Перемещенный - Вячеслав Вигриян

Покидали шатер Клекрия они бок о бок с Сергием. Староста и не пытался скрыть обуревавшие его чувства, видно было, что рад, рад встрече безмерно.

— Варвару видел уже?

— А то! Совсем зазналась. Виданное ли дело — десятком командует баба! Что, и взаправду так хороша в бою?

Ответить Степан не успел. Та, о ком они говорили, выступила вдруг из тени шатра, грозно выпятив вперед свои легендарные груди, от которых староста Сергий мало того, что вновь впал в привычный уже бессловесный ступор, так еще и вынужден был обессилено опереться на крепкое плечо Степана.

Следом за травницей выпорхнула из тени Улуша. Глаза ее смеялись.

— Кто у нас там такой любознательный? Уж не ты ли это, староста свет Сергий? Али глаза мои врут мне?

— Да нет, не врут глаза твои. Я это.

Ответ этот немудреный дался старосте с таким неимоверным трудом, что на лбу его аж испарина выступила.

— Ну так у меня и спрашивай: хороша ли я в бою?

— Хххороша ли ты в бою? — послушно повторил он за ней онемевшими от волнения губами.

— Хороша. А в постели хороша ли я?

Степан с Улушей переглянулись и молча, не сговариваясь, поспешили прочь, решив не мешать двум влюбленным то ли выяснять отношения, то ли играть в свои престранные ролевые игры.

Лагерь, по которому они сейчас брели, вечером просто преобразился. Повсюду горели костры, превращая высушенную зноем степь в некое подобие звездного неба. Со стороны костров слышался гомон, смех, где-то даже ребенок грудной плакал.

— Это отойбыш. Птица такая, — ведунья правильно поняла замешательство Степана. — Кричит так, когда одиноко. Когда хочет найти свою возлюбленную и не может.

— Как же, найдешь здесь! Устроили балаган! — он нудел как заправский брюзга, всеми силами стараясь отгородить себя и от чар этого волшебного вечера, и от идущей подле него девушки, одно лишь присутствие которой вызывает в нем целую бурю каких-то странных, противоречивых чувств. Попытка разобраться в них — дело гиблое, неблагодарное и заранее обреченное на провал.

Далее добирались к своим уже молча. Степану за его великие заслуги перед Родиной и отечеством был выделен отдельный шатер, достаточно вместительный для того, чтобы поселить в нем как минимум с десяток воинов. К собственному стыду он даже и не подумал отказываться — слишком уж любил уют. Как ни крути, а шатер — какое-то подобие цивилизации, хоть и весьма жалкое, но, по сути своей, это одна из тех немногих вещей, которая в состоянии примирить его с окружающей действительностью.

Под утро Клекрий, как и обещал, отправил за оружием два отряда воинов. Степан же решил времени понапрасну не тратить. А точнее — занялся отбором шести сотен воинов для своего будущего отряда. Откуда такая цифра? Ну, здесь все просто. Именно такое количество стволов по его прикидкам находилось в схронах. Выбирал на глазок, полагаясь на интуицию, из тех, кто изъявил желание взять в руки оружие демонов. А таковых оказалось на удивление много. Сирти, окрыленные его победами, охотно давали добро, Степан в их глазах был сродни былинному герою, пойти за которым — честь, а не тягостная воинская повинность.

Из месяца, подаренного Степану старейшинами родов, две недели прошли практически впустую. Объяснялась данная непотребность весьма просто: катастрофической нехваткой оружия и боеприпасов. Полноценное обучение началось лишь после того, как вернулись отряды, приоритетной целью которых было проникновение в тыл противника, извлечение и доставка содержимого из заблаговременно оборудованных им тайников. Но и после этого не все шло так гладко, как хотелось бы. Опять же — нехватка инструкторов. В итоге он вынужден был сделать инструкторами всех без исключения воинов, проделавших с ним весь этот долгий, и полный смертельных опасностей путь к лагерю воинства, собранного Клекрием. Назначил — и ничуть не пожалел о содеянном. Да, асами стрелкового дела их не назовешь, на средних, а уж тем паче дальних дистанциях мазали они безбожно, но привить первичные навыки владения огнестрелом были вполне себе в состоянии. А за тот смехотворно короткий срок, оставшийся до начала контрнаступления, о лучшем и помыслить нельзя. Как бы то ни было, а по истечении указанного времени Степан имел уже вполне боеспособный отряд, большая половина которого была вооружена «АК-47ыми». Остальные получили в свое распоряжение «Вальтеры» да щиты из камшита, с блеском доказавшие свою незаменимость в ближнем бою.

Выступили как водится на рассвете. Степан своих воинов разделил на две равные части и поставил их по флангам воинства Клекрия, отрядив для связи в каждую из них по ведуну. Себе, на левый фланг, естественно, оставил Улушу, Гриня же отправлен был к отряду на правом фланге, руководство которым он доверил Осипу — бывшему десятнику, а ныне своей правой руке после трагической гибели старосты Коржича.

На вторые сутки пути Степану была предоставлена прекрасная возможность показать сиртям все преимущества огнестрельного оружия на наглядном примере. На них вышел имперский дирижабль. Словно коршун, выслеживающий добычу, он вынырнул из-за облаков и начал снижение, выбирая максимально комфортную позицию для бомбометания.

Кто-то тронул Степана за плечо. Клекрий. Дышит тяжело, испарина на лбу проступила. Не иначе как изрядно поспешал староста, невзирая ни на свой преклонный возраст, ни на высокое общественное положение.

— Рано еще, — Степан загодя ответил на невысказанный вопрос.

— Ждешь, пока ниже опустится?

— Да.

— А если он первым начнет?

— Не начнет.

Поднял к глазам бинокль, с сожалением рассматривал какое-то время дело рук человеческих, дерзнувшее покорить небеса. Когда до дирижабля по его прикидкам оставалось метров пятьсот-пятьсот пятьдесят, с правого фланга послышались частые выстрелы. Это Осип не выдержал — первым приказал открыть огонь.

— Огонь! — команда Степана слегка запоздала, его люди и так восприняли грохот выстрелов, как сигнал к атаке.

Казалось, первое время ничего не происходило. Дирижабль все так же продолжал плыть своим курсом, напрочь игнорируя свинцовый ливень, затем нос его по какой-то неясной причине медленно начал задираться кверху. Гул двигателей стал сильнее, похоже, кто-то из оставшихся в живых членов экипажа, во что бы то ни стало, хотел вывести корабль на безопасную высоту. Удастся ли это сделать невидимому пилоту? Несомненно, нет. Дирижабль — машина крайне неповоротливая, на органы управления реагирует настолько вяло, что в исходе их противоборства можно было не сомневаться.

— Уйдет! Уйдет ведь! — с каждым мгновением волнение старосты становилось все сильнее.

Взрыв, раздавшийся тотчас же после его слов, заставил вздрогнуть даже повидавших всякое на своем веку воинов. Степан тоже не стал исключением из общего правила, хотя и знал, знал наверняка, что дело закончится именно этим. К счастью, на тот момент, когда прогремел взрыв, дирижабль уже находился чуть правее. Куски обшивки, корпуса, фрагменты тел экипажа вперемешку со всякой всячиной осыпались просто наземь, никого при этом не задев и не покалечив.

Глядя на ошалевшего от такого зрелища Клекрия, Степан не мог не улыбнуться. Переглянулся с Улушей — та прыснула в кулак, а затем, когда староста резво обернулся на подозрительный звук, приняла вид настолько отвлеченно-невинный, что Степан не выдержал и заржал во весь голос словно молодой жеребец, причем смех его был так заразителен, что поневоле передавался окружающим наподобие самой что ни на есть прогрессирующей инфекции. Прошла какая-то жалкая пара мгновений, и вскоре уже все бесчисленное воинство сиртей буквально покатывалось со смеху. Кто-то держался за бока, кто-то истерически всхлипывал, кто-то, отсмеявшись, набирал полную грудь воздуха и замолкал на какое-то время лишь для того, чтобы потом вновь разразиться взрывами неудержимого, бесноватого хохота. Смеялись все, включая самого старосту Клекрия. Почему смеялись? Над чем смеялись? Похоже, данные вопросы присутствующих волновали мало. Нервное напряжение схлынуло. Даже когда войско вновь двинулось вперед, кое-где все еще слышались отдельные смешки. Степан, глядя сейчас на своих боевых товарищей, не без удовольствия отметил тот факт, что панический, животный страх сиртей перед Огненными Птицами, как они называли дирижабли, исчез безвозвратно, взамен посеяв в их сердцах первые ростки надежды.

— Ладно, пойду я, пожалуй.

— Бог в помощь.

Староста махнул напоследок Степану и заторопился к своим, расталкивая широченными плечами плотные шеренги бредущих воинов.

Чуть погодя, их почтила своим присутствием Варвара. Судя по слегка виноватому и вместе с тем счастливому выражению лица, была она не иначе как у самого старосты Сергия.

— Ну и как прошло ваше сердечное свидание, разлюбезная Варвара?