Я приду плюнуть на ваши могилы... - Андре Савиньон

— Хорошо, я согласен остаться, — заявил он, — если вы позволите мне продолжить мою работу. Я не верю, что обнаружу сокровища, по крайней мере, в той форме, в которой вы желаете. Но возможно, что разбирая замок камень за камнем…

Леди Мэри резко встала.

— Прошу вас извинить меня, — сухо откланялась она и вышла из комнаты.

Мужчины долго хранили молчание, и, когда оно стало невыносимым, Джон Блэйн нарушил его:

— Леди Мэри очаровательна с ее взглядами, сэр Ричард, но ее причудливые идеи…

Он замолчал. Сэр Ричард не поднимал головы. Он вновь держал в руке стакан с вином и, медленно поворачивая его, разглядывал на свет свечи теплые отблески кроваво-красного цвета.

— Вы не верите в НИХ, — сказал он наконец.

— А вы? — спросил Джон Блэйн.

Вместо ответа сэр Ричард пожал плечами и взял графин.

— Еще вина? Нет? А вы, Уэбстер?

— Нет, спасибо. Я, пожалуй, пойду спать. День выдался длинным.

— Для всех нас, — добавил Джон Блэйн.

Он чувствовал себя раздосадованным, словно очутился перед запертой дверью.

Все встали, и сэр Ричард дернул за шнур, чтобы позвать Уэллса.

— Проводите этих господ в их комнаты, — приказал он.

— Меня не стоит. Я знаю дорогу. Доброй ночи, сэр Ричард, — откланялся Уэбстер.

— Всего хорошего, — попрощался Джон Блэйн, но он не был уверен, что его услышали.

Уэбстер ушел, и сэр Ричард остался один перед угасающим камином, опустив голову и погрузившись в свои мысли.

— Сюда, пожалуйста, мистер Блэйн, — указал ему дорогу Уэллс.

Блэйну ничего не оставалось, как следовать за ним. Коридоры были уже немного ему знакомы, особенно те, которые вели от парадного входа и большого зала к восточному крылу замка, но он знал, что мог еще легко в них заблудиться. Выложенный плитами коридор не был покрыт ковром, а высокие и узкие окна глубоко вдавались в толстые стены. Джон Блэйн догнал Уэллса и спросил у него:

— Уэллс, вы верите во все эти истории с призраками?

Не оборачиваясь и не замедляя хода, он ответил:

— Я не прислушивалось к разговорам, которые ведутся за столом, сэр.

— Даже когда вы в комнате?

— Да, сэр.

— Сколько времени вы живете в замке?

— Я провел здесь всю свою жизнь, сэр.

Он остановился у дубового стола рядом с лестницей и зажег приготовленную заранее свечу.

— Пожалуйста, сюда, сэр. Комната Герцога находится в этой части замка. Нужно подняться на третий этаж.

— Кстати, эта комната какого герцога?

— Герцога Старборо, сэр. Он был любимцем короля Ричарда II, по-моему. Его комната не такая сырая, как остальные на этом этаже. Надеюсь, вам понравился сегодня утром вид из окна на реку и деревню?

— Да, очень.

Ступеньки были стерты. Уэллс остановился перед дверью, которую Джон Блэйн тут же узнал, и нажал на ручку, но дверь не поддалась. Неожиданно потянуло сквозняком, и пламя свечи погасло.

— Похоже, что окна открыты, — предположил Джон Блэйн.

— Нет; сэр. Здесь всегда сквозняк, когда вечером открываешь дверь.

— Почему?

— Не знаю, сэр. Так было всегда. Надо зажечь свечу. Не двигайтесь, сэр. У меня всегда с собой спички.

Джон Блэйн застыл в темноте. Он услышал, как из-под двери завывал ветер, затем послышался звук зажигаемой спички. Свеча загорелась. Повернувшись спиной к двери, Уэллс загородил рукой пламя.

— Не угодно ли сэру подержать свечу… Я войду спиной, чтобы помешать двери захлопнуться. Пусть сэр держит свечу как можно ближе ко мне и не шумит!

Джон Блэйн, деланно смеясь, взял свечу и спросил:

— Что с вами, Уэллс? В какую игру вы играете?

Они уже были в комнате. Дверь все-таки захлопнулась, и свеча вновь погасла, словно чьи-то пальцы сжали фитилек. В темноте Джон Блэйн услышал, как Уэллс бормочет:

— Как вы мне надоели! Кончайте свои штучки! Угодно ли сэру подать мне свечу, я поставлю ее на стол.

Джон почувствовал на своих руках холодные и влажные пальцы Уэллса и поторопился отдать ему свечу. Дуновения ветра больше не чувствовалось. Чиркнула спичка, и свеча вновь загорелась.

— Вот так-то! — торжествующе воскликнул Уэллс. — У сэра больше не будет неприятностей. ОНИ знают, что я не шучу…

— Кто ОНИ?

— Сэр хорошо знает, что речь идет о НИХ. ОНИ не будут беспокоить незнакомого человека. ИХ шутки касаются только нас. Впрочем, возможно, что это ИХ дети балуются. В давние времена умирало очень много детей, в том числе и в замке.

Дети? О чем говорит этот старик?

— Если свеча все-таки погаснет, у изголовья есть лампа… — Уэллс суетливо шаркал по комнате, любезно приговаривая:

— Я разобрал постель и приготовил грелку с горячей водой на тот случай, если простыни отсыреют. Грелка сохраняет тепло всю ночь. Здесь, в восточном крыле, нет ванной комнаты, пусть сэр изволит нас извинить. Но завтра утром, после того как Кэт подаст сэру чай и тосты на завтрак, я принесу сюда большой таз горячей воды, чтобы сэр мог привести себя в порядок. Спокойной ночи, сэр.

В дверях он повернулся. Не было ни малейшего дуновения ветерка, и свеча горела ровным пламенем.

— Надеюсь, что колокольный звон не помешает сэру хорошо выспаться. Его часто можно услышать в четыре часа утра.

— Колокольный звон? Ах, да, совсем забыл, мне говорила ваша… — Он остановился, не зная, как назвать Кэт, но Уэллс невозмутимо продолжал:

— Давным-давно, когда замок еще служил королевской резиденцией, на месте нынешнего большого зала для танцев была расположена часовня, как раз под этой комнатой, сэр. Кое-кто слышит колокольный звон. Лично со мной это случалось несколько раз. Леди Мэри тоже слышала… Думаю, что и сэр Ричард… но он ведь никогда не скажет. Еще раз спокойной ночи, мистер Блэйн.

Тяжелая дверь с жутким скрипом закрылась, и наступила тишина, такая глубокая, что она казалась Джону почти осязаемой. Что там говорила леди Мэри? Что нужно сконцентрироваться на маленький удаленный свет в другом конце тоннеля и выразить свою просьбу. Абсурд! Да и какие у него могут быть пожелания? У него есть все. И тем не менее он начинал сознавать, что у него есть страстное желание, которое невозможно приобрести за деньги.

Он разделся и подошел к туалетному столику, давно уже вышедшему из моды. Высокий серебряный кувшин, наполненный горячей водой, стоял в широком фарфоровом тазу. Налив воды в таз и натянув туалетную перчатку на ладонь, он полностью вымылся и облачился в ночную пижаму. «Вот ритуал, — весело думал он, — который совершали все короли и королевы, не говоря уже о герцогах».

— Ну, что, хорошо повеселился, мой старый герцог? — громко спросил он и, окончательно развеселившись, начал насвистывать песенку.