Наперекор судьбе - Мэри Бэлоу

— Чтобы оставаться чистым для Элизабет, ты возненавидел свою мать, избивал других женщин, а свои плотские нужды ты удовлетворял путем насилия. Неужели ты не испытываешь ни малейшей вины?

Мартин повернулся к Джону. Джон тоже слез с лошади и молча стоял возле нее.

— Я тоже страдал, — с ненавистью заговорил Мартин. — Я постоянно страдаю. У меня вся спина в шрамах от кнутов. А что бы ты сделал, Джон, если бы вдруг узнал, что женщина, которую ты любишь, на самом деле твоя сестра? Что, если бы леди Нэнси оказалась твоей сестрой? Но даже тогда ты не понял бы меня. Ты ведь не был рядом с леди Нэнси буквально с самых пеленок. Ты и понятия не имеешь, что такое настоящая любовь.

— Господи! — воскликнул Джон. — Ты просто напыщенный червяк, Мартин. Но самое ужасное — это то, что я испытываю жалость к тебе. До того как ты начал говорить, я просто мечтал пронзить тебя шпагой или избить до полусмерти. Ради Нэнси я должен был сделать это. Но сейчас у меня уже такого желания нет.

— Завтра я приду к вам в дом на Гросвенор-сквер, — начал Кристофер. — Мы с Элизабет объявим о том, что поженились. Возможно, твой отец не так уж рассердится, когда узнает правду о нашем первом браке. На твоем месте, Мартин, я бы сам рассказал ему всю правду, пока тебя не принудят это сделать. Я должен был убить тебя и, наверное, всегда буду жалеть о том, что не смог это сделать, но я считаю себя слишком благородным для этого. Раз уж твой отец решил судьбу моего брака, вероятно, будет справедливо, если он решит и твою судьбу.

— Тебе можно только посоветовать молить отца о милости, — сказал Джон. — Боже мой! — Он посмотрел на Мартина, прежде чем вскочить на коня. — Ты — мой брат. В наших жилах течет одна кровь. Ты едешь, Кристофер?

— Да, — ответил Кристофер, не сводя глаз с Мартина. — С этого момента держись подальше от моей жены. Если ты приблизишься к ней, чтобы хоть как-то повлиять на нее, я убью тебя. Клянусь! Ты меня понял?

Мартин не ответил. Кристофер был потрясен, увидев, как по щекам Мартина катились слезы.

Кристофер вскочил на коня. Ему хотелось поскорее уехать отсюда, подальше от гнетущей атмосферы темной дороги, от того места, где им пришлось выслушать эту ужасную историю.

— Антуан, — окликнул Кристофер, подъехав к нему, — Ты можешь отвезти экипаж к отелю? Поехали, Джон.

Некоторое время они молча ехали рядом.

— Что мы делаем? — произнес наконец Джон; его голос был подавленным. — Почему мы возвращаемся домой, оставив этого негодяя живым и невредимым? Господи, Кристофер, мы даже ни разу не ударили его.

— Он болен, — ответил Кристофер. — Я не оправдываю его. Нет оправдания его поступкам. Но к тому моменту когда он закончил свою историю, у нас не осталось ни капли ярости, чтобы воздать ему по заслугам.

Кристофер больше не мог сосредоточиться на том, что уже осталось в прошлом. Его беспокоило другое.

— Еще ведь не слишком поздно, верно? — спросил он. — Обед в Карлтон-Хаусе уже закончился, как ты думаешь? Сколько времени осталось до начала приема у королевы? Наверняка прием растянется на несколько часов. Элизабет там с лордом Пулом, Джон. Я позволил своей жене пойти туда с другим мужчиной! И это в день нашей свадьбы! Неужели я совсем лишился рассудка?

— Наверняка, — заметил Джон. — Кажется, сегодня все идет наперекосяк.

— Я еду туда, — решительно сказал Кристофер. — Я принял приглашение еще до того, как узнал, что все это так изменит мои планы. Я хочу видеть ее, хочу знать, что с ней все в порядке. Не слишком эгоистично с моей стороны отправляться туда, когда я позволил провести ей последний вечер с Пулом?

— Крайне эгоистично, — ответил Джон. — Но если бы я оказался на твоем месте, то тоже не смог бы удержаться.

— Правда?

— Клянусь!

— Твоя лошадь может мчаться галопом? — спросил Кристофер. — Если нет, то мне придется оставить тебя позади. Меня ждет неотложное дело, и за час я должен успеть все сделать.

Мартин грязно выругался и изо всех сил стукнул кулаком по стенке экипажа. Не получив удовлетворения, он развернулся и пнул ногой дверцу, затем ударил ее кнутом. Только тогда он заметил свидетеля своей бессильной ярости и унижения.

— Ты! — процедил он сквозь зубы, направляясь к Антуану, сидевшему на козлах. — Ты посмел дерзко говорить со мной несколько минут назад? Ты осмеливаешься сидеть здесь и смотреть на меня? Нужно преподать тебе урок хороших манер, французский ублюдок. — Мартин с ненавистью замахнулся кнутом на Антуана. Антуан спрыгнул на землю, и, когда он оказался перед Мартином, в его руке сверкнул нож. Кнут снова опустился на Антуана.

— Твои братья сжалились над тобой, монсеньор, — сказал Антуан, — потому что ты лил слезы словно ребенок. Они уехали, оставив тебя в живых, чтобы ты продолжал причинять боль тем, кто слабее тебя, чаще всего женщинам, да? Я рад, что они уехали. Они оставили тебя Антуану.

Мартин увидел нож.

— Ты просто лесной дикарь, — презрительно заявил Мартин. — Тревельяна следовало убить за то, что он привез тебя в цивилизованную страну.

— Боже мой! — воскликнул Антуан. — В лесах, монсеньор, мы не издеваемся над беспомощными и невинными женщинами. Мы убиваем за это.

Мартин засмеялся.

— В Англии, — заговорил он, — убийц вешают на виселице, пока они не задохнутся до смерти, если им не посчастливится сорваться и сломать себе шею. А вот и свидетели, которые увидят твое преступление. Так что лучше разворачивай экипаж и отправляйся в Лондон, и тогда я, может быть, не стану выдвигать против тебя обвинения в попытке убить меня.

Антуан улыбнулся, когда подъехал экипаж, направлявшийся в сторону Лондона. Его кучер притормозил неподалеку и крикнул, чтобы мужчины отошли с дороги. В одном окошке показалась женщина. Она окликнула кучера, спрашивая, почему они остановились. Ее голос прозвучал испуганно, будто она боялась, что впереди были разбойники.

— Ах, монсеньор, — заговорил Антуан, подходя ближе к Мартину. — Я рад, что появились свидетели. Тогда моего хозяина и полковника не будут обвинять в том, что сделает Антуан Бушар. А я это сделаю, но не за все совершенное тобой зло, а только за одну подлость. Ты умрешь за Уинни, монсеньор Ханивуд.

Нож точно вонзился под ребра Мартину, добравшись до сердца, а потом Антуан его быстро вынул. Кучер еще продолжал что-то кричать, а дама испуганно спрашивала его о чем-то… Мартин удивленно посмотрел на Антуана. Струйка крови, совсем черная в темноте, медленно стекла с уголка его рта, и он рухнул на землю лицом вниз.

Антуан высоко поднял окровавленный нож. Кучер закричал страшным голосом. Затем Антуан убрал нож, вскочил на козлы, с трудом развернул на дороге экипаж и направился к Лондону. В его распоряжении, по его подсчетам, оставалось несколько часов.