Современный политик: охота на власть - Рифат Шайхутдинов

В СССР — и на этом сыграли большевики — высшей справедливостью была защита угнетенных, причем не только у себя, но и во всем мире, и этот пункт был очень важным для российского сознания. Действие принципа справедливости продолжалось.

Даже бандитские разборки с их «понятиями» в значительной мере удовлетворяют чувство справедливости — хотя и в эрзац-форме. Понятно, что это превращенная, эксплуатирующая форма. Но эксплуатирует она это же чувство справедливости, когда ни к кому, кроме них, нельзя обратиться.

В чем специфика такого разрешения ситуаций по отношению к закону и суду? Здесь важно то, чтобы справедливость была публично провозглашена — при невозможности ликвидировать последствия. Очень трудно было — и до сих пор трудно — наказать в полной мере людей, творящих зло, но можно сказать, что это несправедливо, и тем самым отделиться от этого и оставаться человеком нравственным. И это возможно в условиях, когда суд не работает, а государство неповоротливо.

Это та точка, в которой может существовать сверхправо, иными словами — та зона, в которой регулируется само право и создаются принципы решения ситуаций в его отсутствие. В этом принципиальное отличие России от Западной Европы. Если в европейском сознании область сверхправа живет в сознании суверенности, личности, то в России она живет в сознании высшей справедливости.

Таким образом, зафиксируем несколько пунктов. Во-первых, чувство справедливости заложено в народе. Есть жажда, чувствительность к ней, есть такая действительность. Во-вторых, всегда существовали и должны были существовать места, где справедливость как-то провозглашается или восстанавливается. В-третьих, это высшая справедливость, а не равенство людей. Этот принцип регулирует взаимодействие людей, однако сам он — из нравственного пространства.

Сейчас же Россия находится в ситуации, когда все эти места разрушены, и власть в России не восстанавливает и не провозглашает справедливость вовсе. Она не фиксирует места, где справедливость должна восстанавливаться, не пытается их простроить заново. Дело в том, что всегда есть соблазн провозгласить, что справедливость достигнута. Но как только такое будет провозглашено, тут же народ начнет предъявлять к государству чрезмерные требования (как и случилось в позднем СССР).

Проблема в другом: никто никогда не знает, что такое высшая справедливость, что в конце концов справедливо, а что нет. Но это предмет обсуждения. Это нельзя установить раз и навсегда, это должно происходить раз за разом.

В России прочная власть не может быть установлена без соотнесения с проблемой справедливости. Поскольку в России обсуждать проблему справедливости — это общественная потребность, и если ее заглушить, то возникает бюргерское, мещанское сознание, которое противно российскому духу.

Простейший исторический пример — это царь, который был «против бояр, но за народ». Для большой, разнообразной, сложно устроенной страны такое надправовое, надзаконное образование, аналогичное царю как инстанции, устанавливающей справедливость, — обязательно. Единственный сегодняшний аналог — это телемосты с Путиным. Но в ходе их не обсуждается принцип справедливости, а решаются конкретные проблемы конкретных людей. Если достижение справедливости не провозглашается как общий принцип, то это чувство остается неудовлетворенным, и тогда решение конкретной проблемы воспринимается как подачка.

Послесловие

КОГДА ТЕКСТ КНИГИ был уже практически готов, с ним начали знакомиться публицисты, политики и представители власти — в том числе и те, которые не разделяют нашу точку зрения.

Было высказано много замечаний, и мы их постарались учесть, однако кардинальным вопросом был следующий: зачем писать о модернизации власти, если сейчас Президент и вся его команда как раз этим постоянно занимаются? В самом деле: укрепляется вертикаль власти, в значительной степени снижено бюджетное воровство, проводится административная реформа, региональные и федеральные законы приведены в соответствие. Выборы проводятся только по партийным спискам, изменен порядок выборов губернаторов. На очереди следующие шаги, в том числе реформа местного самоуправления.

Что нового пишется, когда утверждается, что власти необходима модернизация?

Действительно, эти действия в какой-то мере меняют саму природу власти в России. Разгул олигархического капитализма закончился. Сегодня власть строится на других основаниях.

Это, во-первых, PR и идеологическая работа по отношению к народу, во-вторых, использование административных механизмов и их распространение на регулирование жизни в стране, и, в-третьих, механизмы вторичного перераспределения богатства и контроля среди чиновничества, которые приводят к «чиновничьему капитализму». Под эти новые основания власти начинает переделываться вся система отношений. Но это не является модернизацией.

Во-первых, это очень недолговременная система власти, все перечисленные основания имеют ограничения (об этом подробнее см. в статье «К вопросу о модернизации власти» на сайте www.reformy.ru). Это не есть результат проектной проработки — а ведь только при таком условии можно говорить о модернизации власти в России.

Во-вторых, проект формирования в России новой власти существует, но он — не российский. Его шаги хорошо известны: разделение СССР, первая волна экономической реформы с либерализацией и приватизацией, серия цветных революций с целью замены властвующего слоя. Затем — приход западного капитала и превращение России в несколько либерально-рыночных стран с пониженным уровнем суверенитета и влияния.

Суть этого проекта связана с внесением в российское общество особых «имплантантов», которые бы произвели сдвижку ситуации и сделали бы невозможными прежние способы властвования. В российское общество были введены богатство, собственность, выборы, свободные СМИ, которые действительно очень сильно трансформировали ситуацию, но и сами трансформировались под российские реалии. Возникла неустойчивая ситуация.

Мы считаем, что в этих условиях необходимо взяться за разработку собственного проекта модернизации власти. Те наметки псевдопроекта, которые сейчас существуют (усиление вертикали власти, стабильность и суверенная демократия), суть противостояние западному проекту и попытка сохранить единство России. Это повторяется как заклинание, но под этим нет собственного модернизационного проекта.

В этом и состоит подлинная проблема. Не ясны ни проект, ни механизм реализации. Какого типа «имплантант» нужно ввести в российское общество, чтобы произошла трансформация власти изнутри, чтобы его не смогли «переварить» существующая бюрократически-партийная система и «западные оппоненты»? На чем могут возникнуть новые общественные отношения?

Именно этот кардинальный вопрос не ставят перед собой нынешние власти в ходе всех преобразований.

Это проблема и для нас. Но понятно, во-первых, что это есть тема для серьезной и реальной общественной дискуссии, и, во-вторых — что она должна опираться на реалистический анализ устремлений людей, тех базисных ожиданий по отношению к власти, которые могут сдвинуть (а не вернуть назад) ситуацию.

Можно выделить следующие зоны приложения современной политики — зоны, требующие общественной дискуссии.

Задание перспективы для страны — а для людей бы это означало успех, возможность выбраться из нищеты, новые сферы и зоны деятельности молодежи, обеспечение будущего для детей. Иное качество жизни действительно могло бы стать точкой пересечения желаний людей и действий власти.

Сохранение достоинства жителя великой страны: обеспечение уважения к нашим гражданам за рубежом, гражданство на постсоветском пространстве и даже защита граждан от собственных чиновников.

Формирование системы доверия к справедливой власти. Уже сейчас раздражение против общей несправедливости власти — критическое. Однако случаи реализации принципа справедливости очень редки — можно назвать лишь деятельность Козака в Карачаево-Черкесии, который впервые восстановил справедливость, доведя дело об убийстве семерых человек до суда. Между тем можно представить себе целый институт спецпредставителей президента, «шерифов», задачей которых должна стать реализация справедливости.

Включение религиозно-национальных общин в решение общественных проблем. Официальная церковь слишком ортодоксальна и бюрократична, и она неспособна наладить светский диалог по поводу культурных ценностей. Пока же в России старым механизмам пропаганды и агитации люди не доверяют, альтернативных форм достижения единства и мобилизации не создано, и в результате эту роль начинают выполнять радикальный ислам, секты, экстремистские течения и т. п. Они делают то, чего не делает власть.