Искусство наступать на швабру - Елизавета Абаринова-Кожухова

– Даже несмотря на то, что я оказался дамой? – усмехнулся радист.

– Какая разница – дама, не дама, – страстно зашептала Степановна, крепко обнимая и целуя Oтрадина. – Любовь выше половых различий!

– Но ведь когда одна женщина любит другую – это ведь, скажем так, не совсем естественно, – увещевал радист, пытаясь ослабить любовную хватку пиратки.

– Эх, дорогуша, знали бы вы, что я за женщина!.. – горестно воскликнула Степановна.

– Знаю, милая, знаю, – ответил Oтрадин.

– Как, знаете? – взвыла Степановна.

– Ну разумеется. Помните, когда я зашел к вам в машинное отделение читать сонет Шекспира? – Степановна закивала. – A потом закашлялся, и вы мне подали стакан воды. Так вот, стакан я взял с собой и идентифицировал ваши отпечатки пальцев с картотекой, которую прихватил с собой в плавание. То же самое и с вашими сообщниками... Ну так что, плывете с нами, или как?

– Нет, – скорбно покачала головой Степановна, – у меня другая дорога... A как жаль! – вдруг вырвалось у нее.

– Мне тоже, – сухо ответил радист. – Прощайте.

Oтрадин вернулся в лодку, и они с Геракловым быстро, не оборачиваясь, погребли к судну. A Степановна стояла на берегу и печально глядела им вослед.

– Я же говорил, пустое дело, – пробормотал Гераклов. – Кстати, вы давеча недосказали, кто же она на самом деле?

– A вы еще не догадались? – улыбнулась Кэт. – Это бывший прокурор Кислоярска Антон Степанович Рейкин. Находится в розыске после того, как вместе с Разбойниковым активно участвовал в последнем провалившемся перевороте. За прошедшие годы несколько раз "засвечивался" в дамских нарядах, но всякий раз ускользал.

– Так, может, надо было захватить ее... то есть его силой? -засомневался Гераклов.

– A зачем? – пожала плечами Кэт. – Мало нам с вами на корабле одного Разбойникова?

– Да, пожалуй, – вынужден был согласиться политик. – Но вот с одним никак не могу смириться – с тем, что на горе, носящей мое имя, до сих пор алеет это мерзкое знамя!

– Ничего, Константин Филиппович, – успокоила его Кэт, – скоро оно обветшает, сгниет и само собой свалится. – И, немного подумав, добавила: -В отличие от идей, которые символизирует...

Едва Гераклов и Андрюша-Кэт вернулись на "Инессу", в путь засобирался адмирал Рябинин:

– Хочу сплавать на Продолговатый остров, кажется, я там вчера фуражку посеял. Старость, знаете, не радость...

Однако высаживаться на Продолговатом острове адмирал, разумеется, не стал, а поплыл прямиком на Круглый остров, или остров Надежды. C собой он незаметно от спутников прихватил бутылочку "Сангрии" и кое-что из еды.

Когда адмиральская шлюпка проплывала мимо южного мыса Продолговатого острова, за ней увязалась Кисси. Она с радостной возбужденностью била зеленым хвостом об воду и временами даже подталкивала шлюпку вперед. Ничего удивительного, что с таким лоцманом-буксиром шлюпка доплыла до Круглого острова довольно быстро.

Посаженный под "домашний арест", Александр Петрович Разбойников с благоговением разбирал архив, найденный в пиратском сундуке.

– Вот оно, мое сокровище, – вдохновенно бормотал бывший кок, с любовью сдувая пылинки со всяческого старого хлама. – Я убежден, что все это раньше или позже займет свое скромное, но достойное место в Музее имени меня...

– Вперрред, на штурррм! – радостно кричал Гриша.

В это же время в кают-компании судьбу архива решали Гераклов, Грымзин, радистка Кэт и Серапионыч. Егор находился при Веронике, чтобы в случае чего позвать доктора.

– Итак, госпожа Кручинина, верно ли мы поняли, что государство в вашем лице окончательно отказывается от притязаний на содержимое сундука? -спросил банкир.

– Разумеется, – ответила радистка. – Государству это барахло и даром не нужно. Поступайте с ним, как знаете.

– Доктор, как вы считаете с высоты своего жизненного опыта, что нам с ним сделать? – спросил Гераклов.

– A? Что? – очнулся от своих раздумий Серапионыч. – Знаете, меня больше волнует состояние здоровья нашей пациентки, понимаете ли. Пойду посмотрю, как там она. – C этими словами доктор встал и нетвердыми шагами двинулся к выходу.

– A я так полагаю, что всю эту нечисть надо сжечь! – громогласно заявил Гераклов. – Сжечь, а пепел развеять по ветру. Этим торжественным и символическим актом мы вобьем последний кол... то есть последний гвоздь в прогнивший гроб тоталитаризма!

– Зачем сжигать то, что еще может принести пользу? – пожал плечами Грымзин.

– Пользу? Какую пользу?! – напустился на него Гераклов. – Я давно подозревал, что вы втайне симпатизируете левым патриотам!

– Левый банкир-патриот? Это же нонсенс, – возразила Кэт.

– Вам бы, Константин Филиппович, только ярлыки навешивать, – сказал Грымзин. – Я имею в виду продавать все эти вымпелы и значки интуристам за валюту, когда они нахлынут к нам посмотреть на Кисси. Они ведь на Западе почему-то неравнодушны к бывшей советской символике.

– A ведь вы правы! – охладил свой демократический пыл Гераклов. -Насчет ваших левых симпатий беру слова обратно.

Надежда Чаликова и Василий Дубов уютно сидели на пороге шалаша и сквозь густые еловые заросли наблюдали, как солнце медленно опускается в пучины Кислого моря. При этом они по очереди прикладывались то к бутылочке "Сангрии", то друг к другу, а в перерывах между этими невинными занятиями Василий Николаевич рассказывал о драматических событиях последних дней на "Инессе" и на острове.

– Но самое удивительное, Наденька, как это они ухитрились, обладая фальшивой картой, найти клад! – закончил свой рассказ Дубов. Чаликова обаятельно улыбнулась:

– A я так не вижу ничего удивительного. Помните, я вам в прошлый раз рассказывала о том, как я разгадала карту?

– Это в смысле, что клад зарыт в центре воображаемой окружности? -припомнил Василий.

– Ну да. Так вот, когда мы с Владленом Серапионычем рисовали ту карту, которую Егор передал генералу Курскому и которая в конце концов попала к пиратам, то случайно поставили одну из звездочек как раз в том самом месте – на склоне холма. Но тогда я, конечно, и понятия не имела, что звездочки на истинной карте – это лишь точки окружности.

– Ну и ну! – только и мог сказать сыщик и как бы невзначай дотронулся адмиральской бородой до кончика груди Чаликовой. Журналистка, сбросив по приплытии на остров шкуру Кисси, так и оставалась без ничего.

– Ах, Васенька! – воскликнула Надя и принялась расстегивать на нем адмиральский мундир...

– Однако уже начинает темнеть, – озабоченно сказал детектив пол часа спустя. Он лежал на траве и мечтательно глядел на небо. – Наденька, я так полагаю, что вам уже нет больше смысла изображать владычицу морей – грозную Кисси. Поплыли со мной на "Инессу", а?