Стрела на излете - Вера Школьникова

- Поднимись, дитя. Я не держу на тебя зла, ибо короля, моего супруга, невозможно было не любить, а мое здоровье не позволяло мне исполнять все обязанности жены. Мы будем рады приветствовать герцога Ойстахэ при нашем дворе.

Дом встретил Мэлина тишиной: нехорошей тишиной, полной затаенного предчувствия беды. Бывает тишина спокойная, полная радостного утомления, пряного аромата любви, случается и другая - томная, нежная, словно шелковая простыня, прильнувшая к телу, или сладкая, теплая, пронизанная солнечными лучами в которых танцуют бесшумно пылинки. Эта же пахла горечью, отдавала гарью сгоревших надежд и липким страхом обволакивала кожу. Эту тишину хотелось разорвать на части, как затянувшую проход паутину.

Он толкнул дверь и быстрым шагом пробежал по комнатам. Никого. Заглянул в очаг - стылая зола, его не топили не меньше недели. По такой погоде неудивительно, но знал, что Далара любит вечером посидеть у живого огня, даже если в этом и нет особой нужды. Он закрыл глаза, положил ладонь на шершавый кирпич каминной полки. Слишком поздно. Это уже случилось. Что именно - он не знал, но чувствовал, что безнадежно опоздал. Молодой маг постоял еще немного возле стылого камина, краем плаща смахнул пыль с деревянной фигурки, стоявшей на краю полки: девушка держит голубя в протянутых руках, он вот-вот взлетит в небо. Развернулся резко, вышел из дома, даже не закрыв дверь.

Каждый раз видя Эльвина, Мэлин удивлялся про себя, до чего же искусно Плетельщица сплела свою сеть. Если в тебе хоть капля крови Аэллинов, ты будешь нести их родовые черты: смуглую кожу, тонкую кость, темные глаза. Эльвин был ему точно таким же родичем, как и покойный герцог Суэрсена, но с Леаром их можно было перепутать, а Эльвина словно отлили в другой форме - ничего похожего. Впрочем, спроси он Далару, эльфийка указала бы на едва заметные общие черты, но он никогда не спрашивал, с некой извращенной гордостью приняв раз и навсегда материнский дар-проклятье. И только глаза, обманчиво казавшие черными, а на самом деле, темно-синие, напоминали, что у него, как и у всякого смертного, был еще и отец. Впрочем, в этом они с Эльвином были схожи - тот тоже выдался в мать.

Эльвин ходил туда сюда по комнате, нервно покашливая, на столе дымилась курильница, заполняя комнату ароматом каких-то трав, столь противным, что без сомнения, целебным. После того, как граф несколько лет назад съездил в Сурем, к нему вернулась старая детская хворь. Не настолько, чтобы угрожать жизни, но в достаточной мере, чтобы эту жизнь всячески усложнять. Эльвин вздохнул поглубже, унимая кашель, покачал головой:

- Я спрятал их в замке, в доме нельзя было оставаться. Твои чары облика пропали, если его увидят теперь, когда все только и говорят, что о принце, выросшем за одну ночь… Страшно даже подумать, чем это обернется. Люди не знают, чему верить, Мэлин. Король, несомненно, был магом, но это чудо переходит все границы. Одни говорят, что короля убили вместе с принцем, а на его место подсунули подменыша, другие, что король прогневал Семерых, занявшись темной магией, и они покарали его, но принца он успел зачаровать. Третьи, что королева самолично устранила и мужа, и сына. Четвертые… впрочем, - он махнул рукой, - какая разница? Важно, что официальному разъяснению не верит никто.

Мэлин усмехнулся криво:

- И правильно делают, - и, без видимого перехода, спросил, - как она?

- Плохо. Все больше молчит, но я вижу. А помочь не могу.

- Ну что ж, одна хорошая новость во всем этом безумии, несомненно есть. На одного короля меньше убивать.

- Ты все-таки сумасшедший, - Эльвин нахмурился, - что значит "на одного меньше"?

- Ах да, всех так увлекла смерть младшего братца, что пропажу старшего и не заметили!

- Ты? - Эльвин опять закашлялся.

Мэлин кивнул:

- Воссоединил короля Ирэдила с его Творцом. Только не думай, что это было так просто сделать. И оказалось, что младший без старшего просто жить не может, что удивительно. Тварь должна была стать сильнее с уходом эльфов, а вместо этого умерла, а принц вырос, - теперь нахмурился уже Мэлин. Кусочки мозаики соединялись в картину, и эта картина ему крайне не нравилась. Для Лариона в ней было только одно место:

- А почему ты не кричишь от ужаса, услышав, что король на самом деле был Тварью? То есть, не по складу души, хотя и в этом тоже, а той самой, что предвещает конец времен и приход Ареда? - Поинтересовался он у кузена, склонившегося над курильницей.

- Потому что знаю, и потому, что делаю все, что в моих силах.

- Делаешь что?! - С изумлением переспросил Мэлин. Хрупкий болезненный родич, книжник без капли магической силы, в его представлении мало годился в борцы с Аредом.

Эльвин сухо заметил:

- Понимаю, что тебе это не слишком интересно, но, должно быть, даже ты замечал, что вокруг тебя живут люди. Простые смертные, не великие маги. Этим людям нужно есть, растить детей и спокойно спать по ночам. Вне зависимости от конца времен или начала. Король, плох он или хорош, держал империю в узде. Сейчас все разваливается на куски, война с Кавдном продолжается, дворянские дружины ослаблены. Если допустить развал империи сейчас, варвары съедят нас по одному в течение года, а кавднийцы добьют уцелевших.

Мэлин пожал плечами: политика, скучно и грязно, с этим его двоюродный братец мог справиться, хотя сам он, пожалуй, предпочел бы Ареда - там хоть знаешь, чего ожидать:

- Не вижу, чем те варвары будут отличаться от этих. Какая разница?

Светло-карие глаза Эльвина потемнели:

- Для тебя - никакой. Но я жду от тебя содействия, а не сочувствия. Когда начнется всеобщая грызня, я буду в первую очередь защищать свою землю. Инванос худо-бедно выстоит. Но на Виастро меня уже не хватит. Сын Вильена - ребенок, его брат - мальчишка, едва взявший меч в руки. А за тобой долг, Мэлин. Пора платить.

- Ах ты, - Мэлин подался вперед, в гневе вскинул руку, - ты же сам не дал мне спасти Вильена!

Эльвин не сдвинулся с места:

- Я не дал тебе погубить Далару. И не только ее. Не позволили спасти одного человека ценой сотен жизней. Это грязные подсчеты, как ни крути, все равно тошно. Но другого выхода нет. Тогда ты понял, постарайся понять и сейчас.

Рука сама собой опустилась, Мэлин упал в кресло. Только сейчас он понял, до какой степени устал. А ведь еще предстоял разговор с Даларой, и, самое страшное - встреча с Ларионом. Молодой маг почти до тошноты боялся заглянуть племяннику в глаза, уже догадываясь, что он там увидит. Мальчик был прав - эта война их настигла:

- Я все сделаю. Но, - он встал, подошел вплотную к Эльвину, оттеснив того к столу, наклонился и прошипел прямо в лицо, - тебе я ничего не должен, родич. Помни об этом, когда в следующий раз предъявишь мне счет за чужую кровь.