33 Буквы - Макс Армай

Даже церковь, уставы чьи строги,

Говорила. – Прости нас всех, Бог!

Веселились – так, чтоб до упаду:

Песни, пляски, хмельное вино,

Тут – циркач, по тугому канату,

Там – факир ест огонь и стекло.

А на утро, из кривеньких улиц,

Стража трупы несла на погост,

Тех, кто, спьяну, с судьбой разминулись,

И о ком не прольют много слёз.

13.12.01.

Вот третья сорвана печать...

Вот третья сорвана печать:

Теперь уж поздно отступать!

И то, что мир хранил на дне,

Из пепла восстаёт ко мне.

Я страшный завершил обряд:

Мой дух – на времени распят,

И сколько не прошло бы лет –

- Я здесь, и где был в тот момент.

Скрежещут зубы у веков:

Мудрец – на сотню дураков.

А после – всё наоборот.

Что лучше – чёрт не разберёт.

А я, по-прежнему, всё там, –

- Чужак, теперь, любым мирам.

Но в точке, бездной сжатых лет,

Храню, невольно, их от бед.

14.12.01.

Вся убеждённость позади...

3.

Вся убеждённость позади,

И душу рвёт одно:

Когда хотели нас спасти –

- Всё сделали назло!

Изломан и отброшен свет

Души кривым стеклом. –

- И вот, мы на пороге бед,

И, в общем, поделом!

18.12.01.

На небе – Луна, кривобоким пятном...

На небе – Луна, кривобоким пятном.

Глаз жёлтый – уныл и пуст.

За что же, о боже, я так давно

Ничьих не касался уст?

По чёрному бархату, россыпью звёзд,

О счастье напомнила ночь.

Хоть счастья рецепт, до наивности прост,

Себе я не в силах помочь.

Всего и могу – взглядом выбрав надир,

Исторгнуть рифмованный вздох.

Я сам себя запер в свой собственный мир,

Где сам же – и дьявол, и бог.

19.12.01.

От времени обшарпанный подъезд...

От времени обшарпанный подъезд.

Ты села, прям на грязные ступени.

Из тысячи иных, возможных мест,

Ты это выбрала, без всяких объяснений.

Испуг и бледность на твоём лице,

Но губы сжаты, как слова – строкою.

И взгляд – пылание, застывшее в свинце.

И я, невольно, восхищён тобою.

20.12.01.

Опять зачитался до самой я ночи...

Опять зачитался до самой я ночи –

- Глаза с превеликим трудом открываю.

Зеваю отчаянно, что есть мочи.

Да головой одурело мотаю.

Послать бы всё к чёрту, зажмуривши веки!

Уйти, провалиться в сон, точно в нирвану.

Не ощущать себя в роли калеки,

А, просто, в постели залёживать рану.

Бесстыдно храпя, привалившись к подушке,

По самые уши, уйдя в одеяло.

…Но нет, я в метро, в препротивной толкучке,

Без всякой надежды достичь идеала.

21.12.01.

Напряги же свой внутренний слух...

Напряги же свой внутренний слух:

Для себя я рождён – не для двух,

И иду всегда только туда,

Где сплетаются жизнь и слова.

Тесен мир, как в час пик – метро.

Все места – не мои, давно.

Только всё принимая, как есть,

Я и сам не хочу уже сесть.

Не хочу, чтоб всегда – лишь светло,

Чтобы жизнь – как цветное стекло:

Ведь от счастья и сладких конфет

Угасает божественный свет.

22.12.01.

Всё в мире слито воедино...

Всё в мире слито воедино.

В одном – начало и конец.

Равны – и счастье, и рутина,

И пламя, и зола сердец.

Пусть явлены одни химеры,

И ложно чувство правоты,

Я не ищу любви и веры,

И не кляну своей судьбы.

И всё же, точно знаю что-то,

Что трудно в жизни не узнать –

- Страшнее мнимой злобы чёрта,

Дарованная благодать.

24.12.01.

У Зимы – белоснежное тело...

У Зимы – белоснежное тело.

А дыханье – свежо и морозно.

Ведь она, всё же, – юная дева,

А не старец, суровый и грозный.

Её смех – нежный звон колокольцев

Из тончайших серебряных льдинок.

Её взгляд – что сияние солнца,

Словно сеть золотых паутинок.

Как снежинка – легка и изящна.

Как узор на стекле – прихотлива.

Укользающе, вечно-маняща,

Но, при этом, отнюдь, не пуглива.

26.12.01.

Год ушедший не стану я клясть...

Год ушедший не стану я клясть:

Что же делать – такая шла масть.

Пусть черна, да зато – моя.

Нет причин мне жалеть себя.

У всего в мире – сто сторон.

И в одной лишь – с веслом, Харон.

И, коль выбрать не этот путь,

То дождёшься, чего-нибудь.

Может, к счастью, а, может, к беде.

Всё же лучше, чем быть в стороне.

Даже, если чернеет душа,

Лучше так, чем когда не шиша.

Горьким пеплом – на белый снег,

Так вхожу я в свой новый век,

Лишь молясь, чтоб и в этот раз,

Не сказать, вдруг, судьбе. – Я – пас!

31.12.01.

Никто и никому...

Никто и никому.

Ни там, ни здесь.

Свет брошен в глубину,

На то, что есть.

Лишь яркая звезда.

А, может, сон.

Лишь грустные глаза,

И горький стон.

И где-то на краю,

Где вскрыты дни,

Тебя я узнаю,

Как боль судьбы.

Но сомкнуты уста –

- Ты вечно нем.

Вселенная пуста,

Без вечных тем.

И эхом, в тьме иной,

Кричит душа:

- Вернись! Приди за мной,

Всё заверша!

Сотри весь этот бред. –

- Ты знаешь, как!

Но не придёшь. О, нет!

Не сделать шаг!

Печаль в твоих глазах.

И холод слёз.

Мы пленники в мирах

Не наших грёз.

01.01.02.

Снег под ногою – пружинистым скрипом...

Снег под ногою – пружинистым скрипом.

Звёзды на небе, морозном и диком.

Чёрном, как морок, бездонном, как рок.

Холодом веет с астральных дорог.

Вот небо берёт очень тонкую ноту.

На толстой подошве, скользят камелоты:

Свет от Луны, под ногою, как лёд.

А звёзды – как пчёлы, а время – как мёд.

Но нет, всё не так! – Звёзды – это лишь соты.

Вокруг же, как осы, – секунд злые роты,

Воруют оттуда божественный сок

И вечности портят возвышенный слог.

А, впрочем, плевать! – Ведь мелодия вечна!

А, значит, - и дальше иду я беспечно.

Пока свой шагаю отмеренный срок,

Не рок мне не страшен, ни время, ни бог!

03.01.02.

Звёздный свет – миллионы лет...

Звёздный свет – миллионы лет.

Время тянет хвосты комет.

Выгибает орбиты дугой.

Прячет лик за густой пустотой.

Бьёт двенадцать – весёлый смех.

За окном – прошлогодний снег.

И условна пусть эта черта,

Время вспыхнуло, словно мечта.

07.01.02.

К чёрту всё! Большому и рогатому...

К чёрту всё! Большому и рогатому!

Как будни чёрному, и как я проклятому.

Выбираюсь я облачком из темени.

Ухожу бродить по дорогам времени.

Лунным светом – по небу звёздному.

Ветром бешенным – по полю морозному.

Странной мыслью – в чьём-то тусклом черепе.

Непонятным скрипом – в древнем тереме.

Ухожу я навек и без сожаления:

От меня у всех – только рвота и жжение.

Ведь кого ни полюблю – дарю только несчастия.

Сохрани всех, боже, от моего участия!

Там, где солнце ткёт дожди ветра пальцами.

Там, где тучи вечно бродят скитальцами.

Там, где свет дневной – лазурью тонкою.

Обрету я – сам себя – песней звонкою.

10.01.02.

Сижу и жду. Смотрю в окно...

Сижу и жду. Смотрю в окно.

А там – темно уже давно.

А там – проливши кровь-закат,

На блёстки звёзд был день разъят.

Ухмылкою кривой – луна.

Как клочья мрака – облака.

И лес – как чёрное пятно.

И ужас зрит в глазное дно.

Вот сердца оборвалась песнь.

Я чувствую. – Оно уж здесь!

На миг застыло у двери…

О, волшебство, не подведи!

13.01.02.

Слишком много того, что есть...

Слишком много того, что есть.

Слишком мало того, что будет.

Жизнь, порою – сама себе месть,

Где виновник всему – неподсуден.

Жизнь не впишешь ни в круг, ни в овал,

В пентаграмму, и даже геоид.

Жизнь – почти перманентный скандал

Между духом и тем, в чём он бродит.

Жизнь – свобода, себе вопреки:

Воля духа, иль вольница плоти.

Но хоть это, хоть то избери,

Часть навечно – на эшафоте.

Лишь поклонник златых середин,

Чей удел – встречать день на восходе,

Обречён, до глубоких седин,

У природы и бога быть в моде.

14.01.02.