Наперекор судьбе - Мэри Бэлоу

Антуан высоко поднял окровавленный нож. Кучер закричал страшным голосом. Затем Антуан убрал нож, вскочил на козлы, с трудом развернул на дороге экипаж и направился к Лондону. В его распоряжении, по его подсчетам, оставалось несколько часов.

Глава 30

Элизабет и лорд Пул пообедали у приятелей и прибыли в Карлтон-Хаус, как и большинство других гостей, довольно рано. Все очень боялись опоздать, хотя прекрасно знали, что торжественный обед высоких гостей начнется по крайней мере на час позже, чем запланировано, и что пройдет еще много времени, прежде чем королева появится в тронном зале и будет готова поприветствовать своих подданных, когда будут объявлены их имена и они чинно и важно пройдут мимо ее трона.

Они прибыли раньше часа на полтора. Элизабет с трепетом разглядывала большой зал с ионическими колоннами по всему периметру и с высоким сводчатым потолком. Здесь каждый чувствовал себя карликом, неприметным подданным своего монарха.

Присутствующие прохаживались по большой комнате и залам, а церемониймейстеры приглашали гостей в вестибюль перед тронным залом. Там уже было много пышно одетых мужчин и женщин. Сначала Элизабет казалось, что она слишком нарядно одета. Обычно она не носила ничего из парчи, но никакая другая ткань не подходила для этого случая. Ей не очень нравилась модная прическа с пышными перьями в волосах. Но в этот вечер она украсила волосы перьями, как и другие присутствующие на приеме дамы.

Вестибюль был просторным и поражал великолепием. Элизабет слышала, что раньше тронный зал был именно здесь, но регент посчитал, что для этой цели нужна комната больших размеров и богаче отделанная. Стены и зеркала на каждой стене были задрапированы светло-голубым бархатом с золотым кантом. На отделанном золотом потолке висела роскошная люстра. Огромные портреты всей королевской семьи в позолоченных рамах украшали стены.

Элизабет с удивлением обнаружила, что нервничает. Ее сердце сильно стучало, дыхание перехватывало. Как это глупо! Прошло уже семь лет после ее первого представления королеве. Это было во время ее первого выхода в свет. Она вдруг вспомнила все пережитые тогда ею страхи и повернулась к лорду Пулу, чтобы ощутить его поддержку.

Но его не оказалось рядом. Он разговаривал с одним из своих друзей-вигов, с человеком, которого Элизабет невзлюбила без всяких причин. В комнате очень жарко, подумала она. Лорд Пул наконец вернулся, и они стали прогуливаться вместе с другими присутствующими. Пул был в не очень хорошем расположении духа. Весь вечер он был с ней довольно холоден и отчужден. Элизабет улыбнулась ему, подумав, что по крайней мере в этот вечер между ними не должно быть отчуждения. Завтра она найдет возможность рассказать ему всю правду наедине. Ей было неприятно от сознания, что она причинит ему боль.

Ожидание, как и предполагала Элизабет, затянулось. В комнате становилось все жарче; она вспомнила, что в апартаментах регента всегда было жарко. Кресел здесь не было, и всем приходилось стоять. Прохладительные напитки не подавали.

Время шло, и Элизабет все больше убеждалась в том, что они с Манли оказались в центре внимания. Сначала она подумала, что это ей показалось. Как глупо и самонадеянно воображать, что весь высший свет смотрит на нее и говорит только о ней. А если это так и есть, то, вероятно, они скорее всего смотрят на Манли и обсуждают его поведение прошлым вечером. Элизабет предположила, что одни будут им восхищаться, другие — осуждать.

Но это не было ее воображением. И интерес публики был вызван не лордом Пулом. Когда он опять отошел на несколько минут поговорить с другим приятелем, а она осталась на месте, внимание присутствующих по-прежнему было приковано к ней.

Ну нет, конечно, она придумала все это! Элизабет посмотрела в сторону, где стояла группа пожилых людей. Некоторые из них быстро отвели глаза в сторону, будто просто разглядывали всех гостей в зале. Когда она посмотрела на другую группу, произошло то же самое, только одна старая вдова продолжала смотреть на Элизабет с явным неодобрением.

Манли отсутствовал совсем недолго. Но Элизабет вдруг почувствовала себя очень одинокой, выставленной на всеобщее обозрение. Элизабет улыбнулась одной знакомой даме, стоявшей неподалеку, и уже сделала шаг в ее сторону, но дама повернулась к ней спиной и заговорила с подругами. Может, она не заметила Элизабет или предвосхитила ее намерение присоединиться к ним? Или это было проявлением великосветского пренебрежения?

Элизабет стало душно.

Когда Манли вернулся к ней, то держался еще холоднее и сдержаннее. Он встал от нее дальше, чем обычно, и плотно сжал губы.

— Что случилось? — спросила она у него.

— Ничего, — ледяным тоном ответил Манли.

— Ничего? — Элизабет нахмурилась. — Манли…

— Сейчас не время и не место для обсуждения, — прошипел Манли. — Чтоб вы попали в ад за это, Элизабет!

— Что?.. — Элизабет показалось, что все это кошмарный сон. Неужели каким-то образом просочилась новость о ее свадьбе. И Манли теперь превратился в посмешище? “О Господи, не допусти этого, — молила она про себя. — Не допусти, чтобы его унизили таким образом”.

Но она не успела договорить. Наконец двери, ведущие в тронный зал, распахнулись, и взволнованный гул голосов людей, уставших от ожидания, затих. Торжественный обед был закончен, и регент вместе со своими высокими гостями подошел к дверям. Королева восседала на троне, приготовившись принять знаки внимания от своих подданных. Люди, толпившиеся в вестибюле, стали занимать отведенные им места.

Кристина спала глубоким сном в комнате Нэнси, несмотря на заверения, что будет бодрствовать всю ночь. Нэнси сидела в гостиной и читала. На самом же деле открытая книга лежала у нее на коленях, но мысли девушки были очень далеко. Кристофер ей все рассказал, собираясь на королевский прием.

Мысли Нэнси были прерваны стуком в дверь. Ее сердце екнуло, когда Уинни открыла дверь и Нэнси узнала голос Джона. Через мгновение она была в его объятиях.

— Любовь моя, — заговорил Джон, — прости меня. Мне очень жаль. Я не смог убить. Я не смог отомстить за тебя. Он злой и подлый, Нэнси, но все-таки он человек и к тому же мой брат. Я столько узнал о нем за эти дни. Но тем не менее я не смог убить человека, который так подло поступил с тобой.

Нэнси приподнялась и поцеловала его.

— Я так рада, что ты не сделал этого. Оставь его своему отцу и его собственной совести. Кристофер считает, что ему лучше всего уехать подальше отсюда. Возможно, это самое лучшее решение.

— Я не смог убить его, — повторил Джон. — Но я убил столько людей на войне, Нэнси, и при этом не испытывал ни малейшего угрызения совести.