След черного волка - Елизавета Дворецкая

Страшное подозрение заполнило душу. Переведя тревожный взгляд с парня на женщину, Вершина дрожащей рукой взял ее запястье, пощупал жилку. Ничего не нашел. Хвалис сидел неподвижно, глядя перед собой и не замечая, как рядом отец хлопочет над телом матери.

У Вершины так стучали зубы, что он не мог подобрать нижнюю челюсть.

– Т‑ты… – как недавно сын, он пытался обратиться к Хвалису и не мог.

Ибо не знал, к кому теперь обращается.

А тот медленно встал. Его шатало, как деревце под ветром. Он протянул руку, коснулся черных, с сильной проседью волос Замили под соскользнувшим платком. На его лице отразилось мучительное усилие, будто он пытался понять, кто перед ним.

– Сы… – заикнулся было Вершина, но прикрыл рот рукой.

Он все понял. Это не был его сын. Больше не был…

* * *

Бабка Темяна вернулась, когда было уже светло, а над Угрой висела плотная пелена тумана. Вершина, более прежнего за эту ночь постаревший и поникший, сидел перед избой один. Ему было не под силу поднять и принести тело Замили, к тому же он был совершенно разбит.

– Он ушел, – пробормотал Вершина, когда мать окликнула его и подошла.

Совершенно седой, с глубокими морщинами и запавшими глазами, он выглядел ровесником своей старой, но еще бодрой матери.

– Кто?

– Хвалис… ну… тот…

Темяна принюхалась. Обостренное чутье старой опытной волхвы улавливало в воздухе след. Нехороший такой след.

С трудом поднявшись, Вершина махнул рукой, призывая за собой, и повел ее на поляну.

Тело Замили так и лежало возле бревна: у Вершины хватило сил только перевернуть его на спину и выпрямить, пока не окоченело. Опустив веки своей злосчастной подруги, он покрыл ее лицо платком.

– От оно что! – Темяна сразу поняла, что случилось.

Дух выскочил из несчастной, а немолодое тело не вынесло такого потрясения.

– Но куда ж он делся? – Темяна в тревоге огляделась.

– Хв… Хвалис…

С трудом, подбирая каждое слово, потрясенный Вершина рассказал ей о внезапном появлении сына.

– И он ушел…

Ушел, не сказав отцу ни слова на прощание. Не взглянув более на тело матери. Тому, что вел теперь Хвалиса, не было дела до отцов и матерей, тем более мертвых. В этих двух телах он уже посидел, уже взял лучшее, что они имели, и хотел другого – помоложе и посильнее.

Но дух недаром провел время в этих двух телах. Он не просто сгрыз их жизненные силы – окрепнув и повзрослев, серый питомец давно погибшей ведьмы Галицы кое‑чему научился. Понял, что если задавить человека совсем, скоро тот станет непригоден. Лучше оставить ему немного свободы и сознания – чтобы сам заботился о себе. Но столько, чтобы не понимал, чью волю исполняет.

Темяне было ясно: за беглецом уж не угнаться. Сейчас ничего нельзя было сделать: только сходить за бойниками, чтобы парни перенесли тело и приготовили краду для Замили.

– Она не хотела краду… – пробормотал Вершина. – Говорила, у нее на родине не жгут покойников. Просила меня когда‑то, чтобы не жгли…

– А ты сам‑то не боишься? – Темяна уперла руку в бок. – А ну как вставать станет? Я тут одна осталась, у меня молодой волчицы больше нет, чтобы упырей стеречь. Да уж! – Она усмехнулась и потрепала Вершину по плечу. – Погрусти, сынок, да и к сто́роне. Один ушел, другой пришел – как водится. Скоро у тебя внучок прибудет. Сводила я в баню нашу молодую – гладенькая она опять, чистенькая, как яичко.

– А! – вспомнил Вершина. – Лютава! Как она?

– Все ладно. Говорю же – гладенькая опять… а, ты не знаешь. Ну и не надо.

– А что… муж ее?

– А муж ничего и не приметил! – Темяна захохотала. – Не до того ему было, чтоб ей на спину под сорочку заглядывать.

Вершина не понял, при чем здесь спина и сорочка, но отчасти успокоился: хоть у дочери свадьба сошла хорошо.

– Решили они с Лютом, что не поедет Лютава с мужем в Смолянск, – рассказывала Темяна. – Поживет пока в Ратиславле, а как отстроятся они в городце, сразу туда поедет с хозяйством. Может, на другое лето уже. Толковали, как городец назвать: дескать, у голяди он звался Ильганом, а теперь хозяева новые, надо и имя новое, чтобы велсы старые больше туда дороги не нашли. А Лютава говорит: назовем, дескать, Солонь‑городец. Ведь и году не пройдет, как поедет туда жить и править могучий витязь Радомир!

Старуха смеялась, воображая этого витязя. Ей же, дадут Рожаницы, и принимать его на Ярилины дни грядущей весны.

– Так я и жду: будет ему от роду три дня, а он уж скажет своей матушке: не пеленай меня во пелену шелковую, а пеленай меня в крепку бронь булатную, – со смехом пропела Темяна, будто кощуну. – На буйну голову клади злат шелом, во праву руку палицу, тяжку палицу дубовую! И вот тут‑то задрожит земля сырая, сине море сотрясется, царство Греческое всколебается – вновь идет к нему могуч витязь Радомир Красовитович!

Даже Вершина чуть улыбнулся, уже видя мысленно своего внука‑витязя. Темяна стояла спиной к солнцу, яркий золотой обод сиял вокруг рогов ее нарядного убора. Морщины лица разбегались солнечными лучами – будто не родная старая мать говорила с ним, а та Старуха, что тянет нить судьбы человеческой из прошлого в будущее.

Ведомы ей пути и людей, и родов, и держав. И острый взор ее старческих глаз уже прозревает на десятилетия вперед те дни, когда усталое царство Греческое вновь увидит перед собой потомков воинственных народов, столетия назад уже его тревоживших. Но только под новым, еще никому не ведомым именем – русь.

Пояснительный словарь

Белокрылка – болотное растение, мучнистые корни которого после особой обработки использовались вместо муки.

Белояр  – март.

Берегини – духи плодородия, обычно являвшиеся в виде красивых девушек, могли обитать в лесу, в реках и так далее.

Березозол  – апрель.

Било – подвешенный кусок железа, звоном в который предупреждали об опасности, собирали на вече.

Блазень – призрак.

Бойники – воинские объединения неженатой молодежи, сезонные или постоянные. Служили «школой молодого бойца» и передовым отрядом общины на случай конфликта. Археология свидетельствует, что многие области в Центральной России, в частности, землю кривичей, первыми осваивали мужские коллективы славян, бравшие жен из местных племен.

Большуха – старшая женщина в семье, распоряжавшаяся всеми домашними работами.

Бортник – собиратель дикого меда. Бортевая сосна – дерево, где есть борть, то есть дупло диких пчел.