на вопрос Джока, Карр сказал, что не испытывает боли при ходьбе. Тогда Финли поинтересовался: не хочет ли Карр один раз отрепетировать сцену с животным, получившим большую дозу успокоительного? Вспомнить движения, ритм? Карр, похоже, удивился; в его глазах появилась настороженность. Почему Джок думает, что ему необходима репетиция? Он, Карр, сыграл эту сцену дюжину раз перед камерой и тысячу раз — в сознании.