Куратор Истории - Юрий Иванович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Брикс тоже не отставал в общих познаниях о нынешнем экстриме:
– Ну да, я слышал, что каждый подобный костюм номерной и создаётся индивидуально под каждого человека. И по этому следу…
– Не обязательно, – перебил его наш толстяк-всезнайка Фрэд. – Гораздо больше полиция определит по обуви. Сейчас научились синтезировать и консервировать любые запахи с образца. Уже не говорю о таком огромном и важном следе человека, как пот. Если его зафиксируют и если Вампир не является сюда из иного мира, то обязательно разыщут даже в условиях всей страны.
– Выдумал всё небось только что? – вставил свои пять центов в разговор Лентяй. Так прямо в глаза все называли моего коллегу-художника Саву Митчелла. Вторым прозвищем у него было Провокатор. Очень уж любил наш Митчелл Лентяй-Провокатор что-нибудь брякнуть этакое, от чего все спорщики могли перессориться между собой.
Вот и сейчас Фрэд Куппо завёлся с полоборота, начав сыпать ссылками, именами и названиями нужных статей. Он всегда болезненно относился к фактам недоверия к его знаниям.
Тогда как я мысленно себя озадачил:
«Напрасно я так с обувью поступил, теперь и в самом деле могут на «хвост» присесть. Конечно, следовало от неё избавиться из-за «трония-413», но зря оставил такую улику в лапах полиции. Надо было обувку куда-то в бензин макнуть да поджечь…»
Но это сейчас хорошо думается о бензине и легко сообразить, где его отыскать. А когда не знаешь, в какой именно точке приземлишься, да с погоней в тылах, все нюансы не просчитаешь, ведёрки с напалмом, где надо, не расставишь. А нужной подсказки по моим информканалам так и не поступило.
В то же время я вспомнил, точнее – очень надеялся, что запах мой после метаморфозы в иного человека меняется. Судил я по тому факту, что в данном моём состоянии знакомые собаки с кошками ко мне относились всегда ровно, спокойно, а то и дружественно. Зато при боевой трансформации моего тела что собаки, что коты всячески спешили убраться с моей дороги. А уж если не успевали это сделать, попросту замирали лёжа, да ещё и с закрытыми глазами.
Странно? Ещё как! И это ли не подтверждение тому, что наши ближайшие друзья человека обладают разумом? Пусть и на непонятном нам пока уровне.
Опять же, странное поведение собак и котов, которые пытаются вырваться от хозяев, а потом замирают, словно умерли, меня уже два раза чуть не привело к крупным неприятностям. Теперь приходится учитывать этот фактор постоянно, когда я нахожусь в облике Вампира. Стоит о нём выведать полиции или простым обывателям, как меня быстро вычислят. Один раз-то я сбегу, а вот на второй могут и нафаршировать свинцом. Или ещё какую пакость подстроят.
Теперь вот ещё надо будет проверить утверждения нашего толстяка. Запах – запахом, а вот капли пота и микрочастички тела в самом деле могут в будущем обернуться мне во вред.
Тогда как Фрэд закончил вываливать свои доказательства и напомнил очевидное:
– До «покаяния» осталось несколько минут, включаем визор! – Это он так неверно называл наш большой, настенный телевизор.
Вообще-то в рабочее время просмотр телепрограмм не приветствовался шефом нашего отдела. От более вышестоящего начальства тоже могло влететь, коль оно заметит нецелевое использование громадного экрана, занимающего полстены. Но мы никогда не злоупотребляли своими вольностями, тем более речь идёт о крайне исключительном случае. Вон ведь, в коридорах ни души не осталось, все сейчас пялятся в экраны, ожидая сенсационных заявлений от укушенного Грэйхемцена.
Только остальным легче, с ними рядом нет сейчас вреднющего соглядатая. Потому что мы все без исключения были уверены: Юлия докладывает своему любовнику обо всём, что творится в отделе. Иное поведение с её характером невозможно.
Поэтому Мэтт Бьюрни выразила сомнение вслух:
– Как бы нам не влетело…
– Как бы кто-то не улетел в окно без вингсьюта! – довольно жёстко пригрозил Сава Митчелл. – Если о нарушении узнает начальство, виновник стукачества известен заранее.
И безбоязненно посмотрел прямо в огромные глаза Юлии Санд. Он и в самом деле ничего не боялся. При своей лености да неуёмном ёрничестве он считался у нас гением от плакатной рекламы, рисовал лучше меня и считался незаменимым работником нашего холдинга. Ещё у него имелась иная беда: однолюб. А жена его бросила лет шесть назад. Вот с тех пор Сава и ненавидит всех женщин. Единственное исключение в данном списке имеют просто подруги, собутыльницы и коллеги по работе.
Уж не знаю, как он обходится со своими желаниями плоти? Скорей всего утром и на ночь занимается рукоблудием. Может, и в обед успевает?.. Потому как на вид мужик-то совершенно здоровый, либидо крепкое и с органами всё в порядке. Есть у меня такие данные, поступившие от его бывшей. Да и сам я его насквозь видел.
Угрозу в свой адрес Юлия проигнорировала, сделав вид, что не поняла, о ком речь. Зато весьма живо потребовала:
– В самом деле, включайте… визор! Давно пора!
Включили. Посмотрели. Оценили все последовавшие затем комментарии. Да и сами затеяли очередную дискуссию.
В самом деле, стоило увидеть весь этот сыр-бор. Тем более что информация о недругах, вброшенная Ромой в водоворот нарастающей бури, оказалась сенсационной. Если всё сказанное – правда и ничего нигде не напутано, мне придётся опять «выть на луну». Так я называю то своё состояние, когда приходится волей-неволей выполнять складывающееся задание по устранению «попутных пассажиров», идущих порой прицепом к приговорённой жертве. И все подобные задания, как правило, муторные, неприятные, кровавые. Что самое обидное: они меня сильно отвлекают от поклонения женскому полу.
А ведь сегодня, например, мне предстоит вторая ночь с Моникой Чамзини. Мне её почти удалось склонить к желаемому действу, потому что отказом она не ответила. Так как сегодняшним утром она с милым смущением прошептала просьбу:
– Не торопи меня, я должна всё обдумать… до вечера.
В девяноста девяти случаях из ста подобная просьба означала согласие. Надо будет только при встрече с красоткой сразу определиться, куда идти: в одну из компаний или пригласить кого-нибудь третьим к себе. Благо есть куда и кого.
Мысленно представив себе предстоящее блаженство, я чуть ли не застонал в предвкушении. Ещё и глаза прикрыл. Потому и был вырван из сладких грёз восклицанием Мэтт:
– Валентин! Дорогуша! Ты что, заснул?
– А?.. Что? – попытался я припомнить смысл последних предложений в споре. – Нет, просто задумался…
– Наверное, как всегда, думает о проститутках и о том, хватит ли ему денег на очередную подстилку, – скривился в презрении наш штатный Провокатор. Ну я и не стал его разочаровывать:
– Угадал, Сава. Можешь переводиться на работу оракула. Мне в самом деле предстоит свидание сегодня с такой цыпочкой, с такой лапочкой, с такой распрекрасной нимфой…
– Ну как всегда, – облизнулся завистливо Брикс Мелон. – Наш Годвори в своём репертуаре!
Тогда как престарелая Мэтт Бьюрни поджала недовольно губы:
– Доведут тебя девки до могилы, Валентин, на ваших оргиях! Вот попомнишь мои слова! Да и на работе мог бы к коллегам уважительнее относиться. Ведь серьёзный разговор ведётся, нас всех касающийся, а ты слюни распустил, мысленно уже развратом занимаешься.
– Ладно, виноват. Простите, уже исправился! – так проще, чем переть против коллектива. – Что за тема? И почему именно всех касается?
– Да вот тему подняли: «Алиби – каждому!» Прикинули на себя, оно у нас есть. А у тебя? Где ты вчера находился в 11.20? Ведь на работу ты заявился только к часу дня…
После этих слов нашего технического редактора все остальные уставились на меня взглядами прирождённых Пинкертонов. А я посматривал на них со снисходительной, саркастической улыбкой и задавал себе сакраментальный вопрос: «Если бы я сейчас находился в полицейском участке, какое алиби огласил бы?»
Глава 7
Рассуждения о себе
А может, я никакой не метаморф? Может, я робот? Точнее, киборг, сделанный в виде человека и использующий общедоступную пищу для энергии движения?
Такие мысли возникали часто, как только у меня на сетчатке глаза начинали появляться циферки, буковки, рисунки и прочая графическая дребедень. Нет, по сути, она мне не мешала, стоило закрыть глаза, как всё исчезало. Да и сосредоточившись до определённой степени, можно было продолжать беседу, вести спор, смотреть телевизор или продолжать тренировку. Но… всё-таки мешало. В любом случае неконтролируемое поступление информации раздражало и не давало покоя до тех пор, пока я не вчитывался в неё и не принимал решение. А потом уже отправлялся на «укус». Или на прочие отмщения тем, кто ослушался моего предупреждения.
Иначе говоря, некие неведомые силы таким диким, нечеловеческим образом давали мне очередное задание. Но как? Почему? И почему именно я?
В этом была главная для меня загадка. И ответов в подаваемой информации я не находил. Но думал и анализировал много. Ибо количество противоречий зашкаливало.
