Нет дефолту! Работа над ошибками - Виктор Геращенко

А. ВЕНЕДИКТОВ: Считаете ли вы возможным как профессионал, что эта история — проследить тех, кто играл на рынке до терактов, на рынке акций авиакомпаний. Можно ли таким образом проследить, как вы думаете, заказчиков? Знаете, что накануне терактов играли именно вокруг акций тех авиакомпаний, самолеты которых были захвачены, и сейчас ФБР идет по этой позиции?

В. ГЕРАЩЕНКО: Честно говоря, эту нить, этот след или ложный след я проследил, поэтому, честно говоря, очень тяжело комментировать.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Или через столько оффшорных зон или других зон пропускаются деньги, что просто проследить в современном финансовом мире вообще ничего нельзя? Вот мой вопрос.

В. ГЕРАЩЕНКО: Дело в том, что потоки денежные настолько огромны, что, по существу, платежи, которые осуществляются, осуществляются мгновенно через систему электронных расчетов. И в данном случае, почему сейчас коммерческие банки везде выходят на передний край борьбы — потому что где-то начинается изначальная проводка первая, когда с определенной суммой клиент приходит в банк и просит сделать перевод на ту или иную цель, которая даже банк не интересует, потому что нет каких-либо неразрешений. Скажем, в странах общей Европы суммы свыше 15 тыс. евро уже имеют право быть банком отслеженными, и банк имеет право задержать операцию на 2–3 дня, если у него есть сомнения в том, что человек, пришедший сбоку, даже его клиент делает нормальную, не подозрительную операцию. Поэтому банки — не доносчики и не хотят быть доносчиками, и банк всегда выступает за определенную этику отношения и соблюдения банковских тайн, но в данном случае, видимо, никакого другого пути нет.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Я вернулся бы еще к одном вопросу. Вы сказали, что теракты в Америке в банковском деле трагического не принесли. А если будет ответный удар нанесен, крупномасштабная операция возмездия — как это может отразиться на мировой экономике, с вашей точки зрения? Потому что это мировое столкновение.

В. ГЕРАЩЕНКО: Я, конечно, тоже об этом задумываюсь, хотя в силу своего положения и места, где я работаю, это не очень мое дело, это больше дело наших военных, дело министерства иностранных дел. Но я, пожалуй, мог бы согласиться с теми высказываниями, которые раздаются в Европе уже не первый день, что, конечно, нормальное мировое комьюнити выступает за то, что чтобы виновники были найдены и наказаны. Но вряд ли, опять же, цивилизованный мир поддержит акции, которые с собой несут не возмездие, а просто месть против того или иного народа или той или иной группы в какой-то стране. А если это будет происходить, могут происходить конечно разного рода негативные развития, поскольку око за око, зуб за зуб И чем это кончится, когда один готов, обвешанный гранатами, войти в «Макдональдс» и взорвать кого угодно, ему плевать, что там сидят дети, матери беременные, женщины и старики. Он готов идти на это самопожертвование, глупое, безумное, но он готов — и что можно сделать?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Если говорить с точки зрения мировой экономики, уже призывают отдельно к бойкоту в мусульманских странах некоторых американских товаров. Если говорить о глобальной экономике, к чему это может привести? Взаимные бойкоты, взаимные экономические санкции — это возможно? Или это невозможно, это все только призывы?

В. ГЕРАЩЕНКО: Это почти параллель с разрешением открывать счета за границей для российских граждан. Разрешить-то мы разрешили, а я думаю, что все, кто хотел открыть, давно открыли. Так же и там. Можно призывать бойкотировать американские товары, но тот, кто бегает по улице с лозунгами, никогда ни «Кадиллак», ни «Шевроле» не будет покупать. И в основном призывы эти больше, на мой взгляд, идут на идеологической почве, почве сверху или от религиозных лидеров, здесь больше эмоционального, чем разумного. Потому что третий мир в основном ходит в своей одежде, даже если она и скроена по американским лекалам, и те же джинсы производят в Пакистане, или я не знаю где, и потом продаются с этими же бирками, потому что они стоят дешевле, чем джинсы, пошитые в США. Поэтому тут, мне кажется, больше эмоций, чем какого-то экономического ущерба или удара по интересам США.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Теперь про курс рубля. Были такие апокалиптические прогнозы…

В. ГЕРАЩЕНКО: Это слово я не знаю.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Ужасные прогнозы, что то доллар рухнет, то рубль рухнет — в России, я имею в виду. Тем не менее, курс сейчас стоит, и очень многие люди действительно хранят сбережения в долларах, даже на короткий отрезок. Считаете ли вы, что курс достаточно предсказуем? И будет ли Центробанк делать все, чтобы он был предсказуем, чтобы не случился 98-й год?

В. ГЕРАЩЕНКО: Я думаю, что ни о каком 98-м годе и речи быть не может при нынешнем состоянии экономики, профицита бюджета, наличии приличных запасов золотовалютных у Центрального банка, и курс будет действительно стабильным. И хотя мы по-прежнему и на 2002 год имеем в виду проводить политику плавающего курса, тем не менее, я могу уверить слушателей, что я не вижу чего-либо даже там, за горизонтом, что привело бы к тому, что в этом году, до конца этого года были какие-то движения с курсом. И даже не оттого, что мы готовы интерминировать имеющимися запасами валютными, для того чтобы сохранить какой-то уровень, потому что сказали, а потому что для этого нет никаких экономических оснований, если только они не будут основания другого рода.

А. ВЕНЕДИКТОВ: А для чего вам такие большие запасы — 37 млрд. долларов?

В. ГЕРАЩЕНКО: У Пушкина про Кощея читали? Вот и следуем его примеру. Во-первых, мы должны помнить, что Центральный банк, хотя это не государственное учреждение, это часть государства, естественно, хотя мы имеем свою независимость, она должна быть сохранена. Но мы не сидим в каком-то замке из слоновой кости, мы активно всегда сотрудничаем с правительством, и с Минфином, и с Минэкономики, когда слышим разумные предложения оттуда. Поэтому имеем в виду те долги, которые есть у государства, что на 2003 год государство в одном только году будет вынуждено уплатить почти 19 млрд. долларов, а это сумма приличная, по-моему, в этом году 14 мы платим, на 25 % меньше. Поэтому есть разные подсчеты, какой золотовалютный и валютный запас должен быть для того, чтобы государство чувствовало себя комфортно. Есть разного рода такие нормативы, есть такой «норматив Рэди» (это не от слова «будь готов», а действительно фамилия этого экономиста), где говорится, что обеспечивать только трехмесячный импорт вряд ли правильно, если у страны большая задолженность. Поэтому для нас было бы более или менее уже благоприятным уровнем, когда можно было бы если не спать, то выпивать спокойно, где-то уровень 42–45 млрд. долларов, о чем мы и говорим.

А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть вам еще и не хватает?

В. ГЕРАЩЕНКО: Всем всегда не хватает, но нам тоже не хватает.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Не боитесь, что государство, в случае если не хватит денег, конфискует эти деньги?

В. ГЕРАЩЕНКО: Государство не может конфисковать, потому что мы с вами живем в правовом государстве, и зачем запугивать наших слушателей?

А. ВЕНЕДИКТОВ: Закон примем.

В. ГЕРАЩЕНКО: Ну что же, избранные вами депутаты могут принять любой закон у нас. И в 98-м году, поскольку государство, правительство должно было платить, даже при том моратории, который был объявлен на ГКО и на евробонды, были безусловные обязательства. И поэтому в соответствии с законом о бюджете на 98-й — 99-й годы государство заняло у нас всего 7,5 млрд. долларов и до сих пор должно нам 6,5. Платит проценты потихоньку, обещают до 2007 года погасить.

А. ВЕНЕДИКТОВ: То есть не боитесь?

В. ГЕРАЩЕНКО: Чего же бояться, мы же живем в своем государстве.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Сегодня, по-моему, говорилось о том, что уровень инфляции в этом году Центробанк прогнозирует вокруг 17.

В. ГЕРАЩЕНКО: Было сказано в нашем сегодняшнем представлении основных направлений денежно-кредитной политики на 2002 год, что мы считаем, что инфляция в этом году будет на уровне 17–18 процентов. Эти цифры — 17 — назывались и Германом Грефом, и Алексеем Кудриным. Тут ничего такого сверхнового мы не говорим. Да, мы не укладываемся в те цифры, которые предсказывались и в экономической политике правительства на 2001 год, и в бюджете, и в наших денежных направлениях, когда мы говорили об 11–12, 14 процентах. Не укладываемся по целому ряду причин. Очень сильно выросли, как известно нашим слушателям, все тарифы в жилищном секторе. И, опять же, нам известно, что жилищный сектор пойдет через структурные реформы, он не может работать только на дотациях, это будет требовать времени. Почему мы с правительством иногда и спорим, и говорим, что не надо забегать раньше времени и обещать деве юной, как там пелось, что у нас эта инфляция на уровне 12–14 % будет еще в течение 5 лет, поскольку мы должны пройти через структурные перестройки в важных для нас отраслях: в энергетике, транспорте, жилищном хозяйстве.