Геологическая поэма - Владимир Митыпов

— Ничего себе недоразумение, — проворчал Валентин, освобождаясь от маршрутной ноши.

Начальник пропустил это мимо ушей и продолжал:

— Мы тут разделили по символической дозе. Вам не оставили — ты не употребляешь, а студентке — ни-ни, ни в коем разе. — Тут он увидел, что Ася нацелилась идти умываться, и покровительственно махнул пальцами — Ладно, попустись — в тайге заразы не бывает. Лучше садись ужинать.

— Валентин, не делай морду ящиком, — напористо вступил Роман. — Как тогда получилось-то? Мы, значит, с Панцыревым пошли в контору, а ты остался возле хоздвора. Так? Я еще хотел тебе сделать ручкой — мол, не плачь, Маруся, мы поженимся, но где там: этот Панцырев своими разговорами моментом забил мне баки, и — от винта! А потом оглядываюсь — тебя уже нет. Через час бегу в общежитие — нониус! Где? Тут возникает хозяйка, делает топ ногой: твои, мол, собрали манатки и ускакали, а кто будет за разбитую стеклину платить?.. Я ей: не пульсируй, бабуля…

— Что еще за стеклина? — насторожился Субботин.

— А! — Роман пренебрежительно поморщился. — Под вернулись нам местные блатаки на выходе…

— На выхлопе, — машинально поправил Валентин.

— Научи свою бабушку щи варить! — отрезал москвич; обескуражить его было решительно невозможно. — Начали с ними выяснять отношения, ну и кто-то из них что-то кинул, попал в окно… В общем, шелуха все это, Василий Павлыч…

Настоящий серьезный разговор состоялся позже, в палатке начальника. Поставив посреди чайник горячего крепкого чая, на спальных мешках расположились Василий Павлович, Валентин, Роман, Павел Дмитриевич Самарин. Присутствовала и Ася — как будущий инженер-геолог и командир производства.

— …Информация из первых рук — вот что было важно для меня, — говорил Роман, оглядывая всех поочередно; в зрачках его колючими точками отражалось пламя свечи. — Валя, свою идею ты изложил мне в полный рост. А обратная сторона медали? Думаю, надо поглядеть и на нее, раз уже Стрелец навязал мне дурацкую роль своего представителя. Понял теперь? — отнесся он к Валентину. — Что вам сказать про Панцырева? Как геолога я его так и не узнал. Все делает аккуратно, от сих до сих. Согласно инструкциям и методикам. Лично своего ничего нет. Или же он не пожелал раскрываться… Но организатор — толковый. Ас. Что да, то да. А по совместительству еще и сволочь…

Василий Павлович даже крякнул от неожиданности. В явном замешательстве воззрился на Романа Валентин, подумал, потом качнул головой:

— Ну, это уж ты того… слишком загнул.

— А, что ты понимаешь в городской любви! — отмахнулся москвич; огоньки в его глазах заиграли ярче и злее. — Слушай сюда, тундра! Та комиссия — по несчастному случаю, помнишь? — улетела в тот же день, и меня поселяют в гостинице. Одного. В столовой кормят особо, сечешь ситуацию? Отличная колбаска. Домашние пельмени. Икра. Крабовые консервы, идешь ты пляшешь! — а я их видел-то в последний раз еще в те времена, когда папиросы «Север» назывались «Норд». Помню, красная такая этикетка, написано «АКО» и «СНАТКА»… Ну, «снатка» — это мы тогда так читали, в детстве, в действительности-то «чатка», крабы, по-английски. А вот «АКО» — тут я до сих пор не могу дорубить…

— Акционерное Камчатское общество, — солидно объяснил Самарин.

— А, теперь это без разницы!.. Ну, днем — скважины, керн, документация, графика. Дело ясное. Даже в штольню слазили. А вечером — светская жизнь, в полный рост… — Роман опять повернулся к Валентину. — Та кроха — помнишь, мы ее возле кернохранилища видели — была приставлена ко мне вроде как чертежница и вообще… Последним номером программы — охота. Убили дикого оленя…

— Одичавшего, скорее всего, — снова вклинился прораб. — Их по тайге немало бродит. Сбегают с ферм. Оленю одичать — раз плюнуть…

— Да я сам чуть не одичал! — закипятился Роман с негодующей веселостью. — Значит, оленя этого разделали там же, на месте. Деликатесные части — сразу в оборот. Естественно, появилась бутылочка, то да се — готова картина «Охотники на привале»… И тут — кошмарная жуть! — Панцырев пытается подарить мне ружье. Заказное, между прочим, штучной работы. Я ему леща кинул: вот это, говорю, ружьишко, держите меня трое! Он с ходу и на полном серьезе: «Но оно же ваше!» — и подает мне. Я слегка обалдел, а он смеется: «На Кавказе был обычай — если гостю понравилась какая-то вещь, ее тут же ему и дарят». Гротеск! Я в ответ: «Пардон за извинение, но вы же не черкес, и мы не на Кавказе. И нынче такие финты даже там не в моде»… Короче, море удовольствия!..

— Ну и взял бы, подумаешь! — прораб усмешливо хмыкнул. — Небось не обеднел бы твой Панцырев.

Тут подала голос молчавшая до сих пор Ася:

— Как можно брать! Ведь это же взятка, правда?

Роман уставил на нее недоумевающие глаза, моргнул раз, другой, потом в полнейшем изнеможении вцепился в сидевшего рядом Самарина, уткнулся лицом в его плечо.

— Полный за… завал!.. — взвизгивал он сквозь душивший его смех. — Н-наливай!..

Субботин с отеческой укоризной покосился на весельчака, пожевал губами. «Сейчас что-нибудь из Гоголя выдаст», — подумал Валентин. И точно, после некоторой паузы Василий Павлович глубокомысленно промолвил:

— Да нет, это не взятка, это — борзой щенок… — И замолчал.

— Куры-гуси, вилы-грабли! — Роман наконец отдышался. — Пойду лягу… Валентин, забыл сказать: я приземлился в твоей палатке, не возражаешь?

— Еще как!

— Тогда попрошусь к девчатам, — спотыкаясь в полумраке, он пробрался к выходу и, прежде чем вылезти наружу, опять хихикнул — Помрешь с вами, ей-богу…

Он явно имел в виду «тундру» Валентина и, надо думать, не меньшую «тундру» Асю.

Внутренне посмеиваясь, Валентин поглядел на студентку — та сидела, хлопала глазами, и вообще вид у нее был довольно-таки обескураженный.

Василий Павлович проводил взглядом Романа, а когда за ним сомкнулись входные полы, уважительно поднял палец.

— Москвич! — И, отвечая на вопросительный взгляд прораба, пояснил — Молодой-то молодой, а в людях гляди, как разбирается. — Кашлянул, затем энергично приклеил ни к селу ни к городу — Идешь ты пляшешь!

Теперь уже Валентин, согнувшись от еле сдерживаемого хохота, поспешил к выходу. Вслед ему прозвучал ехидный вопрос начальства:

— Ты чего это, а? Медвежьей хворью заболел?..

Переход от базы до табора Роман сделал за один световой день. Правда, предусмотрительно вышел в путь еще до восхода солнца. Помня, с какими муками ему, еще не вошедшему в экспедиционную форму, дались тогда те маршруты, Валентин не мог не признать: москвич — ходок отменный. «Полевик», — уточнил он про себя.

Палатка встретила его тишиной и мраком, но полевик был тут — в темноте слышалось его посапыванье.

— Почему без света? — влезая внутрь, спросил Валентин.

— Комары налетят, — Роман зевнул, повозился в мешке. — Ложись… Завтра рано вставать. В маршрут иду, с Василий Палычем.

— Как твои ноги?

— Зажило, как на собаке. Теперь могу шпарить по тайгам до полного не хочу… Ты куда?

— Пойду к костру, — отвечал Валентин, пробираясь на четвереньках к выходу. — Надо выводы записать.

— Какие еще выводы — уж не насчет меня ли?

— По сегодняшнему маршруту. Так сказать, резюме.

Роман удивленно присвистнул:

— Герой пустынных горизонтов!.. Слушай, а до завтра отложить нельзя? Я бы хоть посмотрел, как это делается. — И добавил невинным тоном — Или к утру все забудешь?

— Кто — я? — оскорбленно начал Валентин, но тут же, спохватившись, засмеялся. — Ладно, пораньше встанем и сделаем.

Он разулся, выглянул из палатки. Небо было ясное, звездный блеск от края до края ничем не замутнен. Нет, дождя не предвиделось, и Валентин со спокойной душой выставил сапоги наружу, под боковой козырек палатки.

— Ну, спрашивай, что ли, пока я не закемарил, — проговорил Роман. — Чувствую, у тебя есть вопросы.

— Есть, — Валентин разделся и скользнул в прохладные объятья мешка. — Вот ты посмотрел материалы по Гулакочи…

— …и не показалось ли тебе, что я прав? — смеясь, докончил за него Роман, вслед за этим послышался смачный шлепок. — Ч-черт, вот грызут!

— Какая тайга без комара…

— Знаем, слышали. Какой грузин без лимузина, какая свадьба без вина… Слушай, ты обижен? Есть немного, да? Да? Только честно!.. — Тут он, судя по звуку, рывком приподнялся в мешке. — Эх, тундра! Да я ж к тебе отношусь в два раза дороже — теперь, после знакомства с Панцыревым, усек? Лично к тебе! И к Василь Палычу! И к прорабу вашему, и к Асе!.. И дело вовсе не в твоей дурацкой идее, догоняешь?

— Ну…

Роман засмеялся.

— Ладушки, давай спать. — Он аппетитно зевнул, начал с шумом умащиваться, располагаясь поудобнее; потом сказал шершавым голосом — Конечно, есть там хорошие парни. Вот этот твой Толя, скажем… Но все-таки личность старшего геолога, она накладывает отпечаток. Довлеет… Короче, дерьмо пчелы, дерьмо мед, дерьмо и дед-пасечник… Начальник партии, сам знаешь, он администратор: бригадо-месяцы, станко-смены, кубаж-метраж. А вот старший — это идеолог… Да ты спишь, что ли?