Не был, не состоял, не привлекался - Михаил Бейлин

В прошлом нам твердили, что критика и самокритика суть движущие силы нашего общества. (Про повальное доносительство, как важную силу, в основном умалчивали.) Не желая оставаться однобоким критиком, перейду к самокритике.

У меня есть система поведения. Она меня устраивает. Однако если бы сверхъестественные силы предложили всем людям ею пользоваться, то многие миллионы людей пришли бы в ужас. Далеко не все убеждены, что трудиться надо непременно, а врать нельзя. Что ложиться спать надо не позднее полуночи, а вставать не позже восьми утра. Что, хотя Герман в «Пиковой даме» небезосновательно утверждает, что наша жизнь – игра, но игра обязательно должна быть честной. Многое, что мне по душе, позволяет считать меня педантом и даже занудой.

Роскошь в различных проявлениях – виллы, яхты и т. п. – заставляет меня вспоминать Остапа Бендера. Глядя на великолепие кавказского пейзажа, он изрек: «Никчемная красота, воображение идиота».

Поведение большинства мужиков довольно любопытно. Они из кожи вон лезут, чтобы подчеркнуть свое физическое, интеллектуальное, материальное и прочие превосходства. Причем нередко способами, лишенными здравого смысла. К примеру, часы за десять долларов показывают те же двадцать четыре часа в сутки, что и часы за сто тысяч долларов. В целом получается, что человечество во многом занимается мартышкиным трудом, а не борьбой с голодом, болезнями и так далее. Что лежит в основе такого мужского поведения? Вероятно, дурацкое стремление максимально распространить миллионы своих сперматозоидов. Казалось бы, пусть себе стараются и распространяют, все-таки требование природы. Но вот упорные попытки изменить мир, заставить силой стать счастливыми всех (кто при этом выживет!) – это просто подлая, кровавая и безнадежная авантюра.

Женщины лучше и тоньше чувствуют красоту, они сильнее любят детей, цветы и менее склонны к глобальным глупым затеям.

Пусть уж философы ограничатся попытками объяснять мир, а не подзуживают изменять его силой. И не надо отнимать милости у природы. Это дело опасное. Лучше пользоваться милостями природы и науки с умом, осторожно.

Самокритично признаюсь, что мне очень не по душе убиение животных, птиц и рыб, но я, увы, совсем не вегетарианец.

Хочется надеяться, что будет расти число людей, приходящих в сознание. Однако по телевизору все время показывают многотысячные толпы людей, которые с наслаждением размахивают руками в такт каких-то вокальных и танцевальных упражнений, зачастую сомнительного качества. И тут на память невольно приходит анекдот. В кромешной тьме бегут-бегут сперматозоиды. Вдруг передний останавливается, поворачивается и кричит: «Товарищи! Нас предали! Мы в ж…!».

Прошу прощения за ненормативную лексику. Душой я с теми, кто ее не допускает, но надо признать, что доблестные борцы за свободу матерного слова успешно распространяют свое тлетворное влияние.

Что же остается в сухом остатке? Прописные истины, штампованные фразы, анекдоты, но, главное, еще личные воспоминания. Об учебе и книгах, о работе, об удачах и неудачах, о городах и весях, о реках, лесах, горах. О друзьях, которые уже ушли, но память сохранила их молодыми. О пожизненной Игрушке – шахматах. И, разумеется, о любви.

Давным-давно один мой товарищ, Олегом звали, сказал, что жизнь это форма существования белковых тел путем обмена веществ с внешней средой, однако неудачная форма. Согласиться не могу.

Уж какая есть. Мне больше нравится неопределенная, но лиричная сентенция героя одной советской пьесы: «Жизнь – это трогательная комбинация, мамаша…»

Один из героев романа Пастернака сказал, что ему не нравится постоянное ироническое самоподбадривание евреев. А, по-моему, ирония – это просто бодрость духа.

Все прекрасно, но если бы мне предложили прожить еще одну жизнь, я бы ответил: «Спасибо, но я уже удовлетворен».

P.S. Мне не посчастливилось уйти из жизни раньше Леночки. Теперь я понял, что быть с ней и было смыслом моей жизни.

Я высказался по разным вопросам. Далеко не по всем, зато искренне. То есть не врал. Делал так потому, что говорить правду приятно. А если высказался не по всем вопросам, то этому есть причина. Ее я объяснил в раннем детстве родителям. Позволю себе несколько сентиментальных строк. Спальня родителей в нашей квартире была невелика, и пришлось расположить платяной шкаф так, что он загораживал часть большого окна. Образовался укромный уголок. Там я и уединился, сидя на широком подоконнике. Заметив мое отсутствие, родители обеспокоились и стали меня звать. Я молчал. Вскоре меня обнаружили и спросили, почему я не отзываюсь. Я объяснил, что был занят – считал про себя до тысячи. Родители высказали удивление тому, что я умею считать. А я объяснил, что я много чего знаю, но я «прячу».

Родители запомнили детали этого эпизода, я тоже долго его помнил. А теперь помню, что их помнил.

И теперь я кое-что знаю, но прячу. Почему? Просто надо иметь кое-что сокровенное. Убежден, что все делают то же самое.

АЛЕКСАНДР РОШАЛЬ: «Шахматное поколение, выросшее еще в предвоенных Дворцах пионеров, чрезвычайно сильное. И большую часть мы потеряли! А живых роднит, кроме прочего, высочайшая культура, и не только шахматная. Тут родство талантов при удивительной индивидуальности каждого. Яркого представителя этой близко знакомой мне плеяды – Михаила Бейлина, Мишу знаю очень давно и приятельствую, несмотря на разный возраст… Казалось, все о нем давно высказано и даже ему добавить будет нечего. Но не тут-то было! Выяснилось, что Бейлин чуть ли не тайком реализовал – и как! – свой литературный талант (при этом писал, сам признается, прежде всего для себя и своих близких). Я не мог оторваться от сотен страничек. Для меня это стало открытием новой литературы, и захотелось поделиться с другими читателями».

Задняя сторона обложки

Шахматный мастер и литератор, хорошо известный читателям шахматной литературы. Заслуженный тренер и заслуженный работник физической культуры России.

М. А. Бейлина знают и как международного арбитра многих шахматных турниров.

Особенно М. А. Бейлин, как литератор, известен в качестве соавтора гроссмейстера Ю. А. Авербаха: их совместный труд «Путешествие в шахматное королевство» выдержал не одно издание на протяжении 20 лет.