Туристическая энциклопедия (маршруты по СНГ) - Автор неизвестен - Энциклопедия

РЕЧКА ТРИСУЛЬКА

Еще в предыдущий приезд в Непал я решил, что по Трисули плавать не буду. Это большая река, на значительном протяжении текущая вдоль дороги Катманду - Покхара. С дороги видны длинные плесы, перекатики и редкие порожки - просто участки с валами. Меня очень удивило, что Саша Давыдов использовал Трисули для разминки перед Марсианди. Это имеет смысл только из-за сокращения времени и расходов на переезды - считал я. И вот география загнала меня самого на Трисули. Более того, я попал на Трисули в этой поездке даже два раза и в конце концов нашел в этой речке свой кайф. Но не сразу.

У рафтинговых фирм на Трисули конвейер - стационарные лагеря, между которыми они гоняют группы каждый день. Мне продали однодневное путешествие, включая дорогу до старта и обратно, ланч и возможность проплыть 25..30 километровый участок реки на пустой лодке вместе с рафтовой группой. Мне предложили участок от Фислинга до Муглинга, ближайший к Покхаре, и я, не видя разницы между участками Трисули, согласился. Мы с Сергеем последний раз вместе поужинали, договорились о встрече в Катманду, и ранним утром я отправился на туристском автобусе в Фислинг. Туда автобус приехал часов в одиннадцать, я нашел своего гида Саммата, тот показал мне, куда спускаться. Я оказался на раскаленном пляже, где ждали два рафта и их пассажиры. Кроме меня, все было на месте, и как только я натянул спасжилет, рафты отплыли. Речка Трисулька понравилась мне с воды больше, чем с дороги. Во-первых, вода была градуса 22-24. Во-вторых, сверху масштаб оценивался неправильно: речка оказалась больше, чем смотрелась, валики выше. Кроме того, речка была не такая ровная: на перекатах был заметен уклончик, за камушками были хорошие улова. И ущелье оказалось довольно интересным: часто красивые скальные берега, и песчаные пляжи еще роскошнее, чем на Кали Гандаки. Потом я узнал, что долина Трисули очень красива, и даже дорога ее не портит; только любоваться ею надо на восходе или вечером. К тому же я приехал сюда не развлекаться, а тренироваться. И пожалуйста - передо мной двадцать пять километров Лосева, даже лучше. Я далеко обгонял рафты, поэтому имел достаточно времени на катание, пытаясь отрабатывать то, что понадобится мне на Марсианди: жесткие траверсы, заходы в маленькие улова, прыжки через обливные камни, маневр с использованием подушек перед надводными камнями. Рафтеры с удивлением следили за моими странными занятиями. Впрочем, гиды их развлекали как могли. Первым рафтом управлял Саммат с рулевым веслом, вторым, с помощью пары распашных весел, - младший гид, молодой плотненький парнишка, этакий гималайский медвежонок. На плесе он предложил клиентам искупаться и добился, чтобы они все поскидывали друг друга в теплую, спокойную, но быструю воду. Развлечение заключалось в том, что за поворотом начинался порог с высокими пологими валами. Из воды раздался дикий визг, и клиенты запрыгали вверх-вниз. Естественно, все это кончилось тихим плесом, где гид собрал довольных клиентов на плот. С особым удовольствием он затаскивал за бюст мокреньких хихикающих девушек. Тут подошла пора ланча. Плоты причалили к раскаленному песку, и гиды начали готовить салат, резать хлеб, открывать консервы. Я познакомился с парнем из Техаса, который был не в состоянии понять мое удовольствие от теплой воды и горячего песка, с девчонкой из Швеции, которая с интересом послушала, какой я крутой и как смело покоряю все гималайские реки. Но тут позвали к столу, и звон металлических тарелок заглушил светскую беседу.

После ланча река стала повеселее. Появились пороги, которые можно было назвать мощными, если идти их по максимуму. После порогов метром на двести тянулись поля поганок. Я старался не пропускать ни одного интересного места, метаясь от одного берега к другому. Как только я чувствовал утомление, начинался длинный плес, часто между скальных берегов, я подходил к плотам и принимал участие в светской беседе или взаимных обрызгиваниях. Наконец часа через два гид предупредил меня, чтобы после следующего порога я не упиливал далеко вперед, а то пропущу "put-out". Мы просвистели порог в Муглинге, который смотрелся с моста, как перекатик, а на самом деле представлял собой довольно полное собрание разнообразных воронок и поганок, и пристали к пляжу, от которого к дороге поднималась специально воздвигнутая для рафтеров лестница. Тут произошло нечто, чего я так до сих пор и не понял. То ли я прохлопал ушами, то ли меня накололи. Пока я отливал воду из лодки и искал на рафте свои сандалии, часть рафтеров побежала вверх по лестнице, прыгнули в подкативший автобус и уехали. Был ли это автобус на Покхару, или куда еще, никто из оставшихся на берегу не знал, но попутчиков для меня среди них не было. Я плюнул на это дело, схватил каяк, поднялся на дорогу и стал ждать какого-нибудь транспорта. Минут через пятнадцать подошел местный автобус. "Покхара?" - спросил я. "Покхара!" - ответили мне, схватили каяк и весло, и закинули на крышу. Я влез в дверь, помощник постучал водителю, и автобус тронулся.

КОРОЛЬ НЕПАЛА

Вскоре я понял, что автобус мне достался особенный. Вел его чернобородый пенджаби разбойничьего вида. Его красный тюрбан смотрелся, как пиратская повязка. Заднюю треть автобуса занимало стадо блеющих коз. Как я скоро выяснил, ни водитель, ни его помощники, ни кто-либо из пассажиров не знали по-английски ни слова. А в общем, за вычетом местного колорита, это поначалу напоминало возвращение из однодневного походика где-нибудь в Подмосковье или езду из Лосева в Сосново. Сидячих мест не было, но на крышу меня пока не пускали. Останавливаясь у каждой чайной и у каждой трубы с водой, где можно было попить или совершить омовение, автобус дополз до Думре. Здесь под крики "О, какро, какро, какро!" он надолго застрял. Наконец коз повыкидывали наружу. Водитель окинул взглядом салон и повелительным жестом указал мне на крышу. Я не стал отказываться и устроился на каких-то мешках рядом с каяком. Автобус тронулся, и я забалдел. После тесноты автобуса его высокая грузовая площадка казалась свободно плывущей в пространстве платформой. Я начал пьянеть от теплого воздуха, от цветущих деревьев вдоль дороги, от плавных очертаний холмов, по которым лестницей поднимались игрушечные поля. Вдруг что-то со страшной силой хлестнуло меня по лбу. От боли я чуть не свалился с крыши. Через некоторое время, размазав кровь и слезы по фэйсу, я понял, что как ни балдей, а за ветками надо следить. Но тут автобус переполз через небольшой хребтик, и я забыл про боль. Передо мной открылась широкая долина, а над ней - закат во всей тропической красе. Контуры ближайших гряд холмов, покрытых джунглями, были четкими, как на рисунке. За ними вставали следующие хребты, чем дальше, тем более зыбких очертаний, и последние едва угадывались. Над ними плавало искаженное рефракцией огромное теплое, но уже не яркое солнце. В его лучах облачка и дымка над холмами переливались мягкими красками от серебра до пурпура. Мне казалось, что я - король волшебной страны, которого несет над ней волшебная колесница. Эффект усиливался, когда мы проплывали через деревушки - теперь водитель вырвался на простор и мчал без остановок, только гудел, въезжая в деревню. Крестьяне, возвращавшиеся с полей, и дети, услышав гудок, оборачивались и приветствовали меня, а я, летя над деревней на уровне крыш, отвечал им чем-то вроде "Здорово, поселяне!" или "Какой русский не любит быстрой езды!". Этот чудесный полет продолжался до тех пор, пока автобус не спустился в долину, а солнце не зашло за холмы. Но воздух все еще был теплым, и ехать было приятно. Так продолжалось, пока автобус не приехал в Дамаули. Здесь водитель потребовал, чтобы я слез. Я отказался. Он не стал настаивать, а только показал мне: "Тогда держись", и погнал по темному пустынному шоссе. Дневное тепло испарилось, стало холодно, и через несколько минут я пожалел, что не спустился. На следующих коротких остановках я не решался слезть, опасаясь, что автобус тронется, когда я буду на лестнице, и не обладая ловкостью местных, я окажусь на шоссе. Но через несколько километров из боковой долины вдруг дохнуло теплом, да так и осталось, пока мы не приехали в Покхару.