Перемещенный - Вячеслав Вигриян

Пока бежал, принял на щит еще одну очередь из «АК-47». От неожиданности едва не упал: отдача почувствовалась весьма ощутимо. У правого борта фургона притормозил, встретился взглядом с умоляющими глазами умирающей лошади. Только сейчас понял, что стоит на ее вывернутых наизнанку внутренностях — вот почему ногам так тепло. На спуск нажал не раздумывая и тотчас же пожалел об этом. Патронов осталось в обойме всего четыре.

Присел, осторожно выглянул из-за колеса фургона: трупы одни. А вот дальше, метрах в двадцати-двадцати пяти, народа видимо-невидимо. Оборону держат серьезно и главный среди них похоже вон тот, в офицерской фуражке. Выпустил в него три пули кряду, четвертая досталась неосторожно приподнявшейся на локте девчушке лет семнадцати.

Подоспели остальные, рванули вперед неудержимой волной, принимая на щиты все новые порции свинцовых «примочек». Быстро сменив обойму, Степан поспешил вслед за ними.

Нет, не выдержали имперцы их натиска. Отстреливались скорее панически, нежели с толком. «Вальтеры» сиртей вкупе с непробиваемыми щитами в ближнем бою творили настоящие чудеса. Еще мгновение — и его маленький отряд смешался с обезумевшей от ужаса толпой, этой безликой человеческой массой, в большинстве своем состоящей из подростков да древних старцев далеко непризывного возраста. Вот она, расплата за алчность, расплата за кусок, который кое-кто не в состоянии проглотить.

Когда все закончилось, в живых осталась лишь горстка детей, побросавших оружие. С превеликим трудом Степан заставил своих разгоряченных схваткой воинов не вершить над ними расправу, отпустил на все четыре стороны и сейчас смотрел, как они уходят: кто горделиво расправив плечи, кто, наоборот, начисто подавленный, кто просто в шоке. Одна из девушек была ранена в бок, но, казалось, совершенно не замечала этого. Брела вместе со всеми, медленно переставляя ноги, оставляя за собой отчетливо различимый кровавый след на растрескавшейся от зноя земле.

Подошла Варвара. Стала рядом с ним, провожая взглядом эту унылую процессию.

— Твоих сколько полегло?

— Все целы. Мазуру два пальца на ноге оторвало, — говорила нехотя, словно каждое слово выговорить стоило ей неимоверных усилий.

— Десяток, которым командовала, отныне своим можешь считать.

Новость, похоже, отнюдь травницу не обрадовала. Тем не менее, она утвердительно кивнула, все еще не отводя взгляда от дороги. Они оба знали, что именно так и должно быть, иначе никак. Восьмерых человек потерял Степан за этот бой, включая десятника Юрича, и кому, как не Варваре, заменить этого смешливого и бесшабашного воина из рода Кдатры?

Оставив Варвару в гордом одиночестве, Степан поспешил туда, где уже вовсю кипела работа. Трофеев было более чем достаточно. Из оружия — новехонькие «АК-47», один «Вальтер П-38», надо полагать того самого мужика в фуражке, в которого Степан самолично всадил три пули. Неожиданно свалившееся на голову богатство, после непродолжительных дебатов с десятниками, решил с собой все-таки не брать: воины и так перегружены громоздкими щитами, боекомплектом. Да и устали все очень. А сколько им придется еще километров отмахать — один лишь Володарь, пожалуй, ведает. Потому и устроили тайник здесь же, неподалеку. Попросту вырыли яму да набросали в нее трофеи, приняв за ориентир вершину холма.

Как он и ожидал, в вещмешках побежденных обнаружился и сухпай в виде прямоугольных галетных брикетов, и «тушняк» в банках с цветастыми этикетками, и даже краюхи хлеба относительно недавней выпечки с хрустящими, хорошо прожаренными корками, — те правда были найдены несколько в ином месте. Один из уцелевших фургонов оказался наполовину забит мешками с провизией: макароны быстрого приготовления в дозированных упаковках, соль, сахар, гречневая крупа, пшенная, овсяные хлопья, восемь местных разновидностей круп, в названиях которых он до сих пор путался, перец черный молотый, бульонные кубики.… Самым же значимым трофеем по праву можно было считать мешок с растворимым кофе. Именно ему Степан отдал предпочтение в первую очередь. Ему, и бульонным кубикам. Кофе он просто обожал, бульонные же кубики выбрал просто за калорийность и сравнительно небольшой занимаемый ими объем. Соль тоже оказалась достаточно полезным приобретением, поскольку запасы ее в лагере иссякли еще около полутора недель назад.

Степан успокоился лишь тогда, когда набил свой мешок под завязку. Не отставали от него и сирти — брали они правда, в основном, только соль да крупы. Улуша тоже суетилась чуть поодаль. Сейчас, когда у него появилось свободное время, он с удовольствием следил за ее действиями. Вот девушка подхватила с пола фургона банку тушенки и замерла в задумчивости, не зная с какой стороны подобраться к заветной добыче и добыча ли это вообще. Понюхала, на зуб попробовала. Завидев, что Степан пристально на нее смотрит почему-то покраснела, а банку с тушенкой бросила на пол, сделав вид, что она нисколечко ее не интересует.

— Открыть?

— Открыть. А что там?

— Узнаешь скоро.

В одно мгновение расправившись с жалобно скрипнувшей крышкой, Степан протянул девушке банку и теперь с улыбкой смотрел, как она ест.

— Вкуусно! Давай возьмем много!

— Много не получится. Бери, сколько унести сможешь.

— А я сейчас Варвару позову, она еще больше унести сможет!

Ну вот, заелась ведунья по самые уши. С детской непосредственностью руками в банке с тушенкой ковыряется, отчего Степану почему-то смешно и грустно одновременно. И вообще идти никуда не хочется. Трупы кругом, кровь, кишки по округе разбросаны, вперемешку с кусками иссеченной осколками человеческой плоти, в воздухе запах какой-то сладковатый специфический стоит, даже во рту привкусом отдает, а Степану хоть бы что. Хорошо Степану. Он как дома.

Под конец руки Улуши сполоснули водой из фляги, снятой тут же, с пояса уснувшего вечным сном имперского повара, с оловянными, ничего не выражающими глазами и дырявой окровавленной гимнастеркой.

Их уже давно ждали. Благодаря стараниям Коржича, отряд был построен в колонну, воины нетерпеливо переминались с ноги на ногу, ожидая, когда же Степан соизволит отдать приказ выступать. Соизволил. Повинуясь его короткому кивку, колонна сдвинулась с места и вновь поползла по запыленной дороге, на которой совсем недавно произошла эта внезапная и жаркая стычка. К вечеру она привела их к подлеску довольно внушительного лесного массива, который, если верить карте, тянулся до самого аэродрома. Теперь с дорогой им уже не по пути, здесь она круто сворачивает к востоку. Степану же надо вести свой отряд строго на юг. Впрочем, это даже на руку. Дорога в его понимании в первую очередь олицетворяет опасность встречи с врагом и уже потом — удобство передвижения. Дернул же его черт с самого начала пойти по ней! И вот на тебе, восемь трупов включая десятника. А десятники, между прочим, на деревьях не растут. Не каждому, ох не каждому дано командовать! Степан чувствовал это на собственной шкуре — груз ответственности за жизни членов его отряда давил на психику, сковывал разум, зачастую мешая принимать быстрые и, самое главное, правильные решения.

— Слышь, староста, — Осип с Загуней подошли к их костру в тот момент, когда Степан уже собирался отойти ко сну. — Новости последние слыхал?

— Что за новости?

— На севере войско собирается. Клекрий за главного у них, глава рода Ясенева.

— Большой род?

— Еще какой! — Загуня втиснулся между Осипом и Степаном, протянул руки к костру словно греясь, хотя воздух пока даже и не думал остывать от дневного жара. — Род Ясенева всем родам род. И воины у них справные, издавна искусством своим славятся, и много их так, что и не перечесть.

— А девки, девки какие у них! Скажи, Загуня!

Осип настолько смачно причмокнул губами, что прикорнувшая было Варвара вздрогнула, открыла глаза и, узрев воочию нарушителей спокойствия, рявкнула так грозно, что они все на какое-то время замолкли. Разговор возобновился лишь тогда, когда вновь послышалось ее равномерное свистящее дыхание.

— У Клекрия под началом скоро север весь будет. Рода присягают ему один за другим. Каждый день по пять — шесть родов. Вот и посчитай, какое у него теперь войско. А мы тут чем занимаемся? Носимся как пиклуши по полю туда-сюда да все без толку!

— Погоди, не части, — Степана излияния Загуни задели-таки за живое. — Осип, ты тоже так думаешь?

— Нет. Видит Володарь, время свое мы с толком проводим. Воюем так, что дай Бог каждому. Сколько сегодня демонов было? А нас сколько? То-то же. Нет, Загуня, мудришь ты что-то. Дело свое мы делаем правильно.

— Да поймите вы! Там дело настоящее, большое. Такая силища и мокрого места от вражин не оставит, до самого океана дойдет и обратно вернется. Да что там…

— Помолчи, — заметив, что Улуша беспокойно заерзала на своем месте, Степан заботливо укрыл ее обносками, в которые превратилась его рубаха. О самом себе подумалось с осуждением: дурак, как есть дурак. Что ему помешало сегодня одежонкой разжиться? Трупам-то она без надобности. Ничего, в следующий раз он исправит эту оплошность. Долой брезгливость, долой дурацкое чувство такта. Все долой, что мешает ему облачиться в нормальную человеческую одежду.