Кот олигарха. РОМАН - Петр Карцев

– Эдгар Петрович… а почему новенькую мне не отдали?

Ответа не было слышно, но после него, по крайней мере, неприятная брюнетка вошла в кабинет и закрыла за собой дверь.

Аня тут же материализовалась.

– Это Жанна, – громким шепотом объяснила она. – Его помощница. Ведьма.

– Насчет ведьмы я успела догадаться, – угрюмо заметила Лена.

– Теоретически, – продолжала Аня тоном эрудированного ребенка, знающего много сложных слов, – она руководит приемной, и мы ей подчиняемся.

– А практически? – с робкой надеждой спросила Лена. – Ни одна теория еще не нуждалась так сильно в опровержении.

– Практически… – повторила Аня и пожала плечами, – как обычно. Позиционная война с переменным успехом. Новощекин то бросает ей приманку… то опять прячет.

Определенно, Анин лексикон и кругозор еще требовали изучения и сопоставления с ее публичным образом.

– Они с Яной сидят по другую сторону кабинета, – продолжала она обрисовывать диспозицию сил. – Ты заметила, что у Новощекина нет отдельной двери? Он может выйти только через приемную или через их комнату.

– Два выхода из норы, как у лисы, – сказала Лена.

– Вот-вот.

Лене теперь казалось, что даже в фамилии их начальника есть что-то пронырливое и ненадежное. Она встала и нервно прошлась по комнате. Аня вытянула шею.

– А ты упертая, – заметила она.

Лена пришла на работу раньше, и Аня еще не видела ее во весь рост. Она была в новом брючном костюме, купленном накануне. Ходить каждый день в одном и том же было невозможно, но чередовать два казалось приемлемым… по крайней мере, какое-то время.

В это время дверь кабинета открылась, и на пороге вырос Новощекин. Он тоже оглядел Лену и сделал короткое движение головой, эквивалентное приглашению, но лишенное учтивости.

Жанны в кабинете уже не было: она, без сомнения, вернулась к себе через вторую дверь, располагавшуюся по центру противоположной стены, по правую руку от Новощекина.

Лена остановилась у входа, чувствуя себя, как солдат, которому грозит гауптвахта.

Новощекин потер ладонями лицо, как будто запоздало умывался, потом раздвинул пальцы правой и выглянул одним глазом.

– Ну и о чем мы вчера говорили? – спросил он.

Лена перебрала в уме несколько вариантов ответа, но не нашла ни одного, который не ослабил бы ее тактическую позицию. Вопрос был хитро поставлен. Она осталась стоять молча.

Новощекин выждал немного и тем же нейтральным голосом поинтересовался:

– Ты себя видишь оплотом феминизма в «Интербесте»?

И опять любой ответ означал бы либо попытку оправдания, либо переход в бесперспективное наступление без малейшего резерва за спиной.

– Давай исправляйся, – сказал Новощекин, тоном давая понять, что разговор окончен.

На обед в этот день Лена принесла яблоко. В инбоксе постепенно начала расти колонка писем. У Ани постоянно звонил телефон, и на большинство звонков она отвечала чахоточным полушепотом либо «Нет», либо «Как вас представить?» После второго варианта звонок переводился на полминуты в режим ожидания, после чего почти без исключений Аня снова снимала трубку и сообщала: «Эдгар Петрович на совещании». Алгоритм казался простым.

Утром на третий день Новощекин пришел на работу в начале одиннадцатого, направился к своему кабинету, но с полпути, покосившись на Лену, вернулся и сел на диван. Его лицо потемнело. Лена непроизвольно сжалась.

Аня высунулась из-за монитора с дальней стороны, приподняла брови и закусила нижнюю губу, словно показывая, что дело плохо. Новощекин ничего не сказал и скрылся в кабинете.

Аня вздохнула и пожаловалась:

– Я к тебе успела привыкнуть.

Лена тоже хмуро покусывала нижнюю губу, отрывая от нее зубами полоски живой кожи. Быть уволенной на третий рабочий день! Это ли путь к жизненному успеху?

Через час из коридора вошла Жанна. Она бросила на Лену свой тяжелый взгляд и, размахивая руками, словно занимаясь спортивной ходьбой, пересекла приемную. Открыв дверь кабинета, она просунула голову внутрь и громко сказала:

– Эдгар Петрович… так я эта… новенькую угоняю в рабство.

Выслушав довольно длинный ответ, который до Лены не доносился, Жанна коротко хохотнула, закрыла дверь и повернула голову, как на шарнирах.

– Так, давай, быстренько, – распорядилась она, глядя в Ленину сторону, но сквозь нее. – Собирай вещи. Если у тебя есть.

Лена встала, подцепила ремешок сумочки и неуверенно оглядела стол.

– Что мне взять? – спросила она, подразумевая в основном необходимость переноски ноутбука.

– Носовых платков побольше, – посоветовала Жанна и кивнула на дверь.

Лена, проклиная невозможность достойного отпора, направилась на выход.

– Хочешь печенья? – сказала Аня ей в спину.

Лена обернулась с благодарной улыбкой.

Ее новое рабочее место находилось в комнате 16—15 по другую сторону от кабинета Новощекина. Комната была поменьше приемной, но по офисным меркам московской золотой мили вполне изрядных, чтобы не сказать расточительных, размеров. Стол Жанны стоял дальше всего от двери; позади кресла с высокой эргономичной спинкой на окне были опущены жалюзи, через узкие просветы которых солнце полосовало противоположную стену со средиземноморской апатией. Больше ничего томного в комнате не было. Напротив окна сидела Яна, референт Новощекина, невысокая, похожая на тряпичную куклу, сшитую без оглядки на реализм, набитую равномерно каким-то материалом много прочнее ваты, с одной меркой охвата на каждую часть тела – так что, например, рука ее была практически одинаковой толщины в плече и в кисти.

Между столами Яны и Жанны располагалась закрытая дверь в кабинет Новощекина, за которой Жанна могла исчезать один-два раза в день, а Яна – в среднем раз в неделю. Сам директор показывался только тогда, когда хотел избежать ненужной встречи в приемной. В этих случаях он неизменно улыбался Жанне и объяснял, от кого скрывается.

– Опять Кабанен меня подстерегает, – говорил он. – Если найду, кто заказал ей пропуск, уволю.

Или что-то в подобном ключе.

Ленин стол стоял перпендикулярно плоскостям начальственных столов, между дверью в коридор и вторым окном. В отличие от угловых столов Яны и Жанны, этот был точно того же типа, что стол в приемной; но здесь пока никто не требовал от Лены коротких юбок.

В первый день на новом месте на нее не возложили никаких обязанностей, кроме ношения частых чашек кофе по первому требованию. Кофемашина стояла в коридоре, в просторной нише, оборудованной под кухню и содержавшей также огромный офисный принтер. Аня научила Лену заваривать эспрессо, капуччино и американо.

– Как там обстановка? – спросила она.

– Полна заманчивых карьерных возможностей, – горько ответила Лена.

Ее должность, как она выяснила у Жанны, называлась координатор, но что ей предстояло координировать, никто не хотел или не считал нужным ей объяснить.

– На, ознакомься пока, – сказала Яна на второй день, с грохотом плюхнув Лене на стол толстую папку. На обложке под названием компании стоял гриф Совершенно конфиденциально. Внутри было подшито порядка пятисот страниц цифр, набранных в два столбика без всяких пояснений. Лена машинально перелистала несколько страниц, потом заглянула в конец папки. Вид столбиков не отличался от начала до конца. В некоторых строчках стояли натуральные целые числа от единицы до девятизначных величин. В других значения были дробными с восемью знаками после запятой.

На сто тридцать восьмой странице Лене попалось иррациональное число. Рядом с ним стояла карандашная пометка Ч3Х?

Лена бросила исподлобья взгляд на Яну и Жанну, которые не обращали на нее никакого внимания. У Жанны противно пискнул в компьютере корпоративный мессенджер. Яна сидела, положив пухлые ноги в остроносых черных туфлях на раболепный шреддер и красила ногти на руках. Насколько реалистично в этой ситуации Лена должна была изображать усердие? Она начала листать страницы с цифрами по одной, но довольно быстро. Вскоре ей попалась еще одна карандашная интерполяция – непристойного свойства рисунок на полях, выполненный уверенными штрихами и не без изящества.

Лена вздохнула. Предложенные для изучения колонки цифр содержали для нее не больше смысла, чем порнографическая картинка; меньше, если на то пошло. Она долистала папку до конца и не встретила больше ничего интересного.

Стараясь как можно чаще выходить из комнаты, где ей было неуютно, Лена время от времени заглядывала в приемную, но там почти всегда сидел как минимум один посетитель.

Как ходоки у Ленина! – написала она Ане в мессенджере.

Мертвяки, – откликнулась Аня. – Я думала, ты не носишь юбки.