Порядок вещей - Джемс Клиффорд

Джемс Клиффорд

Порядок вещей

поэма в двадцати трех стихотворениях, с биографической справкой и прощанием

Ирине

Мне как-то приснилось, что я никогда не умру,И помнится мне, я во сне проклинал эту милость.Как бедная птица, что, плачет в осеннем бору,Сознаньем бессмертья душа моя тяжко томилась…

Джемс Клиффорд

Биографическая справка

Джемс Клиффорд родился в 1913 году в Лондоне, в семье банковского клерка. Через три года отец его был убит под Верденом, вскоре умерла от туберкулеза мать, и Джемс воспитывался у деда со стороны матери, бывшего механика ремонтных мастерских лондонского дока. В неоконченной автобиографической повести Клиффорд с большой любовью воссоздает образ этого старого английского мастерового, человека широкой души, острослова и весельчака. «Дедушка Дик», по свидетельству поэта, знал множество народных английских и шотландских песен, влияние которых явно проглядывает в некоторых стихах Клиффорда.

Лет с пятнадцати Клиффорд стал увлекаться живописью. По окончании школы он проучился два семестра в одном из частных художественных колледжей, после чего интерес к изобразительному искусству у него пропал так же внезапно, как и возник. Однако пребывание в колледже не прошло для него бесследно. Здесь он впервые окунулся в незнакомый ему доселе мир художественной богемы, в атмосферу страстных споров, нередко переходивших из области искусства в область политики.

Известно, что некоторое, время Клиффорд работал чертежником в строительной конторе в Брайтоне. Писать он начал незадолго до второй мировой войны. Ни одного своего стихотворения он так и не увидел напечатанным. В 1940 году Клиффорд был призван в армию, проходил службу в зенитной батарее неподалеку от Дувра, а в 1944 году со своей частью был переброшен на континент, где вскоре погиб при отражении немецкой танковой атаки.

Изданный недавно сборник Джемса Клиффорда «Порядок вещей» («The way of things») состоит из двадцати трех стихотворений, сохранившихся у его друзей, и неоконченной автобиографической повести…

Такой могла бы быть биография этого английского поэта, возникшего в моем воображении и материализовавшегося в стихах, переводы которых я предлагаю вашему вниманию.

ДЕДУШКА ДИК

Мой дедушка ДикБыл славный старик.Храню до сих пор его трубки.Был смел он и прям,И очень упрям,И в спорах не шел на уступки.

Мой дедушка ДикСилен был, как бык,Бранился, как шкипер на баке.Был дока старик —Мой дедушка Дик —В работе, в попойке и в драке.

Однажды в обедСкончался мой дед,Со стула свалился без звука.Везуч был старик —Мой дедушка Дик, —Чего уж не скажешь про внука.

ВОСКРЕСНАЯ СЛУЖБА

Выходит он из дому с миною пресной,Ведет меня за руку к службе воскресной.И вот перед нами знакомый квартал,Где нам уже виден знакомый портал.Но дедушка Дик — он, представьте, католик —Заходит в пивную, садится за столик.И тотчас ему на подносе несутВ сползающей пене высокий сосуд.Усы окуная в пушистую пену,Он молвит: — Ореховый пай джентльмену!.. —Нетрудно понять, джентльмен — это я,А деда уже окружили друзья.То были приказчик, букмекер и докер.Сперва, как всегда, перекинувшись в покер,Склонив многодумные лбы над столом,В политику лезли они напролом.Все жарче в пивной становились дебатыПо поводу верхней и нижней палаты.Все чаще мелькали слова «профсоюз»,«Страхкасса», «квартирная плата», «лорд Хьюз»[1].Пустели, — поскольку был спор непреклонным, —За пинтою пинта, галлон за галлоном,И вот почему, возвращаясь домой,Мой дедушка шел не всегда по прямой…

И снова, бывало, он с миною преснойВедет меня за руку к службе воскресной,Но, сделав от дома четыре шага,Свернув, мы спешим на собачьи бега.У дедушки Дика в петлице гвоздика,И девушки смотрят на дедушку Дика,И девушкам нравится дедушка Дик —Лукавый, плечистый, веселый старик…Куда он ушел, балагур и повеса,Что к жизни вовек не терял интереса,А нынче с портрета глядит на меняИ больше не просит для трубки огня?..

ФОРЕЛЬ

В быстрой, холодной, прозрачной речке,Где в воду глядятся густые вязы, —Еще сохранились у нас местечки,Избежавшие индустриальной заразы, —Итак, повторяю, в прозрачной речке,Такой холодной, что ноги ломит,Где у воды, на старом крылечке, —Там есть крылечко, поскольку есть домик, —Сидит мистер Джексон и курит трубку,А во дворе, подоткнувши юбку,Хозяйничает его старуха,Давно глухая на оба уха, —Совсем недорого, честное слово,Шесть шиллингов комната стоит в сутки,За те же деньги мычит корова,За те же деньги крякают утки,И я гляжу на раннем рассвете,Как потягивается Бетти,Как одевается, умывается,Причесывается, огорчается,Не то чтобы в шутку — совершенно серьезно,Что я разбудил ее слишком поздно, —В той быстрой, прозрачной, холодной речкеВодилась форель. Мы ее ловили.И думал я, что живу на свете,Устроенном в общем довольно мудро,Когда в нем есть такая вот Бетти,Такая вот речка, такое вот утро.

БАМБЕРИ

Вы не были в Бамбери? Жаль, что вы не были!Не знаю, что именно, — улицы, небо ли,А может, гостиница с рыжим привратником,С дородной хозяйкой в чепце аккуратненьком,А может, столы, что стояли под вязами,А может быть, то, что мы не были связаны, —Мне все это нравилось в городе Бамбери,В старинном и маленьком городе Бамбери.

Он не был прощением. Не был прощанием.Свершением не был. Он был обещанием.

АББАТСТВО

Мне говорят: под плитами аббатства,Средь серых стен, над ними вознесенных,Осуществилось подлинное братствоПолитиков, поэтов и ученых.

И пусть при жизни, в разные эпохи,Непримиримы были их воззрения, —Здесь, где слышны почтительные вздохи,Посмертное мы видим примирение…

Мои слова, быть может, святотатство,Но все же, что касается поэтов,Я не могу никак почесть за братствоСлучайное соседство их скелетов.

Гордыня стихотворцев непомерна,К тому же это были англичане,И оттого под сводами, наверно,Царит высокомерное молчанье.

СОБАКА

Собака шла по улице. ОнаВ зубах несла полено для камина.Собака шла неторопливо, чинно,Спокойного достоинства полна.

Собака шла по шумной Беккер-стрит,Где, как похлебка в каменной посуде,Все варится, клокочет и кипит,Где так постыдно суетливы люди.

ЗАЗЫВАЛЫ

Вопят на рынке зазывалы,За шиллинг надрывая глотку:Один расхваливает розы,Другой исландскую селедку,А третий — в котелке потертом —Те патентованные средства,Что избавляют от проблемы —Кому же оставлять наследство…Я тоже рос на этом рынкеИ сам работал зазывалой,И мне вручал мой потный шиллингОдин не очень честный малый.Мы торговали чем попалоС тележки: библиями, платьем,И покупателям казалось,Что не они, а мы им платим…С тех самых пор,—Вхожу ли в церковь,Или в общественные залы,Или газету раскрываю, —Я узнаю вас, зазывалы!О нет, здесь речь не о рекламе,В ней отличить довольно простоСолидный стиль почтенной фирмыОт красноречия прохвоста.Но вот о таинстве искусстваТолкует седовласый некто —Обыкновенный зазывалаПеред тележкой интеллекта.А тот, что проповедь читает,На нас поглядывая строго,Обыкновенный зазывалаПеред большой палаткой бога.А зазывал-политикановЯ узнаю, едва лишь глянув, —Уж больно грубая работаУ зазывал-политикановВсего семнадцать юной леди,О, эти губы как кораллы,О, эти плечи, эти груди,О, эти бедра-зазывалы!..Хотел бы я найти поляну,И там в траву лицом уткнуться,И задремать под птичий щебет,И, если можно, не проснуться.

КАРУСЕЛЬ