Драконий пир - Светлана Сергеевна Лыжина

пребывал здесь, и всё произошло на моих глазах. Я помню это печальное событие. Всё случилось вскоре после отдания праздника Богоявления.

— Убитый похоронен здесь? — спросил Влад.

— Нет, — ответил настоятель, — но в этих стенах он умер.

И настоятель рассказал, как в один из ясных зимних дней к их воротам подлетел небольшой конный отряд, и все в отряде начали кричать: "Откройте ворота! За нами гонятся!" Настоятель, явившись на крики и поднявшись на стену, конечно, спросил: "Кто вы?" — и получил ответ от одного из всадников: "Вы спасёте своего будущего государя. Я дам вашему монастырю богатые дары, если поможете мне".

Монахи, конечно, были людьми добрыми, но знали, что за стенами обители есть много зла, и что не каждый сулитель даров говорит правду. Обещание богатых даров лишь насторожило монахов и навело на мысль: "А вдруг люди перед воротами — разбойники, и их предводитель не одарит нас, а ограбит?"

К тому же, не следовало открывать ворота без согласия настоятеля, а тот дал согласие лишь тогда, когда, стоя на стене, увидел, что к монастырю по белой равнине скачет ещё один отряд — более многочисленный.

Увы, небольшое промедление оказалось губительно. Монахи открыли ворота, но закрыть уже не успели. Преследователи ворвались во двор монастыря, и началась резня, утоптанный снег во дворе очень скоро превратился в кровавую грязь.

Под конец остался в живых лишь Мирча и гордо спросил своих убийц:

— Вы осмелитесь поднять на меня руку, презренные псы?

— Нет, мы тебя не убьём, — ответили двое главных убийц и велели своим помощникам. — Вяжите его.

Мирче связали руки и ноги, а затем потащили в монастырский храм. Монахи попытались воспрепятствовать этому, но их, преградивших собой вход, очень легко отпихнули.

"Невероятно", — думал Влад, слушая этот рассказ, и удивился, как злодеи могли оказаться способными совершить убийство прямо в монастыре, на что рассказчик ответил, что сам не знает:

— Эти люди будто перестали быть людьми. Будто потеряли разум или находились в опьянении. Но что их опьянило, не знаю — вино ли, выпитое накануне, или пролитая ими кровь.

Затем, как рассказали Владу, убийцы стали оглядывать внутреннее убранство храма, а больше всего смотрели по углам и, наконец, остановили свой взгляд на одном из надгробий. Белая каменная плита, прикрывавшая одну из могил в храме, даже не была вмурована в пол, поскольку её всё равно очень трудно было сдвинуть, а главные убийцы переглянулись и сказали:

— Вот эта годится. Да, вот эта.

По их указанию пятеро помощников кое-как сдвинули её в сторону до половины. Деревянного гроба там внутри не было — только останки покойного — а главные убийцы, взглянув туда, улыбнулись:

— Хватит места, — затем они указали на Мирчу, по-прежнему крепко связанного, и велели. — Кладите его туда!

Каменную крышку задвинули.

— Покойся с миром, — произнёс один из двоих главных убийц, но из могилы всё равно раздавались некие звуки, показывавшие, что тот, кто находится внутри, всё ещё жив.

Монахи, стоя в дверях церкви, с ужасом взирали на это.

Наверное, всё происходящее показалось жутким даже самим убийцам, потому что они все вдруг опустились на колени и, глядя на иконостас, начали вслух, причём громко, молиться Богу, прося простить за прегрешения.

Молитва заглушала звуки, доносившиеся из могилы. Иногда убийцы останавливались, но если слышали, что Мирча всё ещё ворочается внутри, то продолжали молиться с удвоенной силой. Они поднялись с колен и покинули храм только тогда, когда под каменной плитой всё стихло. Впрочем, убийцы не торопились и даже после того, как перестали слышать, что Мирча подаёт признаки жизни, подождали ещё немного, прислушивались.

Монахи проводили убийц за ворота, а затем поспешили в храм, отодвинули плиту, но, увы, тот, кто лежал под ней, был уже мёртв — задохнулся. Он лежал ничком, очевидно надеясь встать на четвереньки и спиной приподнять каменное надгробие, но оно было слишком тяжелым.

Умершего извлекли из могилы, ведь она принадлежала другому мертвецу, а нового похоронили за пределами обители, как и его слуг, убитых во дворе. Отпевание и поминовение были совершены, как положено. Правда, монахи не знали имён. Это Влад знал, что речь идёт о Мирче, а нынешний настоятель монастыря говорил неопределённо, "покойный", "убиенный", "тот человек", "слуги того человека".

— Где их похоронили? — спросил Влад, а седобородый рассказчик пояснил, будто оправдываясь:

— Была середина зимы, земля затвердела, и наша братия оказалась просто не в силах вырыть могилу для каждого в отдельности. Было двадцать шесть тел. Поэтому мы вырыли общую могилу, но у каждого покойного имелся свой гроб. Ты, должно быть, знаешь, государь, что монахи начинают готовиться к смерти заранее, поэтому готовят себе гробы заранее. У нас в обители были заготовлены долблёные гробы для всей братии, но мы решили отдать их убиенным, раз уж не сумели уберечь этих людей от опасности.

Влад, слушая про эту монашескую щедрость, не знал, смеяться ему или плакать, поэтому просто слушал.

— Мы поставили один общий крест над ними всеми и посадили над могилой дерево, чтобы место не забылось, — продолжал седобородый рассказчик. — Несколько раз в год, когда положено посещать могилы умерших, мы убираем это место, выпалываем траву, но сейчас она уже снова, должно быть, разрослась. Увы, трава на могилах растёт слишком быстро.

— А могила безымянная, или на ней всё же есть одно имя? — допытывался Влад. — Имя Мирчи там есть?

Седобородый настоятель сразу понял, что за Мирча имеется в виду:

— Лишь позднее мы услышали о смерти Мирчи, сына воеводы Влада, и подумали, что человек, который принял смерть в стенах нашей обители, это Мирча. Увы, тот, кого убийцы положили живого в гроб, не успел назваться нам. Только сказал, что он — будущий государь. Поэтому, во избежание ошибки, мы ждали, что кто-нибудь приедет и сам станет спрашивать о покойном. И вот дождались.

— Где эта могила? — спросил Влад.

— Я покажу тебе, — ответил настоятель и отвёл его к тому самому дереву, возле которого происходила битва один на один с Владиславом.

Тело мёртвого государя уже убрали, но из земли по-прежнему выглядывал гладкой вершинкой тот самый камушек, на котором так несчастливо поскользнулся Владислав.

— Я построю на этом месте храм, — решил Дракулов сын.

IX

Владислава похоронили в другом монастыре, располагавшемся на холме чуть к северу от румынской столицы,