Белое движение. Том 1 - Андрей Кручинин

Наступившая осень 1919 года стала переломной не только для Белого дела на Северо-Западе, но и для всего общероссийского антибольшевицкого сопротивления. С одной стороны – близость победы, успешное продвижение к Москве, с другой – тревожное, напряженное ожидание возможной неудачи, неопределенность, неуверенность в прочности фронта, в стабильности достигаемых успехов. На Северо-Западе положение усугублялось постоянными ожиданиями предательства – страшного для продолжения борьбы мирного договора между Советской Россией и прибалтийскими государствами. Эстония официально предупредила, что если до зимы Северо-Западная Армия не перейдет к боевым действиям, то «правительство не в силах будет воспрепятствовать народным настроениям, требующим мира с большевиками». В случае его заключения у Северо-Западной Армии исчезал тыл, с ней перестали бы считаться как с партнером, пусть и неравноправным, во внешней политике. Англичане со своей стороны также настойчиво требовали нового наступления армии на Петроград, заявляя о готовности оказать содействие с моря для захвата Красной Горки и Кронштадта.

В сложившейся ситуации наступление на Петроград становилось для Северо-Западной Армии неизбежным. Если бы оно имело успех, настроения и Англии, и прибалтийских государств могли бы измениться в сторону поддержки Белого движения. К тому же Юденичу были известны впечатлявшие достижения «похода на Москву» Вооруженных Сил Юга России. Налицо была возможность комбинированного удара Белых армий (единственного за всю историю Гражданской войны) на Петроград и Москву.

И решение о «походе на Петроград» было принято. Не дожидаясь дополнительного снабжения и подготовки, Северо-Западная Армия должна была перейти в наступление. К октябрю 1919 года ее состав вырос до 17 000 человек, 40 орудий, 6 танков, 2 броневиков и 4 бронепоездов («Адмирал Колчак», «Адмирал Эссен», «Талабчанин», «Псковитянин»). Реальные силы не достигали даже штатной численности дивизии военного времени (несмотря на это, Армия формально включала в себя 2 корпуса, состоявших из 5 дивизий), но ведь на большинстве Белых фронтов Гражданской войны было то же самое.

Что же представляли собой полки армии Юденича? Контингенты местного населения и добровольцев были практически полностью исчерпаны еще во время первого, весеннего наступления. Большой процент армии составляли военнопленные красноармейцы и даже целые части, добровольно перешедшие на сторону белых (назовем Семеновский и Вятский полки). Выделить же один преобладающий элемент (офицерский, казачий или «рабоче-крестьянский») вряд ли было возможно. Армия была крайне пестрой по социальному признаку. Но это не умаляло ее боевых качеств, а наоборот, демонстрировало пример содружества рядовых солдат и офицеров в их общей цели – победе над большевиками и освобождении Петрограда.

Формировались полки буквально «на ходу». В качестве примера можно назвать один из наиболее известных в армии Талабский полк. 1-й батальон, кадровую основу полка, составили восставшие осенью 1918 года рыбаки с Талабских островов (на Псковском озере). Во 2-й батальон вошли крестьяне-старообрядцы, жители сел Гатчинского уезда Петроградской губернии. 3-й батальон был сформирован из военнопленных красноармейцев – солдат и матросов. И во всех трех батальонах полка служили учащиеся Ямбурга и уездных сел – городская и крестьянская молодежь, мобилизованные и добровольцы. Талабский полк (1 000 штыков) под командованием полковника Б. С. Пермикина был наиболее многочисленным из всех полков 2-й дивизии Северо-Западной Армии, остальные – Островский, Уральский, Семеновский – насчитывали всего по 400–500 бойцов.

Штабу Юденича предстояло теперь определиться с направлением главного удара. Большинство командиров во главе с генералом Родзянко предлагали начать наступление, опираясь на так называемый «псковский плацдарм». Для этого следовало бы вновь захватить Псков и «оседлать» тем самым железнодорожные линии Псков – Луга – Петроград и Псков – Луга – Новгород. По мнению сторонников этого плана, он гарантировал бы, с одной стороны, стабильный тыл, опираясь на который можно проводить мобилизации, пополнять ряды армии и создавать местный административный аппарат; с другой – обладание Псковом позволило бы наносить удары по расходящимся направлениям на Новгород и на Петроград. Тогда можно было продвигаться к Петрограду хотя и более медленными темпами, на зато с гораздо бо́льшими шансами на успех, глубоко охватывая «колыбель революции» с юга и юго-востока и отрезая ее одновременно от Центральной России. К тому же защищенным становился правый фланг армии, что обезопасило бы наступление на Петроград от Нарвы.

Фактически этот план повторял расчеты Северо-Западников еще со времени весенней кампании. Безусловно, с точки зрения классической стратегии он имел хорошие перспективы. Но для этого, во-первых, численность Северо-Западной Армии должна была быть в несколько раз большей, ведь только тогда она могла бы и «держать» столь широкий фронт, и наступать на Петроград и Новгород одновременно. Во-вторых, тыл должен был быть достаточно прочным, чтобы можно было без серьезных опасений предпринимать столь глубокие операции против большевиков. А все это в условиях безвластия и хаоса, царившего в России, в условиях хозяйственной разрухи, – невозможно было осуществить. Кстати, похожая альтернатива стояла несколькими месяцами ранее и перед Вооруженными Силами Юга России, накануне «похода на Москву», когда звучали предложения укрепиться на Дону и Кубани и, лишь обустроив тыл, двинуться на Москву.

Но в том-то и заключалась специфика Гражданской войны, что следовать традиционным стратегическим расчетам, как правило, не удавалось. И, так же как и на Юге, Главнокомандующий Северо-Западной Армией принял иной план действий. Юденич решил ударить на Петроград, не дожидаясь, когда будут «укреплен тыл» и «обеспечены фланги». На военном совете в сентябре он твердо заявил, что «расстояние от Ямбурга до Петрограда короче, чем расстояние от Пскова до Петрограда», и наступать надо по кратчайшему направлению. В этом случае только стремительность и неожиданность удара могли бы обеспечить победу.

Правильность принятого Юденичем решения подтверждали впоследствии даже красные командиры. Действительно, иного выбора в условиях малочисленности армии и оперативной необходимости взятия Петрограда и быть не могло. Решение о наступлении на Петроград во многом напоминало стратегический «стиль» Юденича, столь ярко проявившийся в Сарыкамышской операции, в штурме Эрзерума и Эрзинджана. Тот же расчет на быстроту и непрерывность наступления, на силу и внезапность удара. Только целью на этот раз было не просто удачное взятие некоего, пусть даже и очень важного, населенного пункта, а освобождение Петрограда, второй «красной столицы». Ставка была слишком велика, и любая, даже самая небольшая ошибка в предстоящем сражении могла привести к катастрофе. Лишь мощный и быстрый удар должен был разорвать «цепи большевизма».