Воспоминание об Алмазных горах - Мария Колесникова

«Час от часу не легче! — испуганно подумал Щетинкин. — Всякое повидали, а с чумой встречаться еще не приходилось. Семью привозить, пожалуй, не стоило бы…»

В городе не было ни водопровода, ни канализации. Воду брали из реки и развозили в бочках на быках. Щетинкин знал, что в Монголии и раньше случались вспышки чумы. И всякий раз ранней весной. А сейчас в разгаре было лето. Чимид рассказал: когда в двадцать третьем году в Урге внезапно началась эпидемия брюшного тифа, русский доктор Шастин свез всех больных в двухэтажный дом на окраине города. Шастин сам заразился тифом. И в это время ламы подожгли дом, где находились больные. Преступников схватили.

Семья Щетинкиных поселилась в Консульском поселке, почти в центре города, в двухкомнатной квартире.

— Из дома не высовывайтесь! — строго наказал своим Петр Ефимович. — Вообще-то, уехать бы тебе, Васена, с детьми домой. Хочешь, в Троицкосавск отвезу?

— Вот еще, такой путь проделали — и домой? Шутка ли, сорвались с места, с детьми… — заупрямилась Васена.

— Смотри, мать, как бы не пришлось каяться, — предупредил ее Петр Ефимович.

— Авось пронесет беду, как не раз уж проносило…

— Веришь в чудо? Все-таки лучше бы уехать вам, пока еще не поздно, — уже мирно настаивал он.

Но Васса Андреевна твердо решила остаться.

— Ладно. Продукты и воду сам буду приносить. — Петр Ефимович обреченно вздохнул и неодобрительно посмотрел на жену: как она не понимает, что взвалила на него огромную ответственность?

Весть о том, что чума подступила к столице, что есть уже первые смертные случаи, быстро распространилась среди горожан. Началась паника. Монголы разбирали свои юрты и уходили в степь, в пади Богдо-улы. Люди боялись открывать рот: а вдруг обнаружится «меловый язык» — признак заболевания чумой! Раньше на базаре ведрами продавали тарбаганий жир, янтарно-желтый, словно топленое масло. Теперь базар опустел. От торговцев жиром шарахались в сторону. На окраине города, перед монастырями, да и на центральной площади запылали костры: огонь прогоняет заразу… К молитвенным колесам — хурдэ верующие опасались прикасаться. День и ночь в монастырях шли богослужения, чуму отгоняли ревом гигантских труб и воем раковин, били в барабаны. Страшны были темные ночи, когда сжигали зачумленные юрты и строения, трупы людей. Трупы сжигали и закапывали в землю. Больных размещали в черных майханах — палатках, никто, кроме санитаров, не отважился бы зайти в такой майхан. Да и санитары не очень-то охотно наведывались к больным. А если и заходили, то в просмоленной одежде, в масках и толстых перчатках. Некоторые оставались на несколько дней рядом с заболевшими детьми. На таких смотрели как на обреченных. Ни один лама не согласился помогать отряду эпидемиологов. Помогали армейцы.

Сотрудникам внутренней охраны удалось установить: чума пришла с востока, из Ундурхана!.. А вот откуда она пришла в Ундурхан?!

Выехали в Ундурхан. Опросы местных жителей дали очень мало. Впрочем, в Ундурхане почти никого не осталось — все убежали в степь. Один заболевший монгол, поняв, что смерть близка, влез на лошадь и скакал до тех пор, пока не вывалился из седла. Тут его и подобрали советские врачи.

Конечно же, установить, откуда приползла черная смерть, с определенностью не удалось. Этой тайной, возможно, владели два человека, обосновавшиеся в монастыре в городе Баянтумене: полковник Кодама и его помощник поручик Мурасаки. Они появились в Монголии с особым заданием, и не мог предполагать Петр Ефимович, что в скором времени ему придется встретиться с агентами японской разведки. Перед восстанием восточных монастырей они решили любыми средствами деморализовать население столицы, а также всего восточного края. Когда началась эпидемия чумы, высокие ламы стали повсюду говорить, что, мол, бурханы гневаются: нужно найти перерожденца богдогэгэна, вернуть Монголию к монархическому образу правления.

Через месяц все очаги чумы оказались погашенными.

— Словно гора с плеч. А ты, Васена, все же рисковая женщина! — уже шутливо говорил Петр Ефимович.

— Открытие сделал! — усмехнувшись, отвечала она. — Такие переходы вместе с тобой проделала, зимой, через тайгу, тыщу верст, да с младенчиком на руках — ни перепеленать, ни помыть… Как только и выжили! Да мужику этого не понять…

Он ласково провел ладонью по ее темным чалдонским волосам, сказал проникновенно:

— Все, все понимаю… Ты — настоящий друг и боевой товарищ…

Щетинкин решил навестить Хатан Батора Максаржава, который лежал дома с жестоким ревматизмом. Максаржав обрадовался Петру Ефимовичу.

— Гору давит снег, человека — старость, — сказал Максаржав.

— Так уж и старость! — подначил Щетинкин.

— Совсем расхворался. Но разве можно сейчас валяться на кошмах?

— Нельзя, — смеясь, ответил Петр Ефимович.

— Не верите… Со мной такое и раньше случалось, то ревматизм, то паралич… Я стал наподобие того утеса, который видел однажды в Гоби: ветер подует — утес начинает качаться. Качается, качается, вот-вот рухнет… А не падает. Мы утвердили пятилетний план комплектования армии, а его надо выполнять. За меня, Петр, не беспокойся: долго болеть не собираюсь!

— Мы вместе с Рокоссовским из Кяхты до Улан-Батора ехали, — сообщил Петр Ефимович.

— А! Он у нас теперь инструктор 1-й монгольской кавалерийской дивизии.

Щетинкин знал это. В Монголию приехали другие инструкторы: Костенко, Хлебцов, Гордов, Поршнев, Хохлов, Конгелари, Кицук. Монгольская регулярная армия, по сути, только создавалась, и помогали ее создавать советские военные инструкторы, опытные командиры гражданской войны. Создавали по образцу Красной Армии, Да и саму монгольскую армию называли Народной Красной армией, или монгольской Народно-революционной армией.

Действительно, Максаржав вскоре поднялся на ноги, был бодр, деятелен. Как-то при встрече сообщил:

— По приказу правительства еду на курорт Худжиртэ. Военный министр не имеет права болеть. Только зачем товарищ Чимид ко мне сотрудников внутренней охраны решил приставить? Спрашиваю, а он поясняет: мы уже предотвратили два покушения на вашу жизнь, военного министра положено охранять.

— Чимид прав, — серьезно сказал Петр Ефимович. — Он даже попросил меня сопровождать вас до Худжиртэ.

Максаржав обрадовался:

— Ну, если так… Заодно и сам полечишься.

— Да я вроде здоров.

— Нам всегда так кажется. Застой крови происходит от сидения в кабинете. А застой крови ведет к болезни. Целебные источники Худжиртэ излечивают «сто болезней» — так считается.