Сборник переводов Владислава Слободяна - Антология

– А он и вправду не дурак, – сказал Капоне спустя пару минут. – Ладно, сделай чисто.

Тут меня посетила еще одна мысль. Если мои патроны сделают так, как я предложил, Капоне не получит своих десяти миллионов. Когда он это поймет, то его отношение ко мне станет далеко не столь благодушным.

– Конечно, возможны всякие накладки, – сказал я. – Будет весьма полезно иметь под рукой эксперта и бригаду людей, которые могли бы поправить ситуацию.

Капоне осклабился, затем громко захохотал.

– Этот малый мне нравится, – сказал он. Потом подошел ко мне и похлопал по щеке. – Ты мне нравишься, парень. Как тебя зовут?

Я сказал.

– Так вот, Билл Вильсон, у тебя светлая голова на плечах. Используй ее по назначению. Мне пригодились бы такие, как ты.

– Спасибо, мистер Капоне, но, боюсь, я уже работаю на этих джентльменов.

Боссы согласились действовать по предложенному мной плану; Капоне поручили обеспечивать безопасность. Мы двинулись в ресторан, чтобы отметить это дело. По такому случаю мои спонсоры явились в полном составе. Каждый хотел лично увидеть Капоне, перекинуться парой слов, сфотографироваться с ним. Разошлись все лишь под утро.

На следующий день началась настоящая работа. Первые месяц‑два дело двигалось медленно – выявлялись цели и отрабатывалась методика. Потом же, как раз после ноябрьских выборов, операция пошла полным ходом. К Рождеству она была завершена. И вот, я перед вами.

Вильсон собрал листы своего доклада и сложил их перед собой в тщательно выровненную стопку. Потом посмотрел на сенаторов. Сенатор Хитч успел куда‑то выскочить. Его пустующее место бросалось в глаза, словно выбитый зуб в широкой ухмылке.

– Буду рад ответить на все ваши вопросы, – сказал Вильсон.

Сенатор Тавиш огляделся вокруг, словно хотел еще раз убедиться, что Хитча нигде нет, и прочистил горло.

– Уже подходит время обеда, мистер Вильсон, но я хочу задать вам пару вопросов, прежде чем мы разойдемся на перерыв.

Вильсон согласно кивнул.

– Предположим, что строительство машины действительно финансировали главари мафии, и что с ее помощью они избавились от конкурентов. Но что же произошло с ними самими? Согласно информации, полученной комитетом, с Рождества ни один из известных членов мафии ни разу не появился на людях. Трудно поверить, что, избавившись от конкурентов, мафия самораспустилась.

– Нет, господин сенатор, конечно же, этого не произошло. Однако вы должны понять, сэр, что то была массированная операция. Я работал восемнадцать часов в день, семь дней в неделю. Нам предстояло найти и переместить в буквальном смысле слова десятки тысяч людей, и сделать это быстро, прежде чем достаточно большое их число начнет «рвать когти», почуяв, что затевается что‑то серьезное. В связи с этим моим патронам пришлось привлечь практически всех своих людей к этой операции для выслеживания целей и отработки нештатных ситуаций в качестве своего рода «сил быстрого реагирования». В последние же два дня… – Вильсон замолк и медленно покачал головой.

– Завершающий этап операции занял у меня тридцать два часа непрерывной работы. Достигнув этой стадии, я должен был действовать молниеносно, чтобы ни одному из моих спонсоров не пришло в голову, что я решил ликвидировать и их тоже. До того момента, как я начал операцию против своих нанимателей, я чувствовал себя в полной безопасности. Машина достаточно часто требовала обслуживания, которое только я мог обеспечить. Они попросту не могли отказаться от моих услуг. И за то время, пока я занимался ликвидацией их конкурентов, я имел достаточно возможностей для изучения моих патронов и их, так сказать, сотрудников. Я должен был нанести первый удар по определенным людям, дезорганизуя их командование и разрушая инфраструктуру, если выражаться военным языком. Мои наниматели были немного помешаны на вопросах безопасности, и это сыграло с ними злую шутку. Я ликвидировал их всех по одному, включая Зарелли и Пастора. Я отослал их всех – от боссов до охранников, поставленных за мной присматривать.

– Всех до единого? – спросил Тавиш.

– Всех, кого я знал, всех, на кого меня вывели. Исключение я сделал лишь для Капоне и людей, которых мы доставили из прошлого ему в помощь. Я вернул их туда, откуда они прибыли. Капоне вернулся в свой дом во Флориде в ночь накануне бойни на день святого Валентина. Избежать этого было нельзя. Если бы они исчез в феврале 1929‑го, это изменило бы историю. – Вильсон пожал плечами. – Кроме того, он мне понравился, несмотря на все то, что я знал о нем. Что же до остальных, то, безусловно, кто‑то успел скрыться, кого‑то я пропустил, но их недостаточно, чтобы подхватить бразды. И теперь полиции вполне достаточно быть настороже, чтобы улицы наших городов снова стали спокойными.

Тавиш посмотрел на часы, оглядел своих коллег и снова повернулся к Вильсону.

– Куда вы их отправили?

Улыбка доктора Вильсона расползлась во все лицо.

– В то место и время, где их таланты и наклонности не принесут никому вреда. Я решил, что никогда не лишне перестраховаться. Я должен был быть абсолютно уверен, что там, где они окажутся, у них не будет ни малейших шансов оказать влияние на историю.

– И где… когда же это? – спросил Тавиш.

– Самое начало мелового периода, господин сенатор. Во времена, когда грозой округи были динозавры.

Слушания продолжались еще полторы недели. Доктор Вильсон охотно отвечал на все вопросы, которые ему задавали сенаторы, а в перерывах между заседаниями – журналисты. Избегал он лишь двух тем. Во‑первых, он наотрез отказался давать какие бы то ни было пояснения, пусть даже в самых общих чертах, относительно внутреннего устройства своей машины. И даже под угрозой обвинения в неуважении к конгрессу отказался сообщить, где сейчас находится эта машина. По этому поводу он сказал лишь, что он «демонтировал ее сразу по окончании операции и составные части перевез в другое место».

Ни единым словом он не обмолвился о том, что после этого он снова собрал машину и сейчас она находится в тридцати минутах езды от Капитолия.

На день президентского Послания о положении в стране[2] слушания запланированы не были. Большую часть дня Вильсон провел в своем номере в отеле у телевизора. Ближе к вечеру он покинул отель через служебный вход, переодевшись в армейскую шинель и флотский голубой берет. Ни один из полицейских, частных сыщиков и агентов ФБР, наблюдавших за отелем, его ухода не заметил.

На машине он добрался до того места в штате Вирджиния, где находилась его установка. В тот же вечер, около восьми часов, он включил ее.

У него уже были приготовлены точные координаты. Он волновался лишь о том, выдержит ли машина такую нагрузку. Она ведь не предназначалась изначально для чего‑то столь… амбициозного.

Через пару минут компьютерный монитор показывал абсолютно ту же сцену, что и стоящий сбоку переносной телевизор – зал заседаний Палаты представителей. Там был вице‑президент, сенаторы, члены Кабинета министров и Верховного суда, дипломаты, члены Объединенного комитета начальников штабов, а также депутаты нижней палаты, которые здесь постоянно работали. Потом появился президент Соединенных Штатов и поднялся на трибуну. Как только он произнес первые слова своей речи, Вильсон запустил машину.

– А теперь я обезглавил остальную организованную преступность Америки, – прошептал он. Телевизор показывал совершенно пустой зал заседаний нижней палаты.

Вильсон откинулся на спинку стула и забросил ноги на стол. Сегодня он хорошо поработал.

Он зажег кубинскую сигару самого лучшего сорта, ручной работы 1929 года, подаренную ему самим Капоне. Докурив ее, Вильсон запустил машину времени в последний раз. Все составные части установки уже были нашпигованы взрывчаткой. Часовой механизм позаботится о ней через две минуты после отбытия доктора Вильсона во Флориду 1929 года.

Мистер Капоне сделал ему предложение, от которого он не смог отказаться.

Кристин Кэтрин Раш

«День Красного Письма»

Кристин Кэтрин Раш

День Красного Письма:

Если бы можно было писать письма в прошлое, какой совет вы бы дали себе восемнадцатилетнему?

Репетиция выпускного – середина дня последнего понедельника последней школьной недели. Выпускники школы имени Барака Обамы собираются в спортзале; каждый получает упаковку с выпускной мантией (заказанной и пошитой задолго до того), академической шапочкой и синей и белой кисточками для неё. Кисточки вызывают наибольшее оживление – каждый желает знать, к какому краю шапочки их надо цеплять и на какой стороне носить.

Надвигается будущее, полное возможностей; до него всего неделя.