Две стороны Луны. Космическая гонка времен холодной войны - Алексей Архипович Леонов

пыли на нем, который видел недалеко от нас, что осмелился пойти на уловку. Я остановил ровер якобы для того, чтобы поправить ремень безопасности Джима, а сам наклонился и поднял камень. Этот прекрасный образец ошлакованного базальта позже прозвали «базальт ремня безопасности». После возвращения к лунному модулю нам предстояло еще два часа работы вне корабля. Перед отдыхом мы должны были установить оборудование для сложных научных экспериментов – «контейнер с экспериментальной аппаратурой „Аполлона“ для лунной поверхности». В тот день именно это оказалось самым сложным.

То, что должно было пройти сравнительно гладко и легко, на поверку стало труднейшим и изматывающим испытанием. Самым тяжелым оказалось пробурить в лунной коре аккумуляторной дрелью две трехметровые скважины, извлечь оттуда грунт и вставить пару термометров для измерения подповерхностной температуры, чтобы изучить тепловой поток во внешней части лунной литосферы. Когда я налег на перфоратор, стало похоже, будто буру что-то мешает хоть на сколько-нибудь погрузиться.

– Вот что вам скажу: подстилающая порода в Хэдли твердая. Боже, это реально крепкая скала, – едва слышно бормотал я под нос, когда закончился мягкий слой верхнего реголита и бур вонзился в более прочный материал. Углубившись на 170 сантиметров, я просто вынужден был остановиться. Вдобавок к твердости породы обнаружилась еще и серьезная проблема с самой дрелью. После консультаций с Центром управления мы решили, что я продолжу на следующий день.

Когда вечером я взобрался обратно в кабину Сокола и стащил с рук герметичные перчатки, оказалось, что я так сильно вжимал кончики пальцев внутрь перчаток, когда давил на дрель, что ладони распухли и болели, а кровеносные сосуды под несколькими ногтями полопались. Отчасти причиной этого стало то, что и Джим, и я зашнуровали внутренние рукава скафандров на такую длину, чтобы ладонь сидела в перчатке плотно, когда рука согнута. Это придавало нам больше ловкости и удобства при сборе образцов и работе с геологическими инструментами. Но это же причиняло неприятные ощущения, когда приходилось прикладывать какие-либо усилия руками, как, например, мне с дрелью. Джиму тоже было немного плохо. Оказалось, из-за проблемы с водяным поильником он все это время не пил, хотя много двигался. Он выглядел очень усталым и страдал от пульсирующей головной боли.

Но времени отвлекаться на подобные мелочи не было. До того, как получилось отдохнуть, нам пришлось с трудом выбираться из скафандров, уже основательно измазанных в тончайшей лунной пыли. Чтобы не дать темным песчинкам и пылинкам осесть по всей кабине, мы снимали скафандры, стоя в больших упаковочных мешкам, потом вышагивали оттуда и запечатывали мешок до следующего утра. Нас обоих удивил сильный запах этой тонкой сажеобразной пыли: оказалось, Луна отдает чем-то металлическим, похожим на порох, – этот дух так и не покинул кабину до окончания нашего путешествия.

Затолкав в себя холодный ужин из концентратов, мы приготовились к так необходимому нам сну. На следующий день нам предстояла поездка на восточный склон горы Хэдли-Дельта. То, что мы отыщем в одном только этом районе, обеспечит для нашей экспедиции место в исторических хрониках.

* * *

– Нас кое-что серьезно беспокоит, и, думаю, начнем именно с этого. По нашим данным, вы потеряли около 11,5 килограммов воды при вчерашней ВКД… Может, видите признаки воды где-то в кабине вокруг вас?

Этот вызов, поступивший в 138 часов и 4 минуты после старта, стал побудкой, которую мы меньше всего хотели бы услышать в наши вторые сутки на Луне. Нас разбудили раньше, чем планировалось, потому что, по всей видимости, случилась утечка воды, вероятно – из-за повреждения фильтра, пока мы спали. Легкий уклон, под которым стоял корабль, заставил воду собраться в заднем конце кабины, как я потом докладывал, «в небольшую лужицу». На самом деле это была здоровенная, огромная лужа, а над ней нависало хитросплетение электропроводки. И даже несмотря на то, что провода были влагозащищенными, у нас могла появиться серьезная проблема.

Я не на шутку разозлился, что Хьюстон не дал нам знать сразу же, как только узнал об утечке, даже если бы ему пришлось разбудить меня среди ночи. Командир всегда должен знать о состоянии своего корабля. И в предыдущее утро мы тоже раньше проснулись, когда операторы засекли небольшое падение давления кислорода. С той проблемой разобрались быстро; сейчас опять творилось нечто в том же духе. Если бы хоть в один, хоть в другой день мы отстали от графика, борясь с техникой, наша плотная программа разведки и исследований разрушилась бы. Однако Хьюстон быстро разработал план, как нам поступить с «небольшой лужицей».

– Используйте пакет для еды как черпак, если лужа достаточно глубокая, чтобы ее можно было черпать, – предложила Земля. – А потом… используйте полотенца, чтобы убрать все, что останется.

К счастью, «работа по дому» не отняла слишком много времени, и надеть скафандры для выхода во вторые полные рабочие сутки на Луне мы успели практически вовремя.

Все раздражение, охватившее меня из-за суматошного начала дня, испарилось, когда ровер понес нас вперед, к нижним отрогам величественных лунных Апеннин. Когда мы поднялись на склон подошвы горы Хэдли-Дельта, невероятная панорама, открывшаяся перед нами, потрясла меня неожиданным появлением и красотой. На уровне моря на Земле горизонт удален примерно на 19 километров от наблюдателя, но на Луне его черта пролегает лишь за два с половиной километра от вас, потому что маленький лунный шар искривлен сильнее. Но теперь, поднявшись на сотню метров, мы впервые увидели что-либо на более далеком расстоянии.

Вдали мягкими очертаниями змеилась, пересекая ландшафт, Борозда Хэдли, окруженная волнистой кратерированной равниной. Ближе и немного в стороне виднелся наш временный дом – серебристый, похожий на паучка Сокол, присевший на ножках как мелкое насекомое на обширной равнине Хэдли за несколько километров от нас. К востоку над нами нависала монументальная громада горы Хэдли-Дельта и она представляла собой нечто необычное. Лунное утро теперь разгорелось интенсивнее за счет поворота лунного шара к Солнцу, и гладкие склоны высоких гор окрасились в золотистые тона. Тут отсутствовали циклы замерзания и оттаивания воды в трещинах камня, вызывающие дробление пород, и вершины гор выглядели не такими же иззубренными, как на Земле, а, наоборот, округлыми и похожими на волны, ясно рисуясь на фоне черного купола неба.

– Боже, ну и ну! Вот это горища! Самая большая, на которую я когда-либо смотрел снизу! – произнес я не столько для Джима или ЦУПа, сколько для себя.

Как бы мне хотелось подняться в эти горы с разведкой. Хотя я никогда не занимался горным спортом и скалолазанием, мне нравилось кататься на горных лыжах, я знал