Абвер против СМЕРШа. Убить Сталина! - Николай Куликов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Товарищ Сталин назначил вам к шестнадцати тридцати, но сейчас он занят, у него важная встреча — попрошу подождать! — негромко сказал он.
Произнося эту фразу, секретарь только на секунду оторвал взгляд от бумаг, которые сосредоточенно просматривал. Поскребышев ежедневно видел столько важных персон, что приход начальника Главного управления контрразведки «Смерш» генерал-полковника Виктора Абакумова не был для него событием. Вместе с Абакумовым прибыл известный авиаконструктор Яковлев. Посетители молча сели на стоящие вдоль стены стулья — их здесь был целый ряд — и принялись терпеливо ждать. Абакумов с плохо скрываемым волнением в голосе задал лишь один вопрос, кивнув в сторону кабинета Верховного:
— Кто там у него?
Секретарь ответил почти равнодушно:
— Маршал Василевский и генерал Антонов.
Похоже, ответ несколько успокоил начальника контрразведки: он с видимым облегчением вздохнул. Яковлев тоже был предельно напряжен: все знали крутой нрав Хозяина (как называли Сталина между собой его приближенные). Случалось, людей арестовывали сразу на выходе из сталинского кабинета, и больше этих бедолаг никто не видел — родным попросту сообщали стандартную фразу: «Десять лет без права переписки», что на практике почти всегда означало «расстрел». Но бывало и наоборот: когда в апреле 1939 года авиаконструктор Яковлев, страшно волнуясь, впервые переступил порог кабинета Сталина, то вскоре вышел оттуда награжденным орденом Ленина, автомобилем «ЗИС» и премией в 100 тысяч рублей — за разработку новейшего истребителя «Як». У генерал-полковника Абакумова, пожалуй, все же было больше оснований для тревоги: вчера в пригороде Москвы был арестован немецкий агент, который сразу начал давать признательные показания. На первом же допросе он сообщил следователю просто ошеломляющие факты! «И все бы ничего, попади он в руки „моих людей“! — в который раз за истекшие сутки сокрушенно думал Абакумов. — Так нет же, арестовали его сотрудники этого надутого бабника Берии!»
Генерал-полковник достал из кармана форменных брюк с широкими красными лампасами платок, вытер пот со лба: мало того, что арестованный, имея чин капитана Красной Армии, служил в элитном батальоне связи в пригороде Москвы и при этом уже три года был действующим агентом абвера, окопавшись под самым носом Главного управления контрразведки! Оказалось, этот капитан Федотов вполне может быть причастен к готовящемуся покушению на Сталина! Это обстоятельство могло иметь для Абакумова самые серьезные последствия: ведь именно подчиненная ему служба в первую очередь несла ответственность за выявление и нейтрализацию шпионов и диверсантов. Но военная контрразведка оказалась явно не на высоте, и задержали Федотова энкавэдэшники, да и то — во многом благодаря чистой случайности.
А произошло следующее: два дня назад с одного из скрытых постов НКВД вокруг Ближней дачи Сталина был замечен военнослужащий, который, прогуливаясь под руку с молодой женщиной, явно пытался максимально приблизиться к забору, ограждающему запретную зону. Обеспечение внутренней безопасности дачи осуществляли люди генерала Власика — начальника личной охраны Сталина, которому генерал подчинялся напрямую. Но охрану автотрассы из Кремля в Кунцево и прилегающей к Ближней даче территории несли сотрудники НКВД — ведомства, возглавляемого Лаврентием Павловичем Берией.
Что касается подозрительной парочки, капитана Красной Армии и его спутницы, то признаков шпионских или иных враждебных действий в их поведении вроде бы не просматривалось — однако долгая дневная прогулка вокруг запретной территории сталинской дачи, да еще под мелким моросящим дождем, насторожила энкавэдэшников. Старший поста скрытого наблюдения вовремя доложил об этих двоих своему начальству, и к капитану с его спутницей успели на всякий случай приставить «хвост» — двух сотрудников службы наружного наблюдения НКВД. Из агентурных источников советской внешней разведки стало известно, что руководством спецслужб гитлеровской Германии резко активизирована работа по подготовке терактов против высших руководителей Советского государства, в том числе против Верховного главнокомандующего. В связи с этим была усилена охрана всех резиденций Сталина, причем с использованием специальных новейших технических устройств — что, кстати, и помогло в задержании капитана Федотова. За подозрительной парой установили слежку — в открытую их документы решили пока не проверять, чтобы не спугнуть, — и, как оказалось впоследствии, это было правильным. Однако в тот первый день офицер со спутницей очень даже квалифицированно (что только усилило подозрения) сумели оторваться и уйти от «наружки». Сотрудники, которые их «вели», доложили, что «подопечные» настолько грамотно «проверялись» от возможной слежки, что наверняка были искушенными в такого рода делах людьми. Охрана Ближней дачи была усилена, и вот вчера, в ночное время, около нее снова появился неизвестный в форме советского офицера: на этот раз он попытался скрытно приблизиться к забору и что-то закопать. Между прочим, у вражеского агента, которым оказался этот человек, имелись все шансы остаться незамеченным — ночи в октябре под Москвой уже достаточно темные, а передвигался он с осторожностью и ловкостью кошки. Откуда он мог знать об усиленных мерах безопасности, а также о последних достижениях ученых в области оптических систем — приборах ночного видения?! Эта чудо-техника еще только внедрялась в войска — у нас и на Западе, а первые образцы испытывались (и небезуспешно!) как раз здесь — на спецобъекте в Кунцеве…
При себе задержанный имел странное цилиндрическое устройство размером с обычный тубус, в котором студенты носят чертежи. Именно его Федотов попытался закопать у забора сталинской дачи. Поначалу капитан пытался «качать права»: возмущался незаконным, по его мнению, задержанием — подумаешь, заблудился ночью и «не туда» забрел! Но, когда пришел ответ из технического отдела и оказалось, что бывшее при нем странное цилиндрическое устройство не что иное, как мощный передатчик, так называемый «радиомаяк», — Федотов тут же начал давать «чистосердечные» признания. Поскольку арестовали его сотрудники НКВД, то на допрос он попал к следователям из наркомата внутренних дел: показания, которые дал Федотов, оказались настолько важны, что о них доложили лично наркому Берии. Выяснилось, что капитан Федотов знал о времени предстоящего посещения Сталиным дачи в Кунцеве, о чем сообщил немцам, использовав батальонную радиостанцию. Закопав у забора Ближней «радиомаяк», Федотов должен был через сутки передать на «ту сторону» решающую радиограмму, в которой подтвердить время прибытия на дачу Верховного в сопровождении нескольких ближайших соратников, членов Политбюро. Что могло произойти в дальнейшем, не попадись этот предатель-капитан в руки энкавэдэшников, трудно было даже представить! Когда поздно ночью Берия позвонил Абакумову и торжественным голосом поведал тому о предотвращении крупного теракта в отношении товарища Сталина, начальник контрразведки вначале ему не поверил. Но утром, когда Лаврентий Павлович при личной встрече на Лубянке с нескрываемым злорадством в голосе изложил детали готовившегося покушения на вождя, у Абакумова, по его выражению, «волосы дыбом встали». Выслушав наркома, он только спросил: «А Верховный уже в курсе?» На что услышал ответ, которого и ожидал: «Товарищу Сталину лично мной доложено о подготовке вражеской операции, которую сорвали сотрудники нашего наркомата!» «Торжествуешь, Лаврентий, — неприязненно подумал тогда о своем собеседнике Абакумов, чувствуя неприятный холодок в груди, — ну-ну, посмотрим…»
Ожидая вызова в кабинет Верховного, генерал-полковник сейчас мысленно повторял тезисы своего короткого доклада, который приготовил в связи с последними событиями. Сегодня утром он провел расширенное совещание по «делу капитана Федотова» со своими заместителями Барышниковым и Мешиком, с участием ведущих сотрудников Главного управления контрразведки. Абакумов не терял надежды заполучить арестованного капитана в свое ведомство: для дальнейших допросов и проведения других следственных действий — с тем, чтобы перехватить инициативу у Берии в «раскручивании» такого «перспективного дела». Теперь начальник ГУКР «Смерш» с волнением поглядывал на часы в приемной — уже шестнадцать сорок пять! Когда Сталин чересчур долго держал человека перед дверью кабинета, это считалось плохим признаком. «Возможно, там сейчас решаются какие-то неотложные военные вопросы, — успокаивал себя Абакумов, — недаром начальник Генштаба и его первый заместитель — оба на приеме. К тому же со мной Яковлев, у которого прекрасные отношения с Верховным, — его бы Хозяин не стал просто так „мариновать“ в секретариате». Наконец без десяти пять дверь кабинета отворилась и оттуда вышел маршал Василевский. Александр Михайлович рассеяно кивнул ожидающим приема генералам, которые встали в его присутствии, затем начальник Генерального штаба Красной Армии спешно покинул секретариат. Поскребышев скрылся в кабинете с красной папкой в руках, через минуту вышел уже без нее и обратился к посетителям: