Оберег волхвов - Александра Девиль

— Да, провидение послало мне встречу с твоим братом, которого ты не видел несколько лет, — подтвердила она в ответ на удивленное восклицание Дмитрия. — Федор очень помог нам с Никитой, особенно когда увидел оберег. Но он же и озадачил меня очень сильно. Федор — то есть отец Филарет — запретил мне встречаться с тобой до тех пор, пока не избавлюсь от брачных уз. А я, выходит, нарушаю его запрет…

— Ну, Федор всегда был святошей. Весь жар его души уходил на молитвы, и потому он не сможет понять мои чувства. Конечно, это счастье, что он нашелся, но не его право указывать нам с тобой, как поступать.

— Но ведь он пастырь духовный…

— А разве мы совершаем что-нибудь постыдное? Разве плохо, что мы любим друг друга и желаем сообща одолеть преграды на пути к счастью?

— Верно, — кивнула Анна, охотно соглашаясь с доводами Дмитрия. — Ну, тогда я продолжу свой рассказ.

Она поведала обо всем: о путешествии в караване генуэзских купцов, двухдневном плавании из Сурожа в Херсонес; о засаде в лавке Михаила, гибели самоотверженного Никиты и своих метаниях по вечерним улицам незнакомого города; о коварстве старой трактирщицы, об ужасном пробуждении в темном трюме корабля и о своих горячих молитвах, которые не остались без ответа.

Единственное, что Анна избегала упоминать, было имя ее ненавистного мужа. Но именно это более всего интересовало Дмитрия, и, едва она закончила рассказ, он тут же спросил:

— Но кто это чудовище, с которым Завида тебя связала? Ведь чужому она бы не отдала твое приданое. Значит, он из ее холопов?

Анна решилась открыть правду только наполовину: назвать имя мужа, но не говорить, что он является убийцей Степана Клинца.

— Это страшный человек, — проговорила она, опустив глаза. — Он поганый язычник, имеющий славу оборотня. А еще он разбойник, злодей и убийца вроде Быкодера. Но при этом никто не может его уличить, потому что он хитер и пользуется покровительством своей родственницы Завиды.

— Он ее родственник?! — вскричал Дмитрий, и руки его сжались в кулаки. — Как имя злодея?

— Биндюк Укрухович, — почти шепотом вымолвила Анна.

Дмитрий громко вскрикнул и так ударил кулаком по столу, что подпрыгнула посуда. Тотчас подбежал трактирщик и, испуганно косясь на странных посетителей, поспешил убрать свое добро. Дмитрий бросил ему лишнюю монету за разбитый кувшин и приказал не мешать разговору.

Анна догадалась о том, что Клинец знает правду, еще до того, как он заговорил. Дмитрий рассказал о своей встрече с Узуром, она сообщила о подслушанном разговоре Биндюка и Завиды. Все совпадало. Итак, Анна замужем не просто за злодеем, но за злейшим врагом Дмитрия, которого он давно поклялся отыскать и убить. Невольно девушка почувствовала себя виноватой, хотя не услышала и слова упрека. Она заговорила, словно оправдываясь:

— Ведь он и мой враг. Не только потому, что они с Завидой меня обездолили. Я и за то его ненавижу, что он убил моего верного Никиту. И еще неизвестно, как это чудовище выпытало у Евпраксии Всеволодовны и Надежды правду о моем бегстве. Подумать только: он даже про купца Михаила узнал! Дай Бог, чтобы городская стража поскорее схватила злодея и его сообщников, иначе покоя нам не будет.

— Мне точно не будет покоя, пока не уничтожу гада собственными руками, — сказал Дмитрий мрачно.

— Что ты говоришь? — испугалась Анна. — Ты хочешь сам, без суда, его убить? Да ведь за это здесь, в Херсонесе, тебя возьмут под стражу и будут считать убийцей. Нет, надо идти к градоначальнику… как он у них называется? Дука или стратиг?

Клинец грустно улыбнулся Анне, но ничего не ответил. А она в душе пожелала, чтобы Биндюк либо поскорее был схвачен, либо, убоявшись наказания, бежал из города за тридевять земель. Чтобы отвлечь Дмитрия от мыслей, связанных с Биндюком, она тут же стала расспрашивать о тех приключениях, которые купцу довелось пережить, и он коротко обо всем рассказал. Многое в этом рассказе ее поразило. Почему, например, случилось так, что во время отсутствия Клинца она услышала и о городе Дмитрия Солунского, и об ассасинах, и о Хариклее Цакон, — словно неведомые силы посылали ей догадки о его мытарствах. Не удержавшись, девушка рассказала об этих странных совпадениях, а также о том, что оберег потемнел именно в то время, когда Дмитрий метался между жизнью и смертью. А он признался ей, что как раз в злополучный вечер ее венчания стоял на берегу моря и, повернувшись лицом к северу, повторял заветное имя, словно надеялся, что любимая услышит его. И она услышала даже сквозь дурман ведьминого зелья! А еще они вспомнили песню о белой березоньке, пришедшую им на ум в одну и ту же ночь. Теперь уже не было сомнений, что между их душами существует прочная связь.

— Разве можно нам разлучаться, если мы — как две половинки? — заметил Дмитрий. — У нас одна душа, одна судьба…

Он сел рядом с Анной, крепко ее обнял и, слегка запрокинув ей голову, поцеловал в прелестные, давно желанные губы.

Анна вспомнила свои сны после выздоровления — странно-волнующие сны, от которых учащалось дыхание и по телу пробегала дрожь. Об этих снах она не рассказывала ни двум своим верным подругам, ни на исповеди; вспоминая ночные видения днем, невольно краснела. И вот теперь те же ощущения, что испытала Анна во сне, пришли к ней наяву. Забывшись, она обняла Дмитрия за шею и неумело, но искренне ответила на этот первый в ее жизни поцелуй.

Но уже через несколько мгновений девушка опомнилась, открыла глаза и посмотрела по сторонам. Загородка скрывала их, но не настолько, чтобы странную пару не могли заметить немногочисленные посетители таверны. Анне даже показалось, что она перехватила чей-то насмешливый взгляд. Тотчас отстранившись от Дмитрия, девушка прерывающимся голосом сказала:

— Не надо, здесь не место… Мы не должны…

Дмитрий с трудом подавил свой порыв и глубоко вздохнул, выпуская Анну из объятий.

— Да, ты права, моя лада, тебе не место здесь и в этой одежде. Какой я дурак, что до сих пор обо всем не подумал!

Он подозвал трактирщика, дал ему денег и что-то шепотом сказал. Хозяин «Серебряного ковчега» понимающе кивнул и пообещал прибегнуть к помощи жены. Когда он отошел, Анна поинтересовалась, о чем идет речь, но Дмитрий попросил ее немного подождать.

Теперь, когда они уже знали друг о друге почти все, Анне подумалось, что пора бы поговорить и о будущем. Ей по-прежнему хотелось как можно скорее попасть к Михаилу Гебру и попросить его о помощи. Дмитрий, словно угадав ее мысли, сам об этом заговорил:

— Сейчас для нас с тобой главное — вернуть тебе свободу. Будь в Киеве другой князь, мы бы обошлись и без поездки в Константинополь: этот брак мог бы отменить и наш епископ. Но возвращаться с тобой туда, где мы в опале, — это все равно что лезть прямо в логово зверя. Значит, надо готовиться к отплытию в Царьград.