Сокровенная Россия: от Ладоги до Сахалина - Анджей Анджеевич Иконников-Галицкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И вот на пятый день дождь в самом деле кончился. По железнодорожной насыпи (вокруг ведь все дорожки затоплены) выходим к станции Лимонник. Тучи сносит на восток, и над лесом появляются синие вершины Сихотэ-Алиня. Цвет до того характерный, что ближайший к нам хребет так и называется – Восточный Синий. Надеюсь, что прошедший тайфун – последний в этом сезоне. Скоро наступит особое время – конец уссурийского лета. Будет ярко светить солнце, просохнет земля, и вся тайга постепенно раскрасится многообразными, теплыми, драгоценными цветами и оттенками осени.
Озеро Ханка
Когда до Владивостока остаются последние полчаса полета, в иллюминаторе, внизу, посреди бесконечной зелени уссурийской тайги, появляется… зеркало. Действительно зеркало, классической формы, закругленное с севера, вырезанное завитушками с других сторон. На юге к нему приделано некое подобие ручки: извилистая речушка, сопровождаемая рыжеватой болотистой поймой. Это река Илистая, или Лефу, она несет свою мутноватую желтизну в озеро Ханка, самое большое озеро Дальнего Востока.
И одно из самых необычных. У него нет постоянной глубины и площади. Вода то прибывает, то убывает с периодичностью около 26 лет. Перепады уровня воды при этом достигают двух метров, поверхность зеркала уменьшается или увеличивается почти на одну пятую, а объем воды – более чем на треть. В середине цикла площадь озера составляет чуть больше 4000 квадратных километров. При своих внушительных размерах озеро мелкое: средняя глубина – 5–7 метров, максимальная – 10 метров. Впадают в него несколько десятков рек, а вытекает река Сунгача. Она уносит зелено-желтые воды в Уссури, та – в Амур, а Амур – в Охотское море.
Бо́льшая часть побережья – болота, тростниковые заросли, луга с высокими травами, за которыми прячутся мелководные озера, спутники Ханки. На воде там и сям плавни – островки, образованные осоками и злаками, плотно переплетшимися своими корнями. Комары, мошка и оводы не дают житья человеку, зато птицы чувствуют себя прекрасно. Тем более что рыбный стол для них накрыт изобильно. Здесь обитает более 300 видов птиц, в том числе редкие: белые аисты, японский и белый журавли, цапли, утки, гуси. Исследователь и описатель этих мест Владимир Клавдиевич Арсеньев такими увидел южные окрестности Ханки столетие назад: «Главное население этих болотистых степей – пернатое. Кто не бывал в низовьях реки Лефу во время перелета, тот не может себе представить, что там происходит. Тысячи птиц большими и малыми стаями тянутся к югу. Некоторые шли в обратном направлении, другие – наискось в сторону. Вереницы их то поднимались кверху, то опускались вниз, и все разом, ближние и дальние, проектировались на фоне неба, в особенности внизу, около горизонта, который вследствие этого казался как бы затянутым паутиной»[50].
Тучи птиц и сейчас носятся над тростниковыми зарослями Ханкайского заповедника. Говорят, что название озера переводится как «море птичьих перьев».
Для людей озеро Ханка приготовило свой юго-западный берег. Кое-где под скалистыми мысами разлеглись прекрасные песчаные пляжи. И климат курортный: во всем Приморье куролесит тайфун, а тут солнечно и приятно. Измученные дождями и влажной жарой жители Владивостока устремляются в эти места обетованные.
Однако же и этот берег гостеприимен до поры до времени. Буря может налететь внезапно – и тогда все меняется вокруг. Арсеньев вспоминал об этом так: «Грозный вид имело теперь пресное море. Вода в нем кипела, как в котле… Точно разъяренный зверь на привязи, оно металось в своих берегах и вздымало кверху желтоватую пену»[51]. Тогда Владимир Клавдиевич и его друг Дерсу чуть было не погибли под обрушившейся на них снежной бурей.
Характер у озера непостоянный, порывистый – по-настоящему дальневосточный.
Вокзал во Владивостоке
На перроне вокзала во Владивостоке стоит колонна с двуглавым орлом; на постаменте доска с надписью: «Здесь заканчивается великая Транссибирская железнодорожная магистраль. Расстояние от Москвы – 9288 км». Это действительно если не край света, то край земли Российской. И на этом краю царствует памятник русского зодчества – вот этот самый Владивостокский вокзал.
Владивостокский рейд. Начало XX в.
19 мая 1891 года на широкой площадке над берегом тихоокеанского Золотого Рога наблюдалось небывалое для Владивостока скопление народа. В окружении военно-морского конвоя двигалась группа людей в парадных мундирах, шествовало духовенство. В центре – невысокого роста молодой человек с императорскими вензелями на погонах. В нем владивостокцы с любопытством узнавали знакомый по фотографиям образ – наследник престола цесаревич Николай Александрович. Совершился молебен. Прозвучали речи. Цесаревичу подали на серебряном блюде молоточек и мастерок; кто-то из железнодорожных чинов поднес чашку с цементом. Его высочество перекрестился, взял в руки серебряную доску, вложил ее в заготовленную кирпичную нишу и, несколько раз зачерпнув цемент мастерком из чашки, замуровал доску в символическом подобии фундамента. Так состоялась закладка здания самого дальнего вокзала Российской империи.
Вокзал во Владивостоке. Первоначальный вид. Ок. 1900
Вокзал во Владивостоке. Начало XX в.
Строительство Транссибирской магистрали только начиналось. Через три года вокзал, построенный по проекту военного инженера П. Е. Базилевского в неорусском стиле, был сдан в эксплуатацию. Еще через 10 лет между Владивостоком и обеими столицами Российской державы было установлено регулярное железнодорожное сообщение. Тут выяснилось, что двухэтажное здание тесновато и недостаточно представительно. Новое здание, включившее в себя часть старого, было построено в 1909–1911 годах. Автор проекта – военный инженер и архитектор Н. В. Коновалов (в некоторых источниках указывают другую фамилию – В. де Плансон).
Основной объем здания вытянут вдоль железнодорожных путей. Перроны тянутся параллельно ему с двух сторон. Главный вестибюль расположен перпендикулярно, на высоте второго этажа. В композиции вокзала очень удачно использован рельеф местности: пути пролегают метров на пять ниже Алеутской улицы, с которой открывается вход в главный вестибюль. Эта разноэтажность в сочетании с перпендикулярным расположением объемов создает живописную неровность, делает здание непредсказуемо-динамичным.
Неорусский стиль постройки – тоже средство придать ей асимметричную живость, а заодно напомнить о том, что Дальневосточная земля – теперь тоже Русь и с древней столицей связана неразрывной железнодорожной нитью. Высокая крыша главного вестибюля рифмуется с крышей Ярославского вокзала в Москве, на который прибывают поезда из Владивостока. Правда, в творении дальневосточных зодчих нет безоглядно-смелой пластичности шехтелевского шедевра, зато есть устойчивость,
