Воины клевера - Максим Волосатый

Ланья отправил меч в ножны и постарался как мог отряхнуть одежду. Взорвавшееся чучело испятнало его с ног до головы. Зайти переодеться? Нехорошо заставлять Тахора ждать. Ирил запустил мелкий бытовой узор, очищающий одежду.

С мелкими узорами в Пестике всегда была проблема. Это дом снести или Тварь взорвать — проблем нет, а вот каждую складочку на одежде прочистить — тут у земных магов, что в Братстве, что в Красном Замке, начинались сложности. Бытовые амулеты Лепестков не работали опять же по причине разности потенциалов (они скорее на роль гранат подходили), а земные маги еще не вышли на поточное производство. Вернее, вышли, да и в Улитарте много чего придумывалось, и молодежь Красного Замка начала втягиваться, но всеми этими изобретениями нужно было пользоваться с особой осторожностью.

Ланья полыхнул как хороший фейерверк. От одежды явственно запахло паленым.

— Все воюешь, — вздохнул Тахор.

Ирил дернулся объяснить, что это просто узор так сработал из-за… И понял, что торк опять глянул вглубь. Переусердствовал он с интенсивностью. Но объяснять что-либо никакого желания не было. В отличие от Улитарта, здесь он чувствовал себя в своей тарелке.

— Зато одежда чистая, — Ланья вздернул нос…

— А-а, — понимающе протянул Тахор. — Тогда ладно.

Ланья прыснул.

— Ну, рассказывай, как дела, — Тахор пыхнул неизменной трубкой, когда они уселись на берегу озера. В Красном дамке места мало, все на виду, поэтому умельцы давно застали наиболее живописные места на берегах острова различными скамейками, беседочками, павильончиками. Сейчас Лнья с Тахором сидели как раз в одной из таких открытых беседочек.

— Да как, — пожал плечами Ирил. — Живу, тренируюсь, Помогаю, учусь. Здесь тоже есть чему поучиться.

Тахор внимательно посмотрел на него, достал какой-то мешочек, начал вертеть его в руках.

— Нравится? — поинтересовался он.

— Не знаю, — поджал губы Ланья. — Я здесь тоже пока ни пришей ни пристегни, но хоть понимаю, что я могу для них сделать. Делаю, что могу. Учу, рассказываю. И они за это мне благодарны.

Торк помолчал немного, пыхтя трубкой, а потом неуловимым движением бросил Ирилу мешочек, который вертел в руках.

— Лови.

Ланья плавно выхватил мешочек из воздуха, чуть сопроводив его полет. У Тахора потеплели глаза, лицо пошло морщинами. Неподготовленного это зрелище могло испугать до сколик, каждая гримаса торка лишь усиливала его уродливость, но Ирил хорошо знал учителя.

— Я рад, сынок, что ты нашел себя, — Тахор был доволен. Ланья даже спрашивать ничего не стал. Тахор, как обычно, но одному его движению составил полную картину внутреннего мира.

Помолчали. Легкий озерный ветер ерошил волосы Ирила. Облака неспешно проплывали над озером, отражаясь по очереди в гладкой воде. О чем говорить ученику и учителю, внезапно оказавшимся по разные стороны баррикады? Хотя какие там «разные стороны»! Везде одни и те же маги. Одни и те же проблемы и задачи. Один Пестик на всех. Откуда взялось это отчуждение?..

— Учитель, а я могу изредка вас навещать? — ни с того ни с сего вырвалось у Ланьи.

Тахор расхохотался:

— А почему нет? Ты что, в тюрьме? Кто кому запрещает по Пестику ходить? Ты что себе напридумывал?

— Да нет, я так… просто… — смутился Ирил. И правда, чего это он? Вот же Тахор, пришел, сидит, никто его не трогает. Кто Ланье запрещает появляться в Улитарте? Гермес, Рябоцкий, Земля? Нет. Ирил Ланья? Да!

Ирил сжался. Это он не может появляться в Улитарте. Не может — и все. Нечего ему там делать. А в остальном Братстве? В Пестике? Да пожалуйста. Только что ему делать там? Домой? А где его дом? Мать давно уехала к родственникам, денег, хвала Несуществующим, Ланья своими занятиями заработал достаточно, ей хватит. Дом на мысе Хакони давно сгорел. А в других местах и того нет. Кому нужен угрюмый бездомный боец-одиночка, умеющий ломать торкские амулеты?

И Ланья расправил плечи. Решение не принято, потому что его и не надо принимать. Его место здесь. Тахор, внимательно наблюдавший все это время за меняющимся лицом Ирила, все понял правильно. Ему, как обычно, ничего не надо было договаривать.

— Ты прав, сынок, — опередив открывающего рот Ланью, проскрипел торк. — Ты нашел себя, и теперь тебе надо идти дальше. И ты сам со временем разберешься, кто друзья, кто враги, а кто просто случайно оказался рядом. Ты сейчас немного осмотришься, а потом обязательно поброди по Пестику. Поброди-поброди, увидишь много интересного. Воевать всю жизнь — это… неправильно. Тем более что воевать-то особо и не с кем.

— Учитель… — начал было Ирил, но торк остановил его жестом.

— Но, как бы то ни было, ты знай, — выражение лица Тахора классификации не поддавалось. — В Пестике всегда есть старый торк, гхм, — он откашлялся и поправился: — Два старых торка, которые тебя всегда ждут. И помни, как бы жизнь ни повернулась, мы как минимум тебя всегда выслушаем. Не говори ничего, — остановил он опять открывшего рот Ланью — Сейчас не надо ничего говорить. Я все увидел, что хотел и я спокоен за тебя. Потом. Потом, когда ты найдешь себя. Ты потом меня найди.

Он замолчал, глядя на оторопевшего от такого поворота Ланью.

— А сейчас иди, иди, там тебя ждут. Иди, сынок.

Тахор несильно подтолкнул Ланью к выходу из беседки. Ирил в который раз открыл рот, чтобы спросить, попросить, уточнить… И опять ничего не сказал. Потому что Учитель был врав. Не время сейчас. Не время. Потом. Потом. Правда, потом. И уже отойдя от беседки далеко, так, что Тахор казался неприметной точкой, Ирил обернулся. Рывком, чтобы увидеть…

Торк стоял на том же месте, отдавая воинский салют своему ученику.

— Поговорил? — участливо спросил Рябоцкий, неслышно подошедший к сидящему на тренировочном бревне Ирилу.

В это время тренировок не было, и Ланья побрел именно сюда, потому что другого места для одиночества в переполненном Красном Замке не было. А к себе почему-то идти не хотелось.

Он еще не до конца нашел этого «себя».

— Что-то не так?

— Да нет, — неожиданно рассмеялся Ирил. — Как раз все так. Тахор, как обычно, все наружу вытащил и заставил разобрать, проверить и почистить. И, когда на место все поставил, выяснилось, что на самом-то деле все правильно.

— Я понимаю, — улыбнулся Рябоцкий. Он действительно понимал. — И что думаешь делать?

— Ни-че-го, — широко улыбнувшись, отчеканил Ирил. Рябоцкий стал последним кирпичиком в завершенной стене нового мира Ирила Ланьи. — Думать вредно, как говорит Шатун. Готов к исполнению приказов.

Он дурашливо вытянулся по стойке «смирно».