Куратор Истории - Юрий Иванович

Но одно спасение от болезненных кошмаров всё-таки существовало. Хотя о нём никто из первого десятка «укушенных» не признался даже перед лицом мученической смерти. Называлось оно просто и не витиевато: покаяние. Лишь двенадцатый по счёту, сенатор Чарли Бузинский, на вторые сутки после укуса собрал вокруг себя представителей прокуратуры, нескольких следователей, самых прославленных корреспондентов и операторов ведущих телеканалов. После чего устроил свою предсмертную пресс-конференцию. И начал с самого страшного, но не сразу оценённого для присутствующих предупреждения:

– Если вы утаите хоть слово из моего покаяния, то вас настигнет в течение месяца смерть от руки Вампира. Если кто сомневается в своей совести, ещё имеет возможность уйти.

Тогда никто из тридцати не ушёл, все были взбудоражены предстоящим заявлением и думали примерно одинаково:

«Предвидится сенсация! Сейчас я услышу великие откровения и стану знатоком великих тайн! И чего мне бояться? Тем более что у меня есть начальство, и не от меня всё в этом мире зависит».

Чарли Бузинский частил словами более часа. О том, кого и как он убил лично в своей молодости, кого приказал убить впоследствии, у кого где и сколько украл, какими махинациями занимался в последнее время и прочее, прочее, прочее… И к концу его исповеди очень многие из присутствующих пожалели, что остались и всё это выслушали. Ведь чаще всего от многих знаний – многая печали.

Нет, сенатор всё равно умер в начале шестых суток. Точно так же сгнил и превратился в вонючую жижу, как ранее «укушенные». Только вот последние трое суток он не метался и не орал от боли, а просто тихо умирал с блаженной улыбкой идиота на расползающемся подобии лица. Но с тех пор сразу по всей стране и за её пределами вошло в жизнь многозначительное выражение:

«Покаялся, как Бузинский!» или «Покайся, как Бузинский, иначе…» – и много куч производных словосочетаний от этих, ставших нарицательными.

А вот с теми, кто выслушал исповедь, оказалось ох как не просто. Половина из них затаила материалы или кардинально извратила их. А потом ещё и начала поливать грязью тех коллег, которые донесли миру всё услышанное дословно. Вот эти пятнадцать человек и пали первыми жертвами начавшего убивать Вампира. Он их не кусал, он им просто и весьма показательно сворачивал головы. Невзирая на пол, старость, инвалидность, многодетность или прежние заслуги перед обществом.

Ещё шестерых, оказавшихся честными, принципиальными и начавших раскручивать маховик следствия, убили типы, заинтересованные в их молчании. Но было поздно, всё равно правда стала известна всем. Волна последствий прокатилась по всему миру. Начались аресты, многие лишились своих высоких должностей, многие сменили роскошные пентхаусы или приморские виллы на одиночные камеры. Многих банально растерзали разгневанные мстители, узнавшие, от чьих рук погибли их ближайшие родственники или по чьей вине рухнуло дело всей их жизни.

Но именно с Чарли Бузинского сугубо криминальный характер жутких убийств резко преобразовался в сонм острополитических, экономических и личностных проблем. И вот уже более чем три года каждый «укус Вампира» сопровождался всесокрушающим интересом и пристальным вниманием почти всего мирового сообщества. Потому что порой на свет всплывали такие информационные бомбы, что впору было говорить о резкой смене курса развития всей цивилизации.

А «укушения» с последующими жуткими смертями каждого «укушенного» продолжались довольно регулярно, примерно раз в два месяца. Или чуть реже.

Но это не значило, что каялись все. Тринадцатая по счёту жертва заявила о своей невиновности и умерла в жёстких мучениях. Четырнадцатую жертву попросту взорвали вместе с госпиталем.

Пятнадцатый человек покаялся, умирая затем в блаженстве и покое и проклинаемый всеми своими подельниками и соучастниками преступлений.

Шестнадцатый и семнадцатый покаялись. Следующих троих добили, чуть ли не в первый же день после «укуса». Причём старались больше всех, как это было ни прискорбно, их ближайшие родственники.

Последних восемь жертв охраняли со всем тщанием, не сумев уберечь только одного. Из них покаялись трое, четверо заслужили некоторое уважение своим мужественным молчанием. Но в глазах народа они остались банальными, так и не покаявшимися преступниками. Потому что, сколько бы ни ловили Вампира, в чём бы его ни обвиняли и что бы ему ни инкриминировали, уже сложилось чёткое мнение о жертвах:

«Если его или её укусили, значит, оно: редчайшая тварь, кровавый убийца, мерзкий преступник и циничный ублюдок. И оно полностью заслужило такую смерть!»

Порой добавляли: «Не такую, а ещё худшую смерть!» А убийцу, убивающего таким экзотическим способом явных преступников, называть стали по-разному, начиная от «посланника небес» и заканчивая «палачом геенны огненной». Но больше всего прижилось в народе определение «посланник высшей справедливости». И даже сокращение появилось в быту, звучащее примерно так: ПВС.

То есть Вампир в мыслях обывателей занял весьма почётное и уважаемое место.

На кухнях домохозяйки частенько говаривали:

– Интересно, кто следующий попадёт на зуб к ПэВээСу?

– Да-а… Что-то давно наш ПВС никого не кусал. Зажрался? Или…

– …или все такими честными стали?

Увы, честными становиться никто из преступников не спешил. Пока…

Рома Грэйхемцен оказался в этом списке двадцать девятым. И с первых же минут, после распространения этой новости, реакция всколыхнувшейся общественности оказалась весьма и весьма неоднозначной.

Одни громко вопили и откровенно радовались. Возносили молитвы своим богам и рьяно доказывали, что высшая справедливость на свете всё-таки существует. При этом проклинали Рому и желали ему мучиться годами, а не пять дней.

Другие банально не верили поначалу в случившуюся трагедию. Возмущались поведению первых, самых злорадствующих. Недоумевали странному выбору Вампира и совершенно не верили в виновность Грэйхемцена. Даже начались на второй день стихийные митинги и демонстрации, декларирующие немедленного разбирательства инцидента, поиска виновных, которые явно подстроили покушение, сымитировали, нападение ПВС и таким образом убрали с арены наиболее популярного и наиболее честного миллионера в истории планеты.

Потому что Грэйхемцен таковым и являлся по всем опросам, оценкам, статистикам и общественным мнениям. Вся его биография, каждый его шаг описывался и освещался неоднократно. Его перепроверяли, изучали и пытались поймать на лжи многократно. Ему много раз инкриминировали разные преступления, кражи, даже убийства, но после судебных разбирательств всё это оказывалось наветами. Ему не верили, когда он вкладывал заработанные миллионы в благотворительность. Его презирали, когда он создавал рабочие места для своих соотечественников, теряя при этом очередные миллионы. Созданную им корпорацию пытались разрушить всегда, ежедневно, а то и ежечасно. На него постоянно лилась грязь со страниц газет и со страниц периодических изданий. Его старательно оплёвывали, стараясь порой вообще умалчивать любые позитивные начинания.

Народ в своём большинстве его любил. Народ за него сражался. Роме посвящали не только стихи и песни, ему преподносили великие произведения искусств художники и скульпторы. Его одаривали своим вниманием самые прославленные спортсмены и артисты. К нему стремились попасть на работу лучшие учёные и самые талантливые практики. Да и завидовали ему не со злостью, а с восторгом, приговаривая:

– Вот он какой! Не то что остальные!..

Грэйхемцен создал всемирно известную корпорацию «Пангирро». Только в ней непосредственно работало сорок три тысячи человек. А если считать смежников и прочих им подобных, цифра завязанных на него людей легко перескакивала за миллион. На его миллиарды поддерживались разные общественные программы. Существовали сотни благотворительных фондов. Его силами и влиянием прикрывались и пользовались честные чиновники, борцы с наркотиками, противники военного противостояния, разоблачители воровства и обмана во всех сферах бизнеса, политики и деятели межконфессиональных отношений.

И прочее, и так далее, и тому подобное…

Но в то же самое время господин Грэйхемцен никак не был святым. У него тоже имелись некие человеческие пороки, за которые его нещадно колотила судьба, высмеивали средства массовой информации и со скрежетом зубов выслушивали поклонники и последователи. Общая харизма и эти пороки переваривала и обращала во благо своему носителю, но… Всё равно не справлялась с некоторым негативным мнением.

А именно: Рома оказался совершенно не приспособлен к семейной жизни. Только официально он женился одиннадцать раз, имел от этих браков девятнадцать детей, и спасало его от полного, тотального разорения при разводах лишь скрупулёзное и верное составление брачных контрактов. Иначе его никакие организаторские таланты не спасли бы от нищеты и забвения.