Удача для оборотня. Роман - Виталий Новиков

– Вов, неужели ты думаешь, что то, что ты уволился так внезапно и резко не могло навести на разного рода подозрительные мысли?

– Кого навести?

– Меня, например.

– Ну, тебе то какое до этого дело?

– Ты же мне не рассказывал ничего об этом, не объяснял причины увольнения.

– А с чего я тебе должен был что-то объяснять, ведь мы же кажется поссорились.

– Действительно, поссорились. Странная какая-то вышла ссора, странное какое-то твое увольнение, странное твое поведение. Тебе не кажется это слишком много странного? Много, чтобы можно было списать на случайность.

Пирогову стоило большого труда совладать с собой. Он уже не знал, что ответить.

– Ты почему замолчал, Володя? – вновь услышал он голос своего мучителя.

– Слушай, Еременко, зря, наверное, я тебя тогда не сдал в милицию, – попытался уколоть сержанта Пирогов.

– Кто знает? Кто знает?

– Все, хватит валять дурака, Еременко, пора уже закончить этот дурацкий разговор…

– Подожди, Володь, я еще толком и не начинал.

– Тогда выкладывай, хватит тянуть время, не понимаю, чего ты этим хочешь добиться?

– Правильно, время – деньги. Все дело в том, Владимир, что я понял, что все дело в том хачике.

– Каком хачике?

– За которым мы тогда гнались.

– Когда гнались?

– Володь, ты что меня совсем за идиота что ли держишь?

– По-моему, это ты меня не понятно за кого принимаешь.

– Володь, ты что так напрягся?

– Я? Напрягся? Да за такие слова я бы тебя сейчас! Скажи спасибо, что я уволился из ментовки. Ты что, все злишься на меня за то, что я тебя тогда слегка прессанул?

– Слегка ли?

– Ну, ты же сам был виноват.

– Нет, дело не в этом. Дело в хачике. У тебя с ним что-то было.

– Что ты несешь? Что было?

– Я догадался.

– Это не серьезный разговор, я кладу трубку.

– Если положишь, тогда серьезный разговор у тебя будет с прокурором.

– Ты что, пугаешь меня что ли?

– По-хорошему же ты не понимаешь.

– Чего ты хочешь?

– Я хочу, чтобы ты понял, что мне все известно.

– Что именно.

– О тебе и о том хачике.

– Пирогов сделал паузу, чтобы собраться мыслями, после чего сказал:

– У тебя, наверное, есть какие-то догадки, подозрения. Но как я понимаю, ничего определенного, существенного, что касается фактов, у тебя против меня нет. Так что давай закончим этот бессмысленный разговор.

– Подожди, подожди. Факты будут. Ты меня знаешь: я умею добиваться своего, чего бы мне это ни стоило.

– Когда будут, тогда и поговорим.

– Нет, будем говорить сейчас, потом будет поздно.

– О чем говорить?

– Будем решать, что нам дальше делать?

– Что значит нам?

– Нам, значит, решить все непонятки, существующие между нами. Ведь ты же получил бабки с того хачика. Получил. Получил, не поделившись со мной, а это не совсем честно.

Пирогов едва не потерял дар речи. Откуда Еременко мог знать о деньгах? Это было маловероятно, чтобы Еременко как-то мог узнать об этом. Пирогов никак не мог понять, что же такое могло произойти, что Еременко смог что-то узнать. Может быть поймали того хачика, который отдал ему деньги? Это был самый гибельный вариант для Пирогова. И Пирогов его тут же отверг, полагая, что в этом случае ему вряд ли бы позволили спокойно собирать вещи и наслаждаться свободой и жизнью. Хотя могло случится так, что Еременко как-то участвовал в задержании и обработке этого хачика; и в итоге решил на этом деле замутить собственную игру. Это он может и любит. Пирогов решил, что надо быть поосторожней с Еременко, стараться не взболтнуть ничего лишнего; и попытаться выудить из него всю известную ему информацию.

– Еременко, я что-то не пойму, что ты мне пытаешься втереть; что ты мне мозги конифолишь. Я же сразу понял, что это чистый блеф, – Пирогов старался, чтобы его голос звучал как можно тверже.

– Блеф не блеф, а влип ты, Володя, основательно.

– Ладно, выкладывай, что тебе известно и закончим, а то разговор получается несерьезным.

– Я понял, что ты все же догнал тогда того хачика: по твоему поведению, по твоим разговорам; догнал и отпустил. Причем отпустил, разумеется, не за красивые глаза. Как я понял, в ту смену ты неспроста так рано отпросился: у вас была назначена встреча, на которой он должен был передать тебе бабки, поэтому-то ты так испугался меня, заметив мое преследование. Встречались вы на той самой станции, где ты якобы упустил его. Это я выяснил в тот день, опросив там на месте несколько людей, видевших, как ты мелькал несколько минут около станции. Знаешь в чем твоя главная ошибка, Владимир? В том, что ты решил пренебречь очень важной истиной, гласящей, что всегда следует делиться. А я подметил бы, что делится именно с теми, с кем человек просто обязан делиться в конкретной ситуации. И каждый раз, любой человек, попав в схожую с твоей ситуацию, прекрасно понимает, осознает с кем ему нужно поделиться, для того чтобы и дальше можно было спокойно дышать кислородом и наслаждаться радостями жизни. Каждый решает по своему, и ты решил по своему: закрысить деньги от собственного товарища. Это, Вовк, не по-нашему, не по-людски. Мало того, скрысятничал, так вдобавок к этому удумал меня убить. Неужели ты думаешь: я не заметил, что ты пробрался на мою дачу; и не понял для чего. Все я понял. Кстати, у тебя шансов не было никаких, у меня под подушкой лежал ствол; и в тот момент, когда ты вошел в дом, я уже держал палец на спусковом крючке. А у тебя, Володя, ствола не было. Свой служебный ты сдал утром во время сдачи дежурства, другого, насколько мне известно, у тебя не имеется. Так что убить меня ты собирался либо ножичком, либо придушить, а это трудно: опыта то у тебя, я так думаю, нет в этом деле. А у меня сноровка хорошая, закалка старая. Так что еще раз повторюсь – не было у тебя тогда шансов. А может быть этот черный отдал такую сумму, за которую на все можно было пойти? Сколько он тебе заплатил? В общем, вычислил я тебя, Вова, полностью. Молод ты, не опытен, горяч. Теперь тебе придется слушаться меня хорошенько; и ты должен зарубить себе на носу, что делать какие-либо глупости в твоем положении опасно – я единственный человек, который может тебе помочь, и погубить тебя одновременно. Дальше, нам необходимо встретиться и все обдумать, и ты мне должен все рассказать без увиливаний и утаек: где, сколько, когда, с кем, зачем, почему? Понял? Причем желательно подробно. Понял подробно? Ты меня знаешь: от меня ничего невозможно утаить, поэтому тебе необходимо слушаться меня во всем для твоей же пользы, ведь мы еще можем стать хорошими друзьями, а может быть и компаньонами.

– Вот что, Еременко, завтра в семнадцать ноль ноль на Тверской у Елисеевского магазина. Приходи, если хочешь решить эту проблему.

– Володь, ты не в том положении находишься, чтобы что-то диктовать, пойми…

– Семнадцать ноль ноль у Елисеевского, завтра, все, – зло сказал Пирогов и положил трубку.

После этого телефон звонил еще несколько раз с небольшими интервалами, но Пирогов не поднимал трубку.

Теперь он знал, что Еременко догадался о многом, и от него можно было ждать что угодно. В чем был уверен Пирогов на сто процентов, так это в том, что Еременко никуда не пойдет на него заявлять, пока у него будет возможность поживиться пироговскими деньгами. До отъезда оставалось все ничего – менее суток, и Пирогов надеялся, что за этот короткий отрезок времени Еременко не успеет причинить ему какой-либо вред. Пирогов надеялся в будущем ни встречаться. Ни видеться с Еременко никогда, ни при каких обстоятельствах. Но вопрос с Еременко следовало как-то решить, а у Пирогова на этот счет имелся кое-какой план, созревший уже в конце телефонного разговора с Еременко.

Тем же вечером Пирогов навестил своего друга Кирилла. Он передал ему запечатанный конверт и проинструктировал:

– Завтра в пять вечера на Тверской около Елисеевского магазина тебе нужно будет передать этот конверт одному человеку. Это такой толстый мужик, брюнет с усами, голова круглая, на вид лет сорок пять – пятьдесят, обычно ходит в легкой серой куртке. На всякий случай спросишь: «Не Владимир ли ему нужен?». Если он ответит утвердительно, тогда передашь ему этот конверт со словами: «Здесь половина того, о чем вам известно и чем вы интересуетесь; Владимир по объективным причинам не мог придти на встречу с вами, и теперь вы можете его не искать». Если будет доставать с вопросами: можешь сказать ему, что я уехал; если спросит куда – скажешь, что не знаешь. Я тебе, как видишь, не могу сказать, куда уезжаю из-за обстоятельств, невыгодно сложившихся для меня. Главное сделай так, как я тебя прошу, иначе мне может быть очень плохо. А вот это тебе.

Пирогов достал из нагрудного кармана рубашки несколько сложенных купюр – всего тысячу долларов и протянул другу. Кирилл с несколько растерянным видом взял деньги.