Моё лучшее стихотворение - Сборник Сборник

1951

Сергей Марков

Рябинин-город

Цветет в Рябинине герань,И на столе вздыхает тканьКамчатой скатертью с кистями…

Смеются алые уста,Когда — нарядна и проста —Ты пьешь рябиновку с гостями.

В ковригу воткнут синий нож,И чарка алою слезоюБлестит…

Я знаю — ты живешьЗа малой речкой Бирюзою.

К тебе за Бирюзу пойду,Щеколду у дверей найду,Сдержу — чтоб не раздалось звона…

Ушли ли гости? Все ли спят?Не спишь ли ты? Считает садХладеющие листья клена…

Рябинин-город! Явь иль сон? —И смех, и волосы что лен,И рассудительные речи.

В светлице — шитые холсты,И вздохи теплой темноты,И в полотне прохладном плечи!

Не зря в Рябинине подрядСемь дней сверкает листопад,Не быть ли заморозку ныне?

И не сочтешь ли ясным сномТы утром иней за окномИ снег туманный на рябине?..

1940

Леонид Мартынов

След

А ты?Входя в дома любые —И в серые,И в голубые,Всходя на лестницы крутые,В квартиры, светом залитые,Прислушиваясь к звону клавишИ на вопрос даря ответ,Скажи:Какой ты след оставишь?След,Чтобы вытерли паркетИ посмотрели косо вслед,ИлиНезримый прочный следВ чужой душе на много лет?

1946

Самуил Маршак

Словарь

Усердней с каждым днем гляжу в словарь.В его столбцах мерцают искры чувства.В подвалы слов не раз сойдет искусство,Держа в руке свой потайной фонарь.

На всех словах — события печать.Они дались недаром человеку.Читаю: «Век. От века. Вековать.Век доживать. Бог сыну не дал веку.

Век заедать. Век заживать чужой»…В словах звучат укор, и гнев, и совесть.Нет, не словарь лежит передо мной,А древняя рассыпанная повесть.

1946

Михаил Матусовский

Мальчикам

Пусть достанутся мальчикам самые лучшие   книги —Описания неба, строений и горных пород,Трудовых инструментов — от камня до первой мотыги,Незнакомых народов и климатов разных широт.

Мы об этом и сами когда-то тревожно мечтали —Пусть на стол им положат усталых моторов сердца,Механизмы часов и машин потайные детали —И они их сломают, но смогут понять до конца.

Дважды два — не четыре, и дважды четыре — не   восемь.Мир еще не устроен, как это ему надлежит.Бьют железом о камень, и воздух грозовый несносен.И война, как чума, по Европе еще пробежит.

Пусть достанется мальчикам столик с чертежным   прибором,Шкаф для верхнего платья и этот особый уют,Создаваемый жесткими полками в поезде скоромИ летящими шторами узких военных кают.

Пусть достанутся мальчикам двери, открытые настежь,Путеводные звезды, зажженные нами во мгле,И мечта о всеобщем, большом человеческом счастьеНа еще неуютной, еще предрассветной земле.

1939

Александр Межиров

Коммунисты, вперед!

Есть в военном приказеТакие слова,На которые только в тяжелом бою(Да и то не всегда)Получает праваКомандир, подымающий роту свою.Я давно понимаюВоенный уставИ под выкладкой полнойНе горблюсь давно.Но, страницы устава до дыр залистав,Этих словДо сих порНе нашелВсе равно.

Год двадцатый.Коней одичавших галоп.Перекоп.Эшелоны. Тифозная мгла.Интервентская пуля, летящая в лоб, —И не встать под огнем у шестого кола.

ПолкШинелиНа проволоку побросал,—Но стучит над шинельным сукном пулемет,И тогда   еле слышно     сказал       комиссар:— Коммунисты, вперед! Коммунисты,     вперед!

Есть в военном приказеТакие слова!Но они не подвластныУставам войны.Есть —Превыше устава —Такие права,Что не всем,Получившим оружье,Даны…

Сосчитали штандарты побитых держав,Тыщи тысяч плотинВозвели на реках.Целину подымали,Штурвалы зажавВ заскорузлыхТяжелыхРабочихРуках.

И пробило однажды плотину однуНа Свирьстрое, на Волхове иль на Днепре.И прошли головные бригадыКо дну,Под волну,На морозной зареВ декабре.

И когда не хватало«…Предложенных мер…»И шкафы с чертежами грузили на плот,Еле слышно   сказал     молодой инженер:— Коммунисты, вперед!.. Коммунисты,     вперед!

Летним утромГраната упала в траву,Возле ЛьвоваЗастава во рву залегла.«Мессершмитты» плеснули бензин в синеву, —И не встать под огнем у шестого кола.

Жгли мостыНа дорогах от Бреста к Москве.Шли солдаты,От беженцев взгляд отводя.И на башняхЗакопанных в пашни «КВ»Высыхали тяжелые капли дождя.

И без кожухаИз сталинградских квартирБил «максим»,И Родимцев ощупывал лед.И тогда   еле слышно     сказал      =командир:— Коммунисты, вперед!.. Коммунисты,     вперед!

Мы сорвали штандартыФашистских держав,Целовали гвардейских дивизий шелкаИ, древкоУзловатыми пальцами сжав,Возле ЛенинаВ маеПрошли у древка…

Под февральскими тучами —Ветер и снег,Но железом нестынущим пахнет земля.Приближается день.Продолжается век.Индевеют штыки в караулах Кремля…

Повсеместно,Где скрещены трассы свинца,Или там, где кипенье великих работ,Сквозь века,   на века,     навсегда,       до конца:— Коммунисты, вперед! Коммунисты,    вперед!

1947

Сергей Михалков

Заяц во хмелю

(Басня)

В день именин, а может быть, рожденья,Был Заяц приглашен к Ежу на угощенье.   В кругу друзей, за шумною беседой,Вино лилось рекой. Сосед поил соседа.   И Заяц наш, как сел,Так, с места не сходя, настолько окосел,   Что, отвалившись от стола с трудом,Сказал: «Пшли домой!» — «Да ты найдешь ли      =дом? —   Спросил радушный Еж.—   Поди, как ты хорош?Уж лег бы лучше спать, пока не протрезвился!   В лесу один ты пропадешь:Все говорят, что Лев в округе объявился!»Что Зайца убеждать? Зайчишка захмелел.«Да что мне Лев! — кричит. — Да мне ль его   ==бояться?   Я как бы сам его не съел!Подать его сюда! Пора с ним рассчитаться!   Да я семь шкур с него спущу   И голым в Африку пущу!..»Покинув шумный дом, шатаясь меж стволов,   Как меж столов,Идет Косой, шумит по лесу темной ночью:«Видали мы в лесах зверей почище Львов,   От них и то летели клочья!..»   Проснулся Лев, услышав пьяный крик, —Наш Заяц в этот миг сквозь чащу продирался.   Лев — цап его за воротник!   «Так вот кто в лапы мне попался!   Так это ты шумел, болван?   Постой, да ты, я вижу, пьян —   Какой-то дряни нализался!»Весь хмель из головы у Зайца вышел вон!«Да я… Да вы… Да мы… Позвольте объясниться!Помилуйте меня! Я был в гостях сейчас.   Там лишнего хватил. Но все за Вас!   За Ваших Львят! За Вашу Львицу! —Ну, как тут было не напиться?!»И, когти подобрав, Лев отпустил Косого.Спасен был хвастунишка наш!

Лев пьяных не терпел, сам в рот не брал   хмельного,Но обожал… подхалимаж.

1945