Les promeses – Обещания. Криминальная мелодрама - Ирен Беннани

– Тебе не кажется, что они имеют общих с тобой знакомых? Веди себя сдержанней – насколько мне известно, мужчины ревнивы, особенно когда им дают обещания.

Я пыталась ее предостеречь, чувствуя предстоящую беду. Но разве в таких случаях вас слушают? Обычно нет, как было и сейчас. Татьяну несло, словно прекрасную ночную бабочку на пламя пылающего костра. Она верила в свою исключительную безнаказанность, считая, что ее положению не может ничего угрожать.

Пытаясь понять, кто эти ее знакомые, я так ничего и не добилась. Она только произнесла одну фразу: «Он такой симпатичный мальчик», – жестом отмахнувшись от возможных вопросов своего приятеля, работающего в Питере врачом, как от назойливой мухи. Остальное ее не беспокоило, как и реакция, вызванная ее поведением; через минуту она поругалась с ним и стала возвращаться в круг танцующих.

– Приятного вечера, – на ходу обронил обиженный ею, – если не передумаешь, заходи, – пригласил он Таню, удаляясь.

Я удивилась, когда Таня пообещала ему зайти в ответ на его последнюю реплику. И действительно, через некоторое время она последовала за ним – так мне показалось, судя по направлению, куда она пошла в конце вечера. Зная о ее предпочтении мужчин более юного возраста, с которым она танцевала, меня озадачила смена ее решения. Поведение выглядело не в стиле Татьяны; мне казалось, что я знала ее, но сейчас показалось, что я ошиблась в своих оценках.

После непродолжительного дождя вечер показался мне сырым, и, не задерживаясь долго в ее компании, я попрощалась с ней.

На следующий день, погода вновь улыбалась, когда я спускалась к морю. Мне хотелось полежать на теплой гальке после небольшого заплыва. Море манило по-осеннему нежно. Конечно, я не ожидала, что мои планы изменятся, когда ко мне подошел работник кафе.

– Ирис, заберите Татьяну с пляжа, – попросил он меня и продолжил: – Она сидит там никакая и говорит бессвязные непонятные фразы наподобие того, что ей никто не нужен.

Он подвел меня к центральному столику, где я и увидела Татьяну: она сидела с отрешенным видом. Одетая так, словно перепутала время суток, одетая по-вечернему, она нелепо смотрелась среди яркого полуденного солнца и компании окружающих ее здесь людей, на которых только плавки и купальники.

Сникшая ее головка лежала на столе, и мне казалось, что силы покидали ее. Я не стала терять времени на расспросы о происходящем, стараясь скорее увести ее.

– Что же ты делаешь здесь? Танечка, пойдем домой.

Она посмотрела на меня и вполне разумно ответила:

– Ты пришла за мной, Ирис?

– Да, дорогая.

– Спасибо.

– Я все понимаю.

Поднимаясь по ступенькам, я посмотрела на нее: взгляд ее казался застывшим и пустым. Ничком упавши на кровать, она сказала, что поспит, затем, позднее, мы и поговорим.

Я покинула ее и уехала по делам своей фирмы. Вернувшись, я увидела, что Татьяна уже встала. Мы собирались провести вечер в другом районе, я ждала ее дома, как попросила меня подруга. Пообещав скоро вернуться, она сказала мне, что зайдет к своему знакомому из Питера – поищет там часы (вчера ночью у Тани пропал золотой браслет с часами), затем мы поедем прогуляться.

На набережную я не спускалась, так как ждала ее дома, но Таня на звонок телефона не отвечала – он то был недоступен, то вне зоны действия. Она пришла только утром и обратилась ко мне, попросив выпить с ней вина, – ей хотелось немного успокоиться, чтобы начать свой рассказ о происшедшем.

Она повествовала:

«Вчера вечером, когда я спускалась на набережную, ко мне подошел мой новый знакомый, с которым я танцевала.

– Таня, – попросил он меня, – поедем в другой бар, ты знаешь, там гораздо лучше. Обратно я тебя привезу, не волнуйся.

С ним я отошла в сторону, где он показал машину, стоящую рядом. Но только я подошла к машине, заметила несколько сидящих там мужчин. Не желая совершать поездку в такой компании, я ретировалась назад и стала отходить от машины, но незнакомцы выбежали из нее, быстро догнав меня. Воспользовавшись ситуацией, несколько человек меня запихнули в салон. Понимаешь – засунуть в машину на глазах у многих присутствующих в это время людей! У входа на пляж стоял внедорожник, один из ребят надавил мне на затылок, скрутив мои руки сзади, с помощью остальных ребят меня запихнули! Я кричала, когда они закрывали двери машины! Один из тех, что был в кругу танцующих накануне, сидел за рулем, и видно, что двигатель они намеренно не заглушали, потому что сразу тронулись в путь.

После первых их фраз мне стали ясны их цели. Улучив момент, я попыталась сбежать, но мужчины догоняли меня. Мимо проезжал грузовик – я стремительно побежала, бросаясь ему под колеса. Но водитель машины только прибавил скорость, объехав меня, оставив на произвол судьбы. Меня поймали, их цепкие руки впивались в тело. Стремительно повалив на песок, они стали срывать с меня одежду и бить по лицу. Все происходило в устье реки – вчерашний приятель и его друзья с жестокостью надо мной надругались. Теряя сознание, я умоляла не изуродовать мне лицо, из последних сил я кричала:

– Послушайте, у вас тоже есть близкие женщины, и они не простили бы вас, если бы узнали об этом!

К счастью, один из них, что был старше и немногим мудрее, воспринял мои мольбы… В течение нескольких часов они надо мной издевались, пока он находился «на стреме» там, у реки.

Жестикулируя, он приказал им отстать от меня, бросив в овраге…»

Когда стало светать, Таня очнулась и дошла до трассы, откуда ее подвезла попутная машина. Я сидела напротив подруги, слушала Таню и плакала вместе с ней, понимая, что она многое не договаривает, скрывает от меня, опасаясь чего-то.

А затем она стала вести себя особенно странно: то как-то сникнет, то безудержно веселится. Что же ее так пугает? Почему она игнорирует мою помощь и наотрез отказывается идти в полицию, желая лишь одного – быстрее уехать в свой город?

Теперь я смотрела на Таню, сочувствуя ей. Она вновь твердила свое:

– Я хочу уехать – любыми путями, как можно скорее.

Стараясь щадить Татьяну, я не стала больше расспрашивать ее о ночном происшествии.

Теперь по Таниной просьбе мы вечерам бывали на набережной другого района. Кто не желает ее присутствия здесь? Это оставалось для меня загадкой. Теперь у Татьяны было одно желание – забыться; я перестала ее заставать дома днем, она старалась бывать среди толпы, возвращалась, буквально изнемогая, падала на кровать, чтобы немедленно заснуть и утром начать все заново. И все-таки Таня еще не хотела покидать юг, который так обожала.

Неожиданно ей позвонил любовник из Санкт-Петербурга:

– Танечка, возвращайся, я так по тебе скучаю, – не теряя надежды, он продолжал ее уговаривать: – Перестань на меня сердиться, я прошу тебя по-хорошему.

– Да ну? А что дальше?

Я не слушала их, но из диалога поняла, что сейчас Таня в действительности не желала и не спешила туда возвращаться.

Однако следующий вечер изменил ее планы. Мы были в небольшом уютном ресторанчике на набережной, и она кокетничала со своим питерским приятелем, когда неожиданно лицо ее приобрело вид гримасы – казалось, она увидела привидение. Она снова начала плакать. На все вопросы она отвечала несвязно и стала нести какую-то околесицу, заявив в итоге, что завтра она любыми путями должна уехать. Я пыталась ее уговорить подождать неделю, когда, наконец, в кассах появятся билеты обратного направления; в конце августа самый пик отъездов, начинается учебный год, и билетов на ближайшие сутки нет. Но на следующий день, по всей видимости, каким-то образом ей удалось уехать. Билета на поезд у нее не имелось, но Татьяна, заверив меня, что ждет встречи с попутчиком, который, по ее словам, едет в Питер и устроит ей место в поезде, рассталась со мной на перроне.

Вечером она не появилась, и, решив, что поездка ее удалась, я спустилась в район набережной, направляясь в кафе. Все выглядело как обычно, но там за столиком я вновь увидела ее приятеля, который общался с ней накануне событий. Беседуя с ним, я попыталась выяснить правду. Из разговора я поняла, что в тот вечер, когда Таня потеряла часы, она не заходила к нему. Я помнила мой недавний с ней разговор до злосчастного вечера и думала: «Зачем на следующий день она просила меня быть дома и ждать ее прихода, когда она поищет свои часы у знакомого? Затем она должна была вернуться ко мне в тот вечер, когда я ее не дождалась. Почему же она задумала обмануть меня, чтобы уйти на набережную одной в день ее похищения? Что она скрывала? Или кого я не должна была видеть? Почему же ее присутствие здесь стало нежелательно?»

Она говорила, что боится, что ее найдут и в Петербурге, сказав, что все из-за меня. Выходило, что я причина ее отъезда и по моей вине Татьяне пришлось покинуть юг. Я подумала: «Кто-то недоволен нашей дружбой?» Наскоро уехав, Таня мне больше не звонила, я не получала ответа на свои письма к ней. Я помню ее последние тревожные слова на вокзале о том, что она хочет свести счеты с жизнью: «Приеду в Питер и повешусь – я устала, я не могу больше жить». Меня пугало, беспокоило ее состояние, когда я пыталась разобраться в причине сказанного ей тогда.