Приключения мистера Вулписа - Таня Некрасова

— Здравствуй, Александра!

— Здравствуй, Жанна!

У Александры было типичное для великана плоское лицо с неразвитыми челюстями. Наверное, зверю бы оно показалось страшным (особенно если брать во внимание полное отсутствие шерсти), но в великанием сообществе такую внешность любили и называли «красивой». И Жанна согласилась бы с этим. Она видела фотографии живых непеределанных великанов, ей было с чем сравнивать. Нос девочки был маленьким и вздернутым, щеки впалыми, а брови ярко очерченными. А вот губы у неё, наоборот, обладали изрядной долей пышности, словно компенсируя недостаток объема вышеперечисленных черт. Б о льшая схожесть со зверем выгадывалась в глазах девочки. Как и у Жанны они были крупными и светлыми. Правда, в яркости и контрасте сильно уступали кошачьим.

Теплый голосок Александры согрел сердце Жанны:

— Я так рада, что ты вернулась.

— Я тоже.

— И зачем только ты послушалась отца? — Девочка не без укора вздохнула, но её дыхание осталось беззвучным.

— Дело не в хозяине, я сама так решила! — возразила та. — Я хотела тебя спасти!

— Но я не хочу, чтобы меня спасали, — возникала Александра. — Почему все думают, что я боюсь смерти и ищу спасения? Меня так утомила жизнь в стенах этой комнаты, однотипный пейзаж облаков, за которым не видать ни золота солнца, ни зелени леса. Какой смысл жить, если ничего не чувствуешь? Мне так одиноко, но я даже не могу поплакать об этом! — Александра поднялась на босые ноги и подставила белые рукава платья ветру, однако тот их не тронул. — Я начинаю забывать, каково ощущать на коже дуновение ветра! Жанна! Скажи мне, какой сегодня ветер? — умоляюще взглянула на кошку девочка.

— Холодный, я полагаю, — ответила та. — Как и всегда.

— Но что это значит? Каков холодный ветер на ощупь? Можно ли его потрогать? Чем он пахнет? Он слабый или сильный?!

У Жанны от вопросов разболелась голова:

— Я не знаю, Александра. Я не знаю. Ветер… он просто ветер…

— Вот видишь… — Девочка села обратно на край, тени под ней не изменились. — Для тебя ветер — это просто ветер, а для меня — забывающийся сон. И вся моя жизнь — сон.

— Но если ты умрёшь, то что будет с нашим домом? Что будет с нами?

— Вы могли бы уйти! Вы, все! Ты же сама была там, снаружи, воочию видела, во что превратился мир! Человечеству больше нету в нём места, мы вымерли, и пора бы уже с этим смириться. Настала новая эпоха! Твоя эпоха, Жанна!

— Но как же так? — едва не рыдала кошка. — Я рисковала своей жизнью, принесла в жертву господина управляющего, впутала во всё это Боуи… Как ты можешь такое говорить?! Мне вовек не искупить грехов! Я сделала всё, как сделала, потому ни шагу больше не ступлю с территории комплекса. Мой мир, мой дом — они здесь, я родилась и умру в этих стенах!

Жанна на четвереньках рванулась с места, глаза её слезоточили на ходу, а сердце кровоточило от обиды. Почему нельзя было сказать ёмкое и элементарное «спасибо» вместо всей этой обиженной тирады о ветре и вымирании? Неужели так трудно дать им всем ещё один шанс?

Перелетая ступеньки размашистыми прыжками, Жанна оступилась и кувырком скатилась вниз до площадки с тупиковой стеной.

Флер рассеянного света ложился на лестницу, как туман. Больное плечо заныло с новой силой, но Жанна проигнорировала боль.

Спиной она почувствовала толчки. В комплексе стало заметно неспокойнее со дня, когда Жанна покинула его, чтобы по приказу хозяина разыскать уникальный протип мека, который, к её несчастью, он оказался хорошим зверем, слишком хорошим, да к тому же — несправедливо разумным. Уж точно разумнее неё, глупой кошки!

Успокоение настигло Жанну в минуту, исполненную неопределённости и ненависти к себе, среди белесых потоков света, среди лениво плывущих в маленьком окошке облаков. Жанна прищурила глаза, воображая, что где-то за ними есть солнце, есть луна, есть звезды. Ей нравилось небо Облачных Земель, ей нравилось хрупкое бревенчатое здание таверны Фога Вулписа. И Фог Вулпис ей тоже по-своему нравился. Вот только… его больше нет. Нет по её вине.

Глава 34

Вымирание

Фога Вулписа разбудила смертельная тревога, заставившая взгляд бегать из стороны в сторону. Тело схватил паралич, и первые несколько секунд лис не понимал, что с ним происходит. Распутывая ком в своём сознании, в какой сложились его мысли, мистер Вулпис всё меньше чувствовал себя собой. Все узлы в памяти развязались, белые пятна воспоминаний закрасили сумрачные цвета реальности.

Фог Вулпис делил в голове две части себя: первую — лиса современности, известного как Фог, и вторую — дикаря прошлого с глупой кличкой и незамысловатой целью утвердиться в службе своей хозяйки. И самое неприятное в этом во всём было то, что Александра, чьего питомца он разыгрывал годами в замен того бедняги лиса, что погиб и чью шкуру он таскает на своей стальной броне сотни лет, — не вызывала в нём отвращения, но и любви к ней он тоже не испытывал. Возможно, когда-то давно его преданность хозяйке была неподдельной, но только в меру ограничений мышления и воли, какие в последствие были сняты загадочным «вирусом», насланным на Северный народ воюющим с ними Южным государством.

Великаны.

Так их именовали в «Легендах древнего Света» и псевдонаучных книгах по истории, так о них писали философы в своих исторических трактатах, такое название зародилось в страшных сказаниях звериных племён прошлых веков на почве страха к экипированным в стальную броню безумцам, истребляющим друг друга электрическими машинами и всеразрушающим оружием.

Их полем боя выступала целая планета, они сражались за границы своих территорий, за право перенять первенство в обладании миром.

Расставляя свои мины прямо над жилыми норами, ломая, как прутики, столетние деревья — чьи-то гнезда и кладовые — они шли к своей собственной гибели, даже не подозревая, сколько жизни сгинуло под их подошвами.

Отравляя небо, они лишали пропитания и крова птиц. Истребляя флору и фауну, чтобы подчистить себе место для своих инноваций и губительного для природы вклада в науку, они нарушали течение биологических процессов Земли, обеспечивающих баланс и гармонию макро- и микро- миров.

Они душили и ослепляли самих себя, лишая планету лёгких и солнечного света, полагая, что созидают утопическое будущее. Но, как убедился на своей шкуре мистер Вулпис, утопия — это категория времени, которая всегда где-то за границей настоящего, она недостижима до тех пор, пока есть жизнь. Потому что краеугольный камень всего сущего — это извечное противостояние добра и зла, противоборство света и тьмы. Переход в одну