Тень принца - сёстры Чан-Нют
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но окрестные поля были светлыми от полной луны, да и огни ближайшей хижины успокоили его. Не стоит ли просто поблагодарить богов за еще одну ночь? Надо жить, особенно если ты живешь ради справедливого дела. Он вздохнул и прибавил шагу, чтобы поскорее добраться до дома. Следует передохнуть перед новой битвой: этой ночью он будет спать у матери, а завтра надо готовить речь.
Внезапно Рисовое Зерно заметил, что на дороге появился неясный силуэт. Он поднял руку в знак приветствия. Может быть, кто-то из братьев уже прослышал о его освобождении? Он ускорил шаг, готовясь рассказать о своих приключениях. Когда Рисовое Зерно приблизился почти вплотную к прохожему, он улыбался, обнажая многочисленные зубы. Он даже не успел вскрикнуть, когда блеснувшее в металлическом лунном свете лезвие легким, безупречным движением вонзилось ему в живот.
— Не трогай паштет! — не оборачиваясь, сказал Медвежья Лапа, главный повар. — Косматые демоны разорвут на части твое упитанное тело, если ты забудешь о своем обещании.
Пойманный на месте преступления, Главный воспитатель Сю быстро положил обратно уже поднесенный ко рту кусок жареного мяса. Делая вид, что он только рассматривает пищу, он энергично запротестовал:
— Брось, Медвежья Лапа, не думаешь ли ты, что я осмелюсь нарушить договор с богиней удачи! Я очень хорошо помню, что ради успеха своих маленьких учеников я поклялся не есть скоромного до следующего лунного месяца. Я просто проверял, достаточно ли ты прожарил этот кусок свинины, ведь нужно, чтобы он хрустел на зубах.
— На твоих зубах, наверно? — засмеялся повар, убирая пирамиду фрикаделек, подготовленных для завтрашней трапезы. — Ты стал очень уж набожным, боюсь, правда, и искушение будет не сильным. Наверно, аромат благовоний опьянил тебя до такой степени, что ты заключил с богиней такой абсурдный договор?
Старый Сю, нервно заламывая руки, расположился у окна.
— Дело в том, что малыши последнее время совсем отбились от рук. Просто не знаю, что делать. Они прибыли во дворец принца Буи в надежде получить со временем хорошее место у какого-нибудь вельможи, но сами ленятся и шалят, абсолютно не слушают моих наставлений. Поэтому никто не хочет их нанимать.
— Ты их бранишь, а надо бы как следует выпороть! — благодушно предложил главный повар, снимая мясо с вертела.
— Да я знаю, что надо, — простонал Главный воспитатель. — Но стоит мне только вспомнить, какую жертву принесли эти дети ради того, чтобы пойти в услужение к вельможам, и у меня опускаются руки. Если присмотреться, то у них можно заметить добрые наклонности, некоторые совсем не глупы. Только бы они поняли, как важны мои наставления!
Сю принялся шагать взад-вперед с удрученным видом, напоминая толстого кота с выгнутой спиной.
— Знал бы ты, с каким трудом я уговорил одного вельможу, ищущего молодого слугу, испытать их. Сначала ему понравились мои малыши, милые и бойкие, но когда он попросил их продемонстрировать то, чему они научились, экзамен сразу закончился. Они не овладели искусством составления букетов, перепутали специи и не имели понятия о том, как приготовить бетель. А мы ведь все это изучали.
Медвежья Лапа спокойно снял кожу с рыбы, чтобы она равномерно разварилась. Потом он кончиком ножа, держа его перпендикулярно рыбе, виртуозно разрезал ее.
— Ты забываешь, что они совсем дети, — ответил он, — поэтому им, конечно, трудно проводить целые дни, слушая усыпляющие речи Главного воспитателя, вот они и развлекаются, что естественно в их возрасте.
— Усыпляющие речи! — возмутился старый Сю, потрясенный до глубины души. — Что ты знаешь об этом, ты, невежа, который учился только тому, как правильно разрубить на куски туши животных, которые попадаются тебе под руку? Да знаешь ли ты, что были славные времена, когда большие вельможи охотно разбирали моих учеников, а мне присвоили титул Небесного Воспитателя?! Я достиг совершенства в их обучении!
— Ну и чему же интересному ты их обучал, Главный воспитатель Сю?
— Ну, я научил их заваривать чай таким образом, чтобы его тонкий аромат высвобождался именно в тот момент, когда хозяин подносит чашку к губам, или тому, как разнообразить блюда, чтобы трапеза не превращалась в тяжкий труд, а также другим секретам, известным только посвященным. Не думаешь ли ты, что я открою тайны моей профессии простому повару, который только и умеет, что манипулировать ножом?
Ловко двигаясь по кухне с лакированными балками, Медвежья Лапа разразился хохотом.
— Ну и береги свои маленькие секреты, известные любой хозяйке! Нам, мужчинам, их и знать ни к чему, пусть они будут для нас сюрпризом.
Старый Сю, презрительно фыркнув, отвернулся от повара, который в этот момент бросил в кипяток пригоршню креветок, предназначенных для маринования, и мелко нарубленный лук.
— Тебе не хватает деликатности, ты всегда такой был, даже в детстве, когда приехал сюда мальчишкой с деревенской косичкой. Ты с наслаждением отрубал головы рыбам, резал птицу. Ты похож на отвратительного дикаря, который убивает ради удовольствия. Стоит ли надеяться, что такая скотина поймет ту тонкую связь, которая существует между мной и моими учениками?
Надрезая жирную перепелку, которую предстояло нафаршировать тушеной мелиссой, Медвежья Лапа усмехнулся:
— А, ты говоришь о детях, но их у тебя не было… И уже наверняка не будет…
Оцепенев, Сю прервал его:
— По крайней мере, у меня не отняли сердце.
Воцарилось молчание, слышался только быстрый стук ножа, превращавшего листики кориандра в изумрудную благоухающую массу. От усилия мускулы на руке Медвежьей Лапы напряглись, и когда он ловким ударом рассек пополам огромный лимон, старому Сю показалось, что под кожей повара шевелятся удавы. Он констатировал — и с некоторым сожалением, — что отлично вылепленные плечи и руки повара выглядят уже не столь брутально, как в тот день, когда он впервые увидел его много лет назад. Вид этой необычайно развитой мускулатуры и поросших блестящей шерстью рук вызвал в нем отвращение и восхищение одновременно. Удивительно, насколько человек может походить на хищного зверя и в то же время казаться привлекательным! Нарочито ворчливым голосом Главный воспитатель отдал распоряжение:
— Смотри не слишком разваривай куски, предназначенные для наложницы. Даже при всей своей грубости ты не мог не заметить, что она оставляет нетронутым хорошо проваренное мясо. Племя, к которому она принадлежит, — дикари, им подавай свежую кровь.
Медвежья Лапа, рубивший в этот момент стебли мелиссы, вдруг нанес резкий удар по суставу куриной ноги, лежавшему рядом со свиными фрикадельками. Струйка крови, еще содержащаяся в артериях, резко брызнула вверх, заставив отступить Главного воспитателя Сю, и тот завопил:
— Негодяй! Я уверен, ты это сделал нарочно! Посмотри на мою одежду!
— Не нужно при мне говорить о свежей крови, — спокойно ответил Медвежья Лапа. — Я не смог с собой совладать.
— Вот поистине потрясающие зубы! — воскликнул доктор Кабан, запуская палец в рот Рисовому Зерну. — Как вы думаете, позволено ли мне будет вырвать несколько резцов для моей медицинской коллекции?
Разгневанный вид мандарина Тана и насупленные брови ученого Диня ясно дали ему понять, что они думают по этому поводу, но доктор попытал счастья у мандарина Кьена, который пока молчал.
— В конце концов, одним больше, одним меньше — какая разница? К тому же этому бедняге уже не придется жевать мясо.
— Доктор Кабан, — грозно сказал министр, — ограничьтесь осмотром принесенного тела!
Прикусив губу, уязвленный доктор Кабан наклонился над трупом. Напряженные лица окружающих свидетельствовали о разных чувствах людей, стоящих у трупа Рисового Зерна. У мандарина Тана вид был потрясенный, ученый Динь страшно побледнел — он принадлежал к тем, кого тревожит вид мертвого тела, а мандарин Кьен уже думал о последствиях преступления.
На рассвете в канцелярию суда прибежал крестьянин. Его колени дрожали от долгого бега через безлюдный город, дикие глаза расширились от ужаса. Недалеко от Восточных ворот столицы он увидел простертого в пыли человека с раскинутыми крестом руками. Из зияющего живота вывалились блестящие внутренности, и как вызов торчал воткнутый в него окровавленный нож. Когда прошел первый испуг, крестьянин по зубам узнал Рисовое Зерно, знаменитого вожака крестьян. Гнев боролся в нем с ужасом, он хотел найти справедливость — такое убийство не может остаться безнаказанным. Мандарин Кьен тотчас же послал своих людей на место преступления, где, благодаря раннему часу, никто ничего не трогал. Потом, подумав, что дело заинтересует его бывшего соученика, Кьен пригласил мандарина Тана и ученого Диня.
Сейчас они все собрались в большом зале, куда сносили все трупы, найденные в округе, для тщательного осмотра, позволявшего определить, шла ли речь о случайной смерти или об убийстве. Обычно этим занимался нанятый судом человек, который и одевал мертвых. Но этот случай имел слишком важное политическое значение, чтобы следовать привычному ходу дел.