Рождение Надежды - Сергей Мищук

– Мама, давай не будем идти так далеко, – тихо обратилась Людмила к Ангелине Власьевне.

– Людмила, давай ближе к иконам подойдём. Пусть Оленька увидит, – возразила Ангелина Власьевна и, не слушая дочь, пошла дальше.

Ольга пыталась вслушаться в слова, которые быстро начитывал священник в длинной чёрной рясе и огромным крестом на шее, но не могла ничего разобрать.

– Бабушка, – обратилась Ольга к Ангелине Власьевне, – а о чём говорит священник?

– Священник читает молитвы. Он превозносит хвалу Господу и просит прощения за наши грехи, – с умным видом ответила Ангелина Власьевна и снова обернулась лицом в сторону алтаря, три раза перекрестившись.

– Мама, я не понимаю, – не унималась Ольга, которая не могла понять слов священника и певчих.

– Я тоже, доченька, я тоже не понимаю, – ответила Людмила и задумчиво, немного даже грустно, посмотрела на прихожан.

Ольга оглядывалась по сторонам. На стенах висело множество икон в пышных рамках. Перед тщеславно богатым иконостасом стоял деревянный крест с изображением распятия Христа. Под правым ребром Иисуса текла кровь. Ольга испугалась распятия, поэтому быстро отвернула взгляд.

Пышно разукрашенные и позолоченные царские врата были закрыты. Над ними висела икона с изображением Божией Матери, держащей на руках младенца. От иконы в разные стороны отходили лучи, как от солнца.

– А что там? – спросила Ольга бабушку, рукой показывая на царские врата.

– Там находится алтарь. Это священное место, – ответила Ангелина Власьевна, которая радовалась, что внучка расспрашивает её. – Но туда нельзя никому входить.

– А почему? – спросила внучка.

– Только священник имеет право. Мы, Оленька, недостойны быть внутри алтаря. Слишком велики на нас грехи, – сказала Ангелина Власьевна и снова перекрестилась. При этих словах Людмила неудовлетворённо посмотрела на Ангелину Власьевну.

Ничего не понимающая Ольга дальше рассматривала церковь. Подняв глаза, она увидела на огромном полукруглом потолке картину. Изображение казалось столь отдалённым и громадным, что Ольга долго и внимательно рассматривала его, пока её шея не устала.

– Оленька, – обратилась Ангелина Власьевна, – возьми свечки. Иди к тому подсвечнику и поставь за здравие тех, кто тебе дорог. И за себя поставь. Перекрестись при этом и поклонись Господу. Иди, – указала Ангелина Власьевна на подсвечник.

Ольга взяла от бабушки три свечки и направилась к подсвечнику. «Пусть мама будет здоровой», – подумала Ольга, подогрела низ свечи, запалила её и поставила в свободное место. Взяв в руки вторую свечу, она сказала себе: «Пусть бабушка будет здоровой» и сделала то же самое. Держа в руке третью свечу, Ольга уже приготовилась поставить её за своё здоровье, но вдруг отстранилась. «Поставлю за Инну. Пусть у неё всё получается. Пусть будет здоровой», – Ольга при этих словах нежно улыбнулась, вспоминая о своей подружке, поставила свечу, перекрестилась три раза и вернулась к маме с бабушкой.

«Интересно, – думала Людмила, глядя на Ольгу, – я тоже в раннем детстве верила. Все во что-то верили. Мама, соседи, знакомые. Вот и я верила. А что потом случилось? Что меня оттолкнуло от всего этого? Наверное, я просто начала думать».

– Премудрость, – затянул священник низким голосом, и прихожане опустили головы.

Взяв в руки толстую чёрную книгу, священник начал громко и быстро читать с неё. Все слушали со смирением и почтением, хоть почти никто не понимал слов.

Ольга пыталась вслушаться в слова. «Зачем так быстро читать, если никто ничего не понимает?» – подумалось ей, но Ольга решила, что не стоит пытаться вслушиваться. После последних слов священника Ольга услышала голоса певчих, переливающиеся с высоких нот на низкие и эхом отбивающиеся от стен. Ольга начала оборачиваться и искать место, откуда доносились голоса. Подняв голову, Ольга увидела, что в церкви есть маленький второй этаж, откуда и доносились голоса. Рассмотреть она никого там не смогла, увидев только чью-то спину.

– Оленька, – послышался голос Ангелины Власьевны. – Чего ты оборачиваешься? Смотри в сторону алтаря. Там же и священник и диаконы. Следи за службой, – сказала она, поводив в воздухе пальцем. Это заметила стоявшая сбоку Людмила, но ничего не сказала матери, лишь подмигнув Ольге.

– Оленька, – сказала Ангелина Власьевна, – пойдём к иконам.

– Хорошо, – покорно согласилась Ольга, хоть ей никуда не хотелось идти за бабушкой.

– Возьми, – сказала Ангелина Власьевна, протянув в руке несколько монет. – Бросишь их в урны возле икон.

Ольга следовала за бабушкой. Остановившись у иконы Христа, Ангелина Власьевна перекрестилась и поцеловала изображение, вытерев после этого стекло лежавшим возле иконы платочком. Ангелина Власьевна хотела взять внучку на руки и поднести к иконе, но к ней подошёл диакон:

– Давайте я помогу вам, – сказал он.

– Храни вас Господь, – ответила Ангелина Власьевна и перекрестилась.

– Я поднесу тебя к иконе, а ты поцелуешь её, – сказал диакон Ольге, которая очень не хотела этого делать. Ей было неприятно от одной мысли о том, что эту икону целовали сотни людей. Но руки диакона уже обхватили Ольгу за бока. Лицо девочки приближалось к иконе. Она сморщилась перед изображением и, вместо того, чтобы поцеловать, слегка прислонилась, чтобы обмануть бабушку.

– Молодец, Оленька, – сказала Ангелина Власьевна и быстро вытерла платочком стекло иконы.

– А теперь к Божией Матери, – сказал диакон и, вместе с радостной Ангелиной Власьевной, повёл Ольгу к другой иконе.

Когда диакон поставил Ольгу на пол, она быстро бросила монеты в урну. Диакон при этом утвердительно и похвально кивнул головой. Сердце Ольги быстро клокотало. Ольга хотела поскорее уйти к маме, которая всё это время наблюдала за тем, что делает Ангелина Власьевна и диакон.

«Ещё с самого детства они заставляют детей верить всему этому. Дети столь доверчивы и наивны. Дети открыты для всего нового. Поэтому и доверяют всем. Им внушают почтение и страх перед церковью. А потом эти дети вырастут и будут делать то же самое со своими детьми. И это, по-моему, никогда не прекратится», – тяжело вздохнув, подумала Людмила, наблюдая за прихожанами, покорно и смиренно опускающими головы перед холодными стенами церкви, невоодушевлёнными предметами и священниками, методично, из столетия в столетие исполняющими свою работу.

Ольга с довольной Ангелиной Власьевной вернулась к месту, где стояла Людмила.

– Ты не пойдёшь к иконам? – сухо спросила Ангелина Власьевна, как будто зная наперёд ответ Людмилы.

– Нет, не пойду, – ответила Людмила.

Ангелина Власьевна только молча покивала головой, перекрестилась и продолжила слушать священника.

Ольга стояла возле окна, где был небольшой наклонённый столик с крестом, иконой и Библией. Там священника ожидала небольшая очередь прихожан, готовящихся к исповеди. Некоторые держали в руках маленькие листочки, на которых были записаны грехи. Другие читали молитвы и крестились. А мужчина лет пятидесяти нервно смотрел на священника, ожидая начала исповеди.

Наконец, к прихожанам подошёл старый священник и начал исповедь. Ольга, стоявшая недалеко, иногда слышала некоторые фразы, которые говорил исповедующийся или же священник.

«Большой грех на мне, батюшка», – тихо сказал молодой мужчина и продолжил тише так, что Ольга ничего не услышала. «Покайся, дитя моё. Господь простит тебе», – ответил священник и прочитал молитву над головой у мужчины. Отпустив её, он подозвал стоящую позади бабушку, ожидавшую своей очереди.

Через несколько минут, во время чтения священника, в церковь зашла молодая девушка в чёрном полупрозрачном платке на голове. Её взгляд был совершенно пуст, а глаза смотрели на пол. Девушка зашла ближе к середине церкви, не обращая внимания на окружающих. Казалось, что она не видит и не слышит ничего вокруг. Через несколько минут девушка опустилась на колени, что привлекло внимание многих, в том числе и Ольги. Многие начали указывать на девушку. Бабушки перешёптывались и крестились. Стоявшая на коленях девушка и дальше была совершенно обездвижена.

– Бабушка, что с ней? – спросила Ольга.

– Не знаю, Оленька. Видимо тяжесть большая на ней. Вот и пришла к Господу о спасении просить.

Девушка, привлёкшая к себе столько внимания, подняла глаза и устремила их на икону Божией Матери, висевшей над царскими вратами. На щеках появились слёзы, и девушка опустила голову на деревянный пол церкви.

– Нагрешила, а теперь кается, – услышала Ольга голос какой-то старухи, стоявшей неподалёку.

– Да, наделают грехов, а потом к Господу идут, – согласилась другая и перекрестилась, обратив взгляд на священника.

Внутри у Ольги возникло чувство ненависти к старухам и сочувствие к девушке. Она хотела подойти, помочь ей, но знала, что нельзя. Ольга обернулась и увидела, что Людмила тоже с жалостью смотрит на вошедшую прихожанку, утирая слезу.