Биология и Буддизм. Почему гены против нашего счастья и как философия буддизма решает эту проблему - Евгений Викторович Бульба

Окончательная версия человека по Платону все-таки выглядит более сложной: человек – обладатель бессмертной души и, кроме того, «существо бескрылое, двуногое, с плоскими ногтями[36], восприимчивое к знанию, основанному на рассуждениях». Аристотель, ученик Платона, полагал, что человек – это политическое (общественное) животное, обладающее речью и нравственностью. Как можно увидеть, за два тысячелетия мы недалеко продвинулись – у древних присутствует практически весь перечень: знание (культура), рассуждения (интеллект), общественность, речь и нравственность.

Что ж, давайте попробуем разобраться в этом щекотливом вопросе: что такое нравственность, откуда она взялась и действительно ли может быть определяющей чертой человека.

Мораль и «защитники»

Конечно, все крупнейшие религии с их акцентом на любви, сострадании, терпении и прощении могут способствовать укреплению внутренних ценностей и несут людям проповедь нравственности. Но современные реалии таковы, что этика, основанная на религии, более не отвечает сложившемуся положению вещей. Вот почему я полагаю, что настало время научиться смотреть на духовность и этику как на нечто большее, чем религия[37].

Далай-лама XIV

Идея о том, что нравственность[38] возникает из животной природы, порой вызывает ярость и слепое отрицание. Согласитесь, мысль, что животные обладают чертами, благодаря которым появилась человеческая мораль, вызывает большее возмущение, чем та, что животные обладают развитым интеллектом. Второе кажется скорее забавным и интересным. Но первое… Если это правда, то нам придется задуматься над очень многим! Над тем, что, являясь животными (даже в самых возвышенных проявлениях), мы тем не менее возводим себя на пьедестал избранности, который на деле оказывается лишь зыбкой подставкой, слегка приподнимающей нас над остальными животными. Нам придется открыть глаза на то, что мы отказываем в сострадании существам, способным к альтруизму; на то, сколько страданий мы приносим животным, отказав им в способности к сочувствованию.

Если вытащить эту проблему на свет, то она потянет за собой ворох последствий глобального масштаба. Это связано не только с завышенной самооценкой человечества и тем, что мы творим с другими существами, не только с тщеславием и аморальностью целых отраслей промышленности, но и с чем-то более глубоким, со «святая святых» – с религией.

Долгие тысячелетия человечество существовало с пониманием, что оно обладает исключительностью – душой, божьей искрой… Мы срослись со стереотипами, выстроившими мораль и совесть вокруг чего-то небесного, спущенного свыше, пожалованного. В массовом сознании на уровне архетипов прописана угроза высшей кары: надо вести себя правильно, как учит церковь, иначе «Бог накажет», нельзя нарушать моральные предписания, иначе «после смерти попадешь в ад».

Религии узурпировали вопросы совести и претендуют на исключительное право определять общественную мораль. Церковь, мечеть или синагога одной рукой давали возможность покаяться, отпускали грехи, успокаивали и умиротворяли, сдерживали агрессию, а другой рукой… объявляли священные войны, продавали индульгенции, уничтожали инакомыслящих, загоняли в подвал науку.

Даже будучи атеистами или агностиками, мы зачастую следуем религиозной морали. У нас не было выбора, другие источники были недоступны. Если мы всмотримся в глубоко встроенные моральные барьеры, то, задавшись вопросом, почему определенные поступки кажутся правильными, обнаружим алогичные объяснения, впитанные с молоком матери и бабушкиными пирожками. Даже отказавшись от церкви, мы, не замечая того, живем по религиозным определениям того, что хорошо, а что постыдно.

В течение тысячелетий религия делала благое дело, защищая нас от нас же самих. Поддерживать правила общественной морали было одной из ее функций. Однако почему мы до сих пор считаем, что до религии не было морали? Что если это «одна из функций» древней, чем сама религия, которая ее якобы породила? Что, если не религия, породило мораль – а необходимость морали породила религию? Что если нравственность первична? Что если нам не нужна религия в качестве указателя нравственных норм? Что если заповеди существуют независимо от Церкви и всевозможных скрижалей?

Итак, погружаясь в размышление о природе нравственности, мы рискуем столкнуться с неожиданными последствиями.

Во-первых, нам придется признать, что мы ведем себя безнравственно по отношению к другим высокоразвитым существам, обладающим интеллектом, альтруизмом и эмоциями. Со всеми вытекающими выводами.

Во-вторых, мы будем вынуждены пересмотреть привычное отношение к религиозным догмам и «духовной власти» церквей в вопросах совести.

Оба эти вопроса имеют как личное, так и общественное измерение. И если на личном уровне кто-то сделает смелые выводы и найдет опору нравственности во внутренней природе, а не в поводырях и догматических костылях, то это окажется радикальным изменением его внутреннего мира. Которое, однако, никак не отразится на обществе.

Но попробуем на минуточку представить, что произойдет с обществом, если оно попробует реализовать новый подход и изменит моральные нормы, систему образования, социальные службы, этику бизнеса и экономику, политику… Даже в рамках небольшой страны это вызовет политический и экономический кризис, образовательно-информационный коллапс, гражданские беспорядки, волны встречной агрессии…

Подход новый, заблуждения старые

Современный мир нуждается в таком подходе к этике, который не заставлял бы нас обращаться к религии и был в равной мере приемлемым для людей как верующих, так и неверующих – в светской этике.

Далай-лама XIV

Книга Чарльза Дарвина «Происхождение человека и половой отбор» задала очередную точку отсчета в определении «человекости». Несмотря на яростное сопротивление, прогрессивная публика постепенно привыкала к мысли, что мы появились в результате эволюции. Однако мощь стереотипов религиозной морали тормозила даже тех, кто был открыт новым взглядам. По большому счету только сейчас, спустя полтора века и благодаря успехам биологии последних десятилетий, массовое сознание начало по-настоящему перестраиваться.

К тому времени, когда эволюционное происхождение человека стало общепринятой истиной, образованная элита продолжала воспроизводить заблуждения об избранности человека. За прогрессивной частью общества, формально отрекшейся от примитивных догм, парадоксальным образом продолжает тянуться «хвост» предрассудков.

Для того чтобы продемонстрировать, насколько глубоко въелись эти предрассудки, задайте себе вопрос: «Считаю ли я, что все лучшее во мне от человека, а все худшее от зверя?» Не спешите отвечать. Возьмите паузу, чтобы ответить честно.

Если вы утвердительно ответили на поставленный вопрос и действительно считаете, что ваши негативные качества от животного начала, а человеческие качества имеют совершенно другую природу, то вас ждет множество неожиданных открытий.

Большинство из нас выросли с убеждением, что эгоизм, агрессия, похоть, соперничество, лень, жадность – это «низменное», животное; а по мере развития мы обуздываем свое животное начало и порождаем высокие «истинно человеческие» качества – терпимость, альтруизм, спокойствие, трудолюбие, аскетизм…

Долгие тысячелетия человек был убежден, что все хорошее