Вельяминовы. За горизонт. Книга 4 - Нелли Шульман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Он жил в городе, – понял Вольф, – у него образованная семья, он учился в хорошей школе… – в ГДР собственные лодки или моторки позволялись только рыбакам. Штази следило за каждым, даже самым простым судном:
– Но на западе любая семья может владеть яхтой, – Вольф заставил себя спокойно улыбаться, – то есть не любая, а обеспеченная. Отсюда и его загар, натруженные руки. Надо срочно проверить газеты из Гамбурга, Киля и Фленсбурга. Может быть, произошел несчастный случай, семейная яхта пропала в шторме… – чутье Вольфа еще никогда не подводило:
– Я был уверен, что Рабе искренен, что он говорит правду, и я не ошибся, – напомнил себе генерал, – не ошибусь и здесь. Парень с запада. Если он осиротел, это огромная удача… – в открытой форточке кричали чайки. До Вольфа донеслись удары корабельного колокола:
– Склянки бьют, – он уловил в прозрачных, голубых глазах парня тоску, – мальчишка явно имеет отношение к морю… – томик «Пятнадцатилетнего капитана» он заложил лихо завязанным на бечевке узлом. Перехватив взгляд Вольфа, парень посмотрел в сторону:
– Скучно просто так лежать, – он замялся, – уважаемый господин. Врач разрешил мне читать, упражняться с узлами… – у генерала почти не осталось сомнений:
– Но если он с запада, почему он не требует передать его домой, не бунтует? Он понимает, что он в ГДР, но молчит… – по словам местного коллеги, парня нашли в беспамятстве:
– Ни о какой «Барракуде» он не слышал, – с облегчением подумал Вольф, – ему скормили легенду о том, что его подобрал пограничный патруль… – генерал весело заметил:
– В твои года я тоже не расставался с Жюль Верном. Но девчонки такие книги не любят. Ты, наверное, вышел в море, чтобы покрасоваться перед девушкой, но не рассчитал силы… – мальчишка зарделся:
– У меня не было девушки, мне всего четырнадцать лет… – Вольф подмигнул ему:
– Но, наверняка, тебе кто-то нравился? В родном городе, в школе… – парень словно хотел что-то сказать, но оборвал себя. Крепкие пальцы перебирали серое одеяло. Он кусал губы:
– Нравился, но это все… – Вольф видел, что мальчик едва сдерживает слезы, – это все в прошлом, уважаемый господин. У меня… – мальчик подышал, – у меня больше никого нет… – Вольф предполагал, что парень винит себя в крушении яхты:
– Может быть, отец поставил его к штурвалу и он не справился с судном в шторм. Осторожно, Маркус, иначе он опять замкнется и его будет не разговорить… – вытащив из кармана сигареты, он положил пачку перед парнем. Тот смутился:
– В школе или в кружке морских скаутов нам не позволяли курить… – теперь Вольф был уверен, что парень действительно с запада, – но меня иногда угощали сигаретой старшие парни… – курил мальчик еще неумело:
– Тебе, наверное, дают какао, – усмехнулся Вольф, – я знаю госпитальные порядки. Держи… – он отвинтил горлышко своей фляги, – кофе на офицерской кухне варят хороший… – он утащил из лукошка крупную ягоду:
– Клубника в этом году сладкая, – генерал сжевал ягоду, – ты тоже попробуй… – парень исподлобья посмотрел на него: «Вы офицер, да?». Вольф кивнул: «Генерал». Он не удивился тому, что мальчик мгновенно подтянулся:
– Он немец, у нас это в крови. Его отец, наверняка, воевал… – парень сглотнул:
– То есть адмирал? Мы ведь на морской базе… – Вольф решил, как он любил говорить, выложить карты на стол:
– Надо уметь рисковать. Или я его к себе расположу сейчас или не расположу вообще и тогда я не позавидую его участи… – он стряхнул пепел в привинченную к тумбочке медную пепельницу с выбитым якорем:
– Нет, я генерал службы государственной безопасности Германской Демократической Республики… – он смотрел прямо в лицо парню, – надеюсь, ты понимаешь, почему я здесь. Твой отказ сообщать свое имя и обстоятельства, при которых ты оказался в море, законным образом вызывают у нас подозрения… – мальчишка дрогнул изящно вырезанными ноздрями:
– Лицо у него простое, но в осанке, в манерах видна порода, – подумал Вольф, – он может оказаться выходцем из аристократической семьи… – парень отдал ему фляжку:
– Большое спасибо. Господин генерал, – Вольф решил его не поправлять, – я должен сделать официальное заявление. Я преступник, которого, скорее всего, разыскивает полиция Западной Германии. Господин генерал… – голос мальчика все-таки сломался, – я стрелял в свою мать и, наверное, убил ее.
Моряки обустроили часть пляжа белого песка так, как делали на приморских курортах неподалеку. Над закрытым пока деревянным киоском, на грифельной доске написали: «Лучшая рыба на побережье, жареные креветки, домашний лимонад». Ветер полоскал разноцветные флажки, у дорожки сложили плетеные кабинки.
Генерал Вольф растерся грубым, флотским полотенцем:
– Вода еще холодная, Иоганну не искупаться. Хотя врачи обещают, что через неделю он сможет вставать с постели. Ладно, лето только начинается. Сегодня первый день июня… – одевшись, подхватив флягу, он разложил полосатый шезлонг. Рассвет золотил Балтику, над тихой водой перекликались чайки. Вольф отхлебнул крепкий кофе:
– Завтрак в медицинской части в семь утра, потом врачебный обход, а потом появлюсь я…
После долгого разговора с Иоганном, покинув палату, Вольф, из кабинета местного коллеги, позвонил в Берлин. Он велел продолжать допросы арестованных по делу о нелегальных религиозных сборищах на участке покойной сестры Каритас:
– Я вернусь, – Вольф задумался, – дня через два. Здешняя история приняла интересный оборот, мне надо задержаться в Висмаре… – он не собирался бросать парня на произвол судьбы:
– Подходя к делу формально, мы можем передать его на Чек-Пойнт-Чарли представителям западных войск… – дипломатических отношений между ГДР и ФРГ не существовало, – однако, кроме формализма, существует еще и человек… – парень об этом не упоминал, но Вольф видел, что он не хочет возвращаться в Западную Германию:
– И правильно делает… – генерал щелкнул зажигалкой, – его истории о посетительнице в черном плаще никто не поверит. Все решат, что, убив родителей и сестру, он поджег ферму, чтобы избавиться от улик… – Иоганн, по его словам, не видел лица неизвестной женщины:
– Но говорила она на хохдойч, – Вольф вытянул ноги, – западная полиция не купит рассказ Иоганна, а я покупаю, как говорится…
Вольф убедился в своей правоте, получив вчера с курьером из Министерства заказанные вторым звонком досье. Архивисты времени не теряли:
– Впрочем, что терять, когда мы только переложили документы из папок со свастикой в папки с эмблемой ГДР, – усмехнулся Вольф, – нацисты содержали все материалы в безукоризненном порядке…
Ему привезли бухенвальдское дело осужденного на десять лет пребывания в исправительном лагере Иоганна Брунса, 1910 года рождения, уроженца семейной фермы неподалеку от Нибюлля. Вольф листал почти не пожелтевшие страницы:
– Бедняга едва начал учительствовать, как его арестовали. Он сел в двадцать пять лет, Гитлер у него отнял лучшие годы… – в папке Брунса указывалось, что заключенный упорно отказывается от сотрудничества с отделом внутренней безопасности лагеря:
– Он не стал доносчиком, – хмыкнул Вольф, – не купил себе дополнительную пайку и, может быть, досрочное освобождение… – Брунс, как ариец и образованный человек, мог бы работать в лагерной канцелярии:
– Но туда не допускали левых, – вспомнил генерал, – об этом рассказывали все коммунисты, бежавшие от Гитлера, добравшиеся до СССР…
Вольф подумал, что если бы его отец, писатель, участник войны в Испании, попал бы в сталинские чистки, он бы и не поехал в ГУЛАГ:
– Папа бы закончил расстрельным коридором, а меня и брата рассовали бы по разным детским домам, сменив фамилии. В тридцать седьмом году я был ровесником этого Иоганна… – генерал не собирался отдавать парня на съедение западным полицейским:
– Его объявят сумасшедшим и запрут в психиатрической больнице, но я ему верю… – Вольф считал, что «Озерный приют» навестил посланник беглых нацистов, – однако эта женщина, то есть гитлеровцы, мстила не Брунсу. Брунс для
