Шах-наме - Хаким Фирдоуси

Восшествие Ардашира на престол

В Багдаде, что ему был богом дан,[59]Сел Ардашир великий — Бабакан;

И на престоле Кеев — в зале тронной —Венчался бирюзовою короной.

Царем царей в народе наречен,Величьем стал Гуштаспу равен он.

В нем слава Кей-Кубада возродилась;Он справедливость утвердил и милость.

Сказал он: «Столп мой — до конца временДобра и справедливости закон!

Клянусь вершить лишь добрые деянья!Но зло да будет злому воздаянье.

И коль меня благословит Йездан,Я светом блага озарю Иран.

Мне богом мир во власть вручен отныне,И правосудье — мой закон отныне!

Никто из вас, воителей моих,Наместников, правителей моих,

Отныне мирно спать да не посмеет,Когда добра народу не содеет!

Дворец мой всем открыт. Сам стану яПросящему — защитник и судья».

Мужи владыке воздали хвалою:«Живи! На благо людям — правь землею!»

Шах разослал войска по всем краямС посланием к бунтующим князьям,

Дабы с повинной шли к подножью трона,А непокорным — суд и меч закона.

Повесть об Ардашире и дочери Ардавана

Когда затмилось счастье Ардавана,Стал Ардашир владыкой — сын Сасана.

И Ардавана дочь к себе он взял;Та знала, где отец казну скрывал.

Два сына Ардавана в Хинд бежали,Деля в скитаньях радость и печали.

А двое младших братьев под замкомТомились в заточении глухом.

Сын старший в Хиндустане укрывался;Бахманом этот муж достойный звался.

Избрал он среди верных слуг своихПосланца расторопнее других.

Вручил посланцу перстень с каплей яда,Сказал: «К коварству нам прибегнуть надо.

Как дым, лети в Иран и перстень сей —Тайком от всех — вручи сестре моей.

Скажи ей: «Лживы вражьи обещанья!Твои два брата в горестном изгнанье.

Другие два — в узилище, в цепях.В их сердце — мука, слезы на глазах.

Ты отреклась от нас, ты нас забыла,Не даст тебе добра господня сила!

Но если ты царицей хочешь статьИ нашу преданность завоевать,

Брось Ардаширу в чашу каплю яда,А большего нам от тебя не надо».

Гонец в Иран, как ветер, поспешил,Письмо царевне тайно он вручил.

Прочла царевна братское посланье,И обожгло ей душу состраданье.

Яд у гонца из рук она взялаИ мыслью мщенья с этих пор жила.

Собрался как-то шах в степях раздольныхПорыскать, пострелять онагров вольных.

Но истомил коней полдневный зной,И к полдню воротился он домой.

Вошел в чертоги шах, не сняв кафтана,Навстречу вышла дочерь Ардавана,

Топазовую чашу поднесла,Воды студеной в чашу налила,

Фисташки, сахар в воду опустила,Фисташки эти ядом отравила.

Взял чашу Ардашир, но уронилИз рук ее — и вдребезги разбил.

Затрепетала дочь царя, как волос.Помнилось ей — в ней сердце раскололось.

В сомненье царь в лицо ей поглядел,Помыслил: «Жалок смертного удел!»

Сомнения проверить захотел он,И четырех цыплят принесть велел он.

Стал за цыплятами он наблюдать;Они фисташки принялись клевать.

Цыплята живо все фисташки съели,Попадали — и тут же околели.

Хосров благословенный сел на трон,Мобедов и старейших созвал он.

И вопросил дастура: «Что ты скажешь?Когда врага, как друга, ты уважишь,

Согреешь на груди своей змеюИ посягнет змея на жизнь твою,

Как быть с таким неслыханным коварством?Скажи, каким мы исцелим лекарством

От угрызений и сердечных мукВрага, который был нам прежде друг?»

Дастур ответил: «Если враг презренныйПоднимет руку на царя вселенной,

Немедля надо в корне зло пресечь —И отделить главу его от плеч».

Царь приказал: «Дочь Ардавана-шахаПрочь уведи от нас, казни без страха!»

Дастур, царевну за руку держа,Увел ее. Пошла она, дрожа.

Потом взмолилась: «О рожденный светом!И ты и я не вечны в мире этом.

Откроюсь пред тобой, пока дышу:Плод Ардашира в чреве я ношу.

Печаль моя мне разум омрачила,И пусть я виселицу заслужила,

Ты с казнью лютою повремени,—Рожу дитя, тогда меня казни!»

Дастур вернулся, пред царем предстал он;Все рассказал ему, что услыхал он.

А царь: «Не слушай ты ее речей!Вези ее подальше и убей».

Рождение Шапура, сына Ардашира

«Как быть мне? — размышлял дастур-мобед,—Как видно, наступило время бед!

Мы — обитатели земного мира —Все смертны. Сына нет у Ардашира.

Пусть он хоть два столетья проживет,Но он умрет, и враг на трон взойдет.

Мне бесполезно с шахом словопренье.Я сам приму великое решенье.

Луну мечом я не повергну в прах.Раскается еще суровый шах.

Я подожду, кто от нее родится,—Тогда и воля шахская свершится.

К лицу ль мне злу бессмысленно служить?Я должен зорким быть, разумным быть!»

И вот царевну в замке отдаленномОн поселил в покое потаенном;

Сказал: «Живи, не ведая обид.Здесь только ветер в окна залетит».

Но думал сам: «Врагами окружен я…И буду оклеветан, обвинен я.

Так поступлю я, чтобы недруг злойНе загрязнил вовек источник мой».

Ушел к себе. И в потайном покоеОтсек свое достоинство мужское.

Прижег, бальзам на рану наложил,Отрезанные части засолил

И в потайной ларец от тленья спрятал.Стеная, тот ларец он запечатал.

Пришел к царю, сказал: «Под крышкой здесьСвидетельство, что совершилась месть.

Записаны здесь год и день отмщенья.Отдай ларец в казну на сохраненье».

Спустя семь лет Ардашир узнает о рождении сына и признает его

И вот царевне срок рожать настал.Об этом даже ветер не узнал.

Дочь Ардавана сына породила,Как будто солнце миру подарила.

Хозяин замка всех чужих прогнал,Шапуром сына шаха он назвал.

Растил его он втайне, в доме старом.Царевич вырос, осиянный фарром.

Вот прибыл к шаху тот дастур-вазирИ видит — молча плачет Ардашир.

Ему сказал мобед: «Эй, шах вселенной,Ты стань причастен к тайне сокровенной.

Исполнились желания твои —Враги твои утоплены в крови.

Нет горя! Время радости настало —Пора веселья, песен и фиала!

Твои — все семь вселенной поясов,[60]Войска, и правый путь, и трон отцов!»

И скорбный Ардашир ему ответил:«О друг, ты духом тверд и сердцем светел!

Ты прав: покорна моему мечу,Судьба дала мне все, что я хочу,

Но пятьдесят один мне год, — подумай!Как в камфаре, я в проседи угрюмой.

Мой мускус побелел, мой цвет увял,[61]Мне нужен сын, чтоб рядом тут стоял,

Опорой был бы мне. Тоска о сынеТак велика, что мне земля — пустыня!

Родного кровного со мною нет!Кто сядет здесь, когда покину свет?»

И тут подумал старец прозорливый:«Теперь открыться срок настал счастливый».

Сказал: «О ласковый к рабам своимВладыка, небом посланный самим!

Я в этом горе дам тебе ограду,Коль ты пообещаешь мне пощаду».

Царь удивился: «Речь твоя темна.Открой, о мудрый, в чем твоя вина?

Все говори, что ведаешь, без страха!А слово мудреца — услада шаха».

И так ему ответствовал мобед:«О мудрый властелин, вселенной свет!

В твоей казне один ларец хранится;В нем тайна некая должна открыться».

Тут казначея Ардашир призвал,Принесть ларец немедля приказал,

Сказал: «Посмотрим, что ларец скрывает.И пусть догадка душу не терзает».

Принес ларец к престолу казначей,Хранитель всех сокровищ и ключей.

Спросил мобеда властелин вселенной:«Что ты сокрыл в ларец запечатленный?»

Ответил тот: «Себя я оскопилИ плоть свою в ларце заветном скрыл.

Дочь Ардавана мне, о царь, вручил ты,Убить велел. В ту пору гневен был ты.

Я не убил ее. Она былаВ те дни твоим ребенком тяжела.

Я вечного Йездана устрашилсяИ тут же оскопить себя решился,

Чтобы меня не заподозрил ты,Чтоб не погиб я в море клеветы.

Я сына твоего назвал Шапуром,И он достоин стать твоим дастуром.

Теперь исполнилось ему семь лет,И сыновей, ему подобных, нет

И не было у всех царей вселенной.И он твой сын, о шах благословенный!

А мать его — в сокрытье, вместе с ним.Живет она и дышит им одним».

Царь выслушал мобеда, изумился.В раздумье он безмолвно погрузился.

Потом сказал: «О друг мой, верный мне,Ты принял муки по моей вине!

Твоей услуги я не позабуду,Твое добро я вечно помнить буду.

Найди ты сто-ровесников его,Похожим всем на сына моего.

Пусть одинаково все облачатся;Мой сын средь них не должен отличаться.

Дай каждому ты для игры чоуганИ в мяч играть веди их на майдан.

Престол поставь мне. Буду я с престолаСледить за этой детворой веселой,

А сердце правду пусть подскажет мнеИ сына моего укажет мне».

Шапур играет в чоуган, и отец узнает его