Огонь и лёд - Элена Мин

–Вы ненормальный! – вырвалось из неё ещё одно слово, а вместе с ним и слеза.

–Нет, Вероника! Это ты ненормальная, раз решила, что можешь устроить на территории моей школы целое детективное расследование и остаться безнаказанной! – на этот раз он говорил агрессивно, слова так и сочились ядом, а лицо исказилось от злости,– Ты даже представить себе не можешь, сколько проблем мне доставила…

Его глаза внезапно показались ей темнее ночи. Он злился на неё за то, что она нашла тела погибших, что по её милости на него чуть не вышла полиция.

Я все это время подозревала не того человека…

Он сделал ещё один вальяжный шаг, и теперь его лицо снова стало расслабленным и безмятежным. Голос не дрожал от злости, как было какую-то минуту назад.

–Ну, теперь мы все это исправим! – тоном обеспокоенной мамаши заявил он,– Мы всё исправим! Они все уснули, и ты уснёшь, моя дорогая.

С этими словами он медленно двинулся к ней, а она, ещё сильней вжавшись спиной стену, поняла, что отступать было некуда.

–На этот раз Вас точно поймают! Школу закроют, и вы не сможете никак этому помешать…

–Плевать! Это больше не моя проблема! Я передал все полномочия Меньшикову! Пусть теперь он расхлёбывает это дерьмо…

–А если нас прямо сейчас найдут?! – не унималась она, продолжая с ним разговаривать. Ника как-то читала, что с психически ненормальными людьми нужно разговаривать, чтобы ослабить их бдительность. А что-то ей подсказывало, что их уважаемый Степан Львович именно такой. Сумасшедшие любят поговорить и в двойне любят, когда их слушают.

–Сейчас все так заняты празднованием и танцами, что я думаю, нас никто не кинется искать до конца вечера,– не без удовольствия заметил тот.

Остановившись напротив неё, он как-то резко протянул руку к её лицу, и она дернула головой, машинально закрывая глаза.

–Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! – рявкнул он, и это было грубо и достаточно громко. Но открыла она их только потому, что интуиция не позволяла ей долго держать глаза закрытыми перед этим человеком.

Боже! Он снова близко стоит и дышит, прямо в лицо…

Шок. Сумасшествие. Боль. Страх. Они чередовались одно за другим, как в русской рулетке. Чувства и эмоции все смешивались и трансформировались в какой-то взрывной коктейль. В нечто похуже – в безысходную агонию.

–Все девушки, которых вы убили, они так похожи между собой. Почему?! Их внешние данные что-то значили для Вас, не так ли?!

На удивление даже ей самой, её голос почти не дрожал. А он опять улыбался. Какой ужас! От его плясок в настроении у девушки уже трещал мозг.

–Да. Ты на них совсем не похожа! Так, что поверь, я не хотел этого. Ты сама во всем виновата…

И тут Ника не выдержала. Слёзы градом потекли по щекам, а к горлу подкатил ком, голос звучал надрывисто, отдавая тупой болью в грудной клетке.

–А с Олей значит хотели?! С Олей, Машей, Лилей?! Как же так, Степан Львович… вы же… вы же сами…зачем?!

Ей было сложно подобрать слова. Это был просто крик души и её отчаянные слёзы. А он снова смотрел на неё как на куклу. Псих!

Взяв девушку за руку, тот потянул её к стулу, а она упиралась, но тут же понимала, что сопротивления бесполезны, он пер её как танк.

–Знаешь, Лаврова, у меня была дочь такая же умная и любознательная как ты! В этом вы с ней похожи, – он резко остановился, не доходя пару шагов до стула,– Но, к сожалению, на этом всё! На этом ваши с ней схожие признаки заканчиваются…

Он около минуты разглядывал её лицо с таким пристрастием, что в тот момент ей показалось, что либо её сердце прямо сейчас не выдержит и остановится само, либо она просто потеряет сознание, прежде чем он убьет её.

Ой, простите, засну вечным сном!

–Ей было тогда шестнадцать, когда это случилось,– размеренно заговорил он, и Ника старалась отчаянно улавливать каждое его слово, чтобы при случае использовать против него,-Мы с её матерью часто ссорились, иногда даже до драки доходило, и в тот день без неё не обошлось. Честно признаюсь, я был пьян и безумно зол, поэтому даже не успел сообразить, что делаю, когда схватил увесистую вазу и запустил её прямо в жену…

Это было жутко. Он говорил, вероятно, о самом сложном периоде своей жизни, но при этом ни капли не раскаивался.

–Я не хотел этого. Дочка в тот момент кинулась защищать мать, и ваза попала не в стену и даже не в жену, она попала прямо по голове Василисе. И тот день стал последним, когда я слышал её голос, мы слышали…

Он издал тяжелый вздох и снова потянул её к стулу, а она на этот раз как заворожённая послушно следовала за ним, открыв рот.

– Моя жена хоть и была убита горем, но все же покорно следовала моим распоряжениям. Потому как мы оба понимали, если поступить как-то иначе, у меня начались бы проблемы с полицией, а впоследствии и на работе в школе,– уже даже с горечью рассмеялся он,– Мы спрятали тело, а через три дня объявили, что наша дочь бесследно пропала. Полиция тогда так и не смогла найти её тело, а моя дорогая женушка прекрасно сыграла свою роль. Мне было ужасно больно, нестерпимо горько, а потом я смог убедить себя, что моя дочь просто спит! Моя родная и единственная дочь спит вечным сном!

С этими словами он резким рывком усадил Нику на стул, и та приземлилась пятой точкой ровно туда, куда ему и хотелось. В очередной раз, испытав шок и ужас от всего происходящего, она зажала рот рукой, вжимаясь в спинку стула.

Нет, ну точно, сумасшедший!

-Многие годы я старался забыть о случившемся. Пытался с головой уйти в работу, отвлечься, и поначалу даже неплохо получалось, а потом я наткнулся на неё. На личное дело Лилии Литвиновой. Чёрт! Она была на неё так похожа. Те же каштановые волосы, карие глаза, такие же пухленькие щечки, уверенный взгляд, низкий рост, прямая осанка. У неё даже день рождения был в том же месяце, что и у моей дочери. Я подумал, что это был знак свыше, судьба, второй шанс! Нашел её среди учащихся девятого класса и поначалу долго наблюдал за ней со стороны. Всё не решался подойти, заговорить, а она была такая же, как и Василиса, жизнерадостная и оптимистичная…

-Зачем? Зачем вы убили её?! – тихо переспросила Ника, понимая, что ещё чуть-чуть и нервная система просто не выдержит этого.

А часики тикали! Тик-тик.

–Я не убивал её! Вернее, не хотел