Образ мышления - Теодор Старджон

Старджон Теодор

Образ мышления

Для начала я хотел бы рассказать одну-две истории, которые вы, наверное, уже от меня слышали, но, раз уж мы заговорили о Келли, то не лишним будет их напомнить.

Мне приходилось плавать с Келли, когда я был еще совсем молодым. В те времена я служил матросом на каботажных танкерах, которые загружались где-нибудь в нашем «нефтяном треугольнике» — к примеру, в Новом Орлеане, Арансасе или Порт-Артуре, а разгружались в портах к северу от мыса Гаттерас. В среднем — плюс-минус от шести часов до суток на всякие обстоятельства — каждый рейс занимал восемь дней, а каждая стоянка — восемнадцать часов. Таков был ритм моей тогдашней жизни.

Келли был обычным матросом палубной смены, что часто казалось мне чьей-то злой шуткой, потому что он знал о море гораздо больше, чем любой из членов экипажа нашей пропахшей нефтью калоши. Но он никогда не кичился этим, уважая во мне такого же матроса третьего класса, каким был сам. Чувство юмора у Келли, конечно, было, но совсем тихое, не показное; во всяком случае, он никогда не тешил его, доказывая очевидное, — что он гораздо лучший моряк, чем я могу надеяться когда-нибудь стать.

В Келли вообще было много необычного — даже то, как он смотрел или двигался, но самым удивительным было то, как он думал. Своим образом мышления Келли напоминал одного из тех космических пришельцев, о которых вы наверняка читали: они, как и люди, наделены способностью думать, но при этом думают совсем не так, как люди.

Возьмем, к примеру, тот вечер в Порт-Артуре. Я сидел с одной рыжей девчонкой, которую прозвали Ржавой, у стойки бара в портовом гадюшнике и пытался делать свои дела, одновременно поглядывая за другой цыпочкой, известной в тех краях под именем Бутс. Она сидела в одиночестве возле музыкального автомата и внимательно наблюдала за дверью, время от времени принимаясь скрежетать зубами от бешенства.

Я-то знал, в чем дело, и это не могло меня не беспокоить. Когда-то Келли регулярно встречался с Бутс, но в этот раз решил взять тайм-аут. Все бы ничего, но до Бутс дошли слухи, что Кел путается с девчонкой из бара Пита. Слухи подобного рода не могли, разумеется, привести Бутс в восторг, и теперь она поджидала Келли, чтобы свести с ним счеты. С минуты на минуту ждал его и я, так как сходя на берег мы договорились встретиться именно в этом баре.

И вот он пришел, легко, точно кошка, взбежав по длинной деревянной лестнице и толкнув дверь. Стоило Келли появился на пороге, как в баре сразу стало тихо, и даже музыкальный ящик зазвучал, казалось, немного испуганно.

А надо вам сказать, что как раз за плечом Бутс стоял на специальной полке мощный вентилятор с лопастями длиной в шестнадцать дюймов и без всякой предохранительной решетки. И в ту самую секунду, когда высокая фигура Келли показалась в дверях, Бутс, словно кобра из корзинки, вскочила на ноги, схватила вентилятор за подставку и со всей силы швырнула в него.

Келли действовал совершенно спокойно, словно все происходящее виделось ему, как в замедленной съемке. Ноги его, во всяком случае, не сдвинулись с места. Он лишь слегка отклонился в сторону, да чуть-чуть развернул свои широкие плечи. Я услышал, как три бешено вращающихся лопасти с отчетливым клик! клик! клик! задели пуговицу его рубашки, после чего вентилятор с грохотом врезался в косяк двери.

Тут, кажется, заткнулся даже музыкальный автомат, потому что в баре наступила мертвая тишина. Келли не произнес ни слова, и все посетители тоже молчали.

Если вы верите в принцип «око за око», и кто-то бросает в вас адскую машину, вы поднимете ее и швырнете обратно. Но Келли мыслит не так, как вы. Он даже не взглянул на вентилятор — он смотрел на побледневшую Бутс, которая, гадая, что может быть у Келли на уме, ответила ему неуверенным, испуганным взглядом.

Наконец, Келли двинулся к ней через зал — быстро, но не особенно торопясь. Вытащив Бутс из-за стола, он поднял ее в воздух и швырнул.

Он швырнул ею в вентилятор!

Бутс грохнулась на пол, заскользила по нему, врезалась головой в косяк двери и, зацепив по дороге вентилятор, вылетела на лестницу, вертясь, как волчок. А Келли, как ни в чем не бывало, перешагнул через нее, спустился по лестнице и вернулся на судно.

В другой раз мы меняли главное передаточное колесо правой бортовой лебедки. Палубный инженер провозился с ней всю утреннюю вахту, пытаясь снять старое колесо с оси. Он разогревал ступицу. Отбивал ее кувалдой. Мудрил с клиньями. Пытался сдернуть колесо ручными талями (кто не знает, это компактная подвесная лебедка с системой из четырех блоков), но добился только того, что сломал крепежный болт.

И тут, протирая глаза, на палубу вышел заспанный Келли. Чтобы принять решение, ему хватило одной секунды. Вразвалочку подойдя к лебедке, он взял ключ и освободил четыре болта, державшие кожух вала. Потом поднял двенадцатифунтовую киянку, примерился и нанес один-единственный удар по заднему торцу оси. Ось вылетела с противоположной стороны лебедки, словно торпеда, передаточное колесо упало на палубу, а Келли молча повернулся и пошел к штурвалу, и уж больше не вспоминал об этом, хотя вся палубная смена таращила глаза ему вслед.

Понимаете, что я хочу сказать? Есть проблема: снять колесо с оси. Но Келли поступает наоборот — он выбивает ось из колеса!

Как-то раз я следил за тем, как Келли играет в покер. На моих глазах он сбросил две пары и собрал неубиваемый «стрейт флеш».[1] Почему он сбрасывался? Потому что именно в этот момент понял, что колода подтасована. Откуда он знал, что будет именно «флеш»? Одному Богу известно. Келли оставалось только собрать выигрыш, кстати, весьма немалый, после чего он подмигнул растерявшемуся шулеру и ушел.

У меня в запасе есть еще немало подобных историй, но основную идею вы наверняка уже уловили. Келли обладал совершенно особенным строем мышления, и он никогда его не подводил.

Потом мы расстались, и я потерял Келли из виду. Время от времени я вспоминал его и жалел, что связь между нами прервалась, потому что он произвел на меня очень сильное впечатление. Порой, когда передо мной вставала та или иная заковыристая проблема, я вспоминал Келли и спрашивал себя, как бы он поступил на моем месте? Иногда это помогало, иногда нет, но, наверное, только потому, что я не был Келли и не обладал его способностью к оригинальному мышлению.

После службы на танкере я, как говорится, окопался на берегу, женился и перепробовал много разных профессий. Годы летели совершенно незаметно. Война успела начаться и кончиться, когда одним теплым весенним утром я заглянул в известный мне бар на Сорок восьмой улице. Мне хотелось выпить текилы, а я знал, что здесь ее можно найти всегда и в любом количестве. И кто, как вы думаете, сидел в одном из полукабинетов, приканчивая внушительный обед из нескольких мексиканских блюд?..