Психический мир будущего - Виктор Павлович Самохвалов

Самохвалов Виктор Павлович

«ПСИХИЧЕСКИЙ МИР БУДУЩЕГО»

На основе прошлого познаем будущее, на основе ясного познаем скрытое…

Мо-цзы. Против нападения V в. до Р.Х.

Предисловие

Один из моих пациентов, Л., на протяжении многих лет обращался к специалистам с одними и теми же жалобами, которые можно было бы назвать экзистенциальной тревогой. Он не был уверен, что правильно живёт, хотя по общепринятым меркам жил традиционно, он периодически мучил себя вопросом: «То, что я делаю и как я живу, является ли это именно моим предназначением?» Эта тревога исчезала тогда, когда он что-либо делал спонтанно, но стоило ему задуматься, как у него исчезал волевой импульс. Л. служил в одной из фирм переводчиком и занимался бизнесом, у него была хорошая квартира, любящая жена и дочь. Хотя он был вполне успешен, ему не хватало свободы и убеждённости в правильности и искренности избранного пути. Посещая множество психотерапевтов и общаясь с психиатрами, он последовательно принимал антидепрессанты, подвергался гипнозу и групповой терапии. Некоторые из специалистов ставили ему диагноз невротической депрессии, другие считали, что имеют дело с истериком, третьи даже были убеждены в первых симптомах «расщепления» и отчуждения Я. Беседуя с ним, я отметил, что Л. идёт в своей жизни по проторённому пути, он избрал профессию, которую рекомендовали его родители, он рос в атмосфере тепла и понимания, жизнь для него, несмотря на современное нестабильное состояние, укладывалась во вполне упорядоченную структуру.

Ему практически не снились сны, он не верил в тайны, а Богом[1] считал безличную силу, которой люди придают материальную форму. Удивительная внешняя гармоничная цельность собственной личности ему не нравилась. Он всем своим существом отрицал самого себя. Спиртное он употреблял умеренно и жёстко себя контролировал, всегда старался быть аккуратным, хотя личностные особенности Л., с точки зрения классического психоанализа, нельзя было назвать анальными.

Конечно, его тревога указывала своей энергией косвенно на потребность в анархистической дезорганизации, места для которой не было у послушного мальчика и подростка, который предпочитал свою семью (мать, отца, дедушку, бабушку, сестру) иррациональной компании подростков. Можно было сказать, что Л. находился в задержанном кризисе аутентичности и нуждался в некой инициации, которая и должна была привести к рождению истинного Я, находящегося пока в тени. В психотерапии существует множество инициационных методик, которые своей стрессорной силой могут помочь в этом случае. Некоторые из них носят экстремальный характер, например пневмокатарсис, депривационные методы и терапия «второго рождения», другие — продолжительны и этапны, поскольку уделяют больше внимания личностному росту и поиску языка для понимания Себя (гештальт-терапия, психоанализ). Но я подумал, что на самом деле наша обычная жизнь уже содержит всё необходимое, чтобы не моделировать, а переживать инициацию по-настоящему. События смерти, любви, болезни, лишений и изоляции иногда концентрируются с такой плотностью, что неминуемо приводят к Себе, хотя это может проявляться по-разному, например в альтруистическом, криминальном поведении, торможении или проявлении творческого потенциала.

Может быть следует эти события просто ускорять и регулировать? А может быть просто каждый человек предрасположен к выбору именно тех ситуаций, в которых у него есть потребность? Так или иначе, но я дал Л. лишь один совет: быть максимально внимательным ко всем окружающим его ситуациям, поскольку развитие каждой из них может привести его к кризису, а именно кризиса ему и не следует бояться, так как по моим расчётам он должен привести его к разрешению главного вопроса.

Далее на шесть месяцев я теряю его из поля зрения и встречаю вновь случайно на улице. Я никогда не смог бы узнать в этом заросшем, в помятых штанах и рваной рубахе человеке Л., если бы он меня не окликнул. По его внешнему виду можно было отчётливо понять, что он регрессировал. Цвет лица, инъецированные склеры, тремор указывали на алкогольную абстиненцию. Но поразительным было другое: он был совершенно счастлив и даже благодарил за данный когда-то ему совет.

Далее он рассказал следующую историю.

«Около пяти месяцев назад у меня случился приступ аппендицита и мне сделали операцию, но неудачно, кажется что-то забыли в животе. Стали делать повторные операции под наркозом.

После последней операции я стал ко всему безразличен и очень ослаб, сразу после нее мне что-то сделали, какой-то укол. С открытыми глазами я видел ярких рыб с выпуклыми глазами и слышал булькающие звуки, как будто я находился под водой. Хирург мне объяснил, что была сделана инъекция вещества, которое запускает работу кишечника.

Вслед за этим появились очень яркие сны. При этом сон сначала появлялся вечером даже с открытыми глазами, и когда я открывал глаза утром, он продолжался еще некоторое время. За несколько дней после этой операции я пережил и увидел больше, чем за все 32 года своей жизни. Я видел слонов, тропики, Космос, слышал музыку, которой сам мог управлять, летал на немыслимых воздушных кораблях.

Об этом я никому не рассказывал. Но самое интересное, что я стал все воспринимать по-другому. У меня обострилось обоняние, слух, я различал тончайшие оттенки цветов и часто мне хотелось говорить стихами, стоило мне услышать мелодию, как я мог ее продолжить, и хотя никогда не играл на музыкальных инструментах, явственно видел перед собой клавиши рояля, на которых были мои руки. На прежнюю работу я не вернулся и устроился в студию звукозаписи, месяц продавал кассеты, затем стал писать компьютерную музыку».

Л. был радостно удивлён случившимися переменами, он будто забыл о своей тревоге. 12–14 часов в день он занимался только любимым делом и достиг больших успехов. Далее он переехал в Москву и в настоящее время является очень известным ди-джеем. Ценой освобождения стал регресс, он утратил семью, социальный статус, манеры «правильного» члена общества. Свобода крылась в нем самом, но, чтобы открыть её, понадобилась психотическая, вероятно делириозная, инициация. Странность и нестандартность его поведения — лишь внешние признаки глубинных изменений Я.

Этот случай напомнил мне судьбы Поля Гогена и Винсента Ван Гога. В первом случае путь: буржуазный клерк — свободный художник — заканчивается стремлением к регрессии в традиционной культуре Таити, и именно этот возврат приносит, с одной стороны, творческий взлёт, но с другой — смерть. Во втором случае путь: альтруистическое миссионерство — живопись, регрессия в психиатрической клинике, картины, отданные за рюмку абсента, — но и творческий взлёт, хотя всё заканчивается самоубийством.