Огоньки (сборник) - Александр Махнёв

Александр Махнёв

Огоньки (сборник)

Я искренне благодарен жене Татьяне за помощь в работе над этой книгой, помощь советом, дружеской поддержкой. Эту книгу я дарю ей

© Махнёв А.В., 2016

От автора

Сборник открывает автобиографическая повесть «Огоньки». Это записки, сделанные моим отцом. Я счёл целесообразным включить их в книгу, поскольку его рассказ – по сути, рассказ о людях его поколения, тех, кто на своих плечах перенёс тяжелейшие испытания военным временем. Фрагменты воспоминаний босоногого детства, юности в тяжелейшую годину испытаний войной, названные отцом «яркими огоньками его памяти», интересны, поучительны и дают некое представление о том времени. Его рассказ о жестоких годах культа личности Сталина, начале войны, параде Победы, последующие фрагменты его непростой жизни, повествования о семье, родных – это та правда, тот источник, на базе которого формируется «госпожа История». Мне кажется, его автобиографические записки будут интересны не только моим детям и внукам, но и читателю, который откроет эту книгу.

Тему жестокого и трудного прошлого продолжит рассказ «Без вести пропавший». Я написал его к 70-летию Победы советского народа в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов. Девять пожелтевших от времени солдатских писем – это всё, что осталось в нашем семейном архиве от моего дяди Александра, Шуры, как звала его мама. И извещение о том, что он пропал без вести. Сухие строчки официального документа, за которыми страшная правда войны. Их, таких безвестных солдат, в той войне было более трёх миллионов. Это страшно. Страшен сам исход, судьба человека. Он не погиб, но его нет… И об этом мы тоже должны помнить.

Большая часть последующих моих рассказов, эссе, миниатюр основана на реальных событиях, мои герои имеют свои реальные прототипы. Кое-где, как и подобает, пожалуй, большинству прозаиков, я прихвастнул, подкрасил тот или иной фрагмент и постарался сделать его приятным для чтения. Мне нравится изложение с лёгкой иронией, я с удовольствием и сам читаю написанное остроумно и лаконично. И свои рассказы также постарался писать легко и с иронией.

Читайте с удовольствием, и если вам написанное мною понравится, я буду весьма рад.

Александр Махнёв

Огоньки

Вместо предисловия

«Огоньки» – так назывались автобиографические записки, сделанные моим отцом Махнёвым Владимиром Алексеевичем в 1990 году. Они сделаны от руки, под копирку, в нескольких экземплярах и только для родных. Записки несколько раз автором пополнялись, но в целом их основной смысл сохранён.

Минуло с той поры более четверти века. Я много раз обращался к этим запискам, особенно после смерти отца. Здесь всё интересно, и конкретные фрагменты его большой и насыщенной жизни, и его переживания, мысли, сомнения. В записках много личного, есть даже предсказания, что, в общем-то, не удивительно для меня, отец был разносторонне талантлив и умён. Что-то в этих записях было наивным, может быть, не совсем и до конца осмыслено. Но всё было интересно. И я понял, что записки отца могут быть интересными не только для меня, но и для моих детей, в последующем, думаю, и внукам. Ведь, повествуя о себе, отец, по сути, рассказывает о своём поколении.

И ещё один момент. Записки носят автобиографический характер, и это очень важно сегодня, и не только для меня. Ибо у читателя, который ознакомится с ними, вполне резонно может появиться мысль: а что я знаю об истории своего рода, о своих родителях, о предках, близкой родне? Кто я, откуда идут мои корни?

Вопросы эти если не загонят в тупик, то уж наверняка многим могут показаться сложными, особенно молодым людям. И ответы на них известны – не князья, мол, хвастать нечем.

Что же, может быть и так.

Однако, мне думается, с годами всё одно придёт мысль: «Кто мой дед и прадед, как они жили, какую отметинку оставили на этой земле?» И мысли эти, как безусловный рефлекс, обязательно придут. Не мною одним предсказано.

Будет ли поздно?

Не знаю. Может, и да, ведь жизнь такая стремительная штука, упустишь мгновение, потеряешь и след.

Посудите сами, вот ведь что получается. Всего за неполных два столетия косточки наших предков оказались разбросаны практически по всему миру. И это, наверное, не только моей семьи касается. Время было такое. За эти века чего только на нашу матушку-Русь не навалилось, и великое переселение народов, три мировых военных пожара, революционные потрясения, и миллионы, десятки миллионов жертв. А сколько крови выпило восстановление порушенного. И через всё это прошли наши предки. Были они просто винтиками в механизме под названием жизнь, и ведь прожили свою жизнь, пробрались сквозь годы, выжили и нас родили.

Ясно, сейчас в один семейный склеп всех не собрать, да и суть не в этом. Просто, мне думается, надо знать свои корни, помнить о них. Мы в вечном долгу перед своими предками. И не важно, каких ты кровей, из дворян ли или хлебопёков, не важно. Важно, что ты есть. Ты живёшь. Ты существуешь. Ты помнишь о своих истоках, ты знаешь их, и на этой земле ты сам должен оставить след.

Ты обязан это сделать, ибо ты Человек.

И, как мне кажется, надо с малого начать, поговорить с отцом, дедом, порыться в домашних архивах, уверен, они есть у всех. Надо постараться составить картину своей семьи, её родословную, не важно, как это будет выглядеть, то ли в виде каких-то записей, фотоальбомов, то ли ещё как, важно понять, что ты начал этот огромный, важный и тебе нужный труд. И всегда надо помнить: после тебя будут твои потомки. Это им ты рассказываешь о себе, о семье, её истории. Это их ты приглашаешь в великую тайну своих «огоньков».

Закончил своё повествование отец очень просто: «Всего не расскажешь», – и в этом он был прав. Восемьдесят пять прожитых лет – это огромный пласт, это без малого век!

Последний десяток лет жизни уже давил на него. Болезнь Паркинсона прогрессировала, лекарства нужны были всё сильнее и сильнее. Слабело сердечко. Но он жил и боролся, сколько мог. Сам себе определял этапы жизни. Для него это были как барьеры для спортсмена. Вот ещё один, ну, ещё маленько, ну, ещё чуток, и взята цель. Идём дальше.

Помню, как отец готовился к восьмидесятилетию. Он преобразился, глаза блестели, это был действительно боец. Готовился он взять и следующий этап – семидесятилетие Победы советского народа в Великой Отечественной войне и шестидесятилетие Парада Победы.

Но человек не всесилен, он предполагает, и только Бог располагает.

Отец был человеком разностороннего таланта. Он прекрасно рисовал, карандаш в его руках творил чудеса. Уже после завершения военной карьеры он увлёкся резьбой по дереву. И причем не просто увлёкся, он стал профессионально изучать эту проблему. В нашем архиве сохранились книги, брошюры, вырезки из газет и журналов по резьбе и обработке дерева. И, самое главное, сохранились его поделки, это и различные вырезанные из дерева фигурки, досточки с инкрустациями, и даже обложки книг он вырезал из дерева. Увлёкся и переплётными работами. Есть у меня масса переплетённых его руками журналов и некогда ветхих книг.

Владимир Алексеевич всю свою жизнь писал стихи. Нет, он не стремился стать профессиональным поэтом. У него просто душа творила рифму, а это порой интереснее и полезнее добротного, по науке сделанного стиха. Писал он посвящения юбилярам, шуточные четверостишья, серьезно он к этому занятию не относился, это была как бы отдушина, попытка творческого самоудовлетворения, в конце концов, это было лекарство, лекарство от хандры, от одиночества, от старости.

Морщины, морщины, морщины,Стареешь ты, брат, по часам,Как будто списали с картины,Где на крест вмещают Христа.

Морщины, морщины, морщины —Свидетельство прожитых лет.Морщины, морщины, морщины,Жизнь прожита, радости нет.

В его блокноте рядом с этим простеньким стишком несколько раз большими буквами написано: «ОДИНОЧЕСТВО, ОДИНОЧЕСТВО…».

Вот чем он болел и от чего страдал.

В последнюю с ним встречу он рассказывал мне: «Постоянно ловлю себя на том, что меня навязчиво и ежечасно одолевают мысли. До боли, до гула в ушах. Мысли, мысли… Какие? Самые разные: прошлое, дом, семья, дети, жена, друзья и прочее. Думы эти лезут и лезут, жгут мозг.

Конечно, человек не может не думать. Это заложено в его генетике. Но чтобы так навязчиво… Кажется, что и во сне мысли одолевают. Раньше это сновидениями называлось. А сейчас…

Мысли, мысли, думы, лезут и лезут. Закроешь глаза, вот они, откроешь, тоже они. Как чёртики у пьяного, лезут и лезут.

И пересказать их невозможно. Вроде бы есть какая-то перед лицом картинка, а прежнюю уже не помнишь.

С ума можно сойти.

Я стал замечать, что в ответ на эти думы стал разговаривать с собой, сначала мысленно, про себя, конструируя какую-то фразу, блок фраз, а затем и вслух. И это поразило меня. Как так, я ведь ежедневно общаюсь с родными, здороваюсь и общаюсь с соседями, что это, потребность организма такая? Видел тех, кто говорит с собой, и не раз видел. Это отрешённые от всего люди, они как глухие, чем-то ослеплённые, идут и бормочут. Детям смешно, а взрослым страшновато. Со стороны это выглядит жутко. Идет человек и бормочет, и не знаешь, что у него на уме. Жуть».