Чужак. Сапсан и нетопырь - Север Снег

— Придется подождать — ничего страшного… А нельзя ли мне хоть почитать что-нибудь пока?

— Вас интересует теория? Это хорошо — многие сильные маги теорией пренебрегают, ограничиваясь практикой. А я считаю, что без хорошей теории практика много теряет…

— Да, мэтр. Но я имел ввиду не только магию — меня интересует история Лакаана, политика, художественная литература…

— Понял, понял… Хорошо, можете пользоваться моей домашней библиотекой — приходите, читайте. А по магии я вам дам вводный конспект для первокурсников Академии — будет полезно. А теперь — простите, мне надо поработать.

— Не смею задерживать, мэтр… учитель!

— У нас принято говорить: "Наставник"…

— До свидания, мэтр наставник.

Неприметный горожанин отделился от стены, так, словно выпрыгнул из нее. Он проводил взглядом рослого темноволосого атлета, который, беззаботно насвистывая, вышел из богатой усадьбы, обильно окутанной защитной магией. Выждав, когда тот отдалится десятка на три локтей, соглядатай умело пристроился следом…

В отличном настроении, насвистывая, Дар возвращался домой. Он решил сделать крюк и пройти через кварталы, которые еще не посещал. И тут, через более чем декадное пребывание в столице, Дар открыл, что в Лакаане существуют газеты, книжные магазины, театры и залы собраний… Неудивительно, что книги и газеты ему не попадались в Раменье, но странно, что он проглядел это в Тарке — крупном городе! Слишком был он занят опасностями, сражениями и новой для себя областью — магией, чтобы обращать внимание на обычные, универсальные приметы цивилизации. Теперь, когда жизнь почти наладилась, будущее — более менее определено, появился наставник в учебе, постоянное жилье, теперь можно присмотреться и к этой стороне лакаанской жизни. Любопытства ради, он тут же заплатил шестьдесят ассов за газету "Новости столицы" — десяток страниц, форматом с половину обычного в его прежнем мире, газетного листа. Как видно, массовая пресса тут еще не очень развилась…

Он бегло просмотрел собственно новости — придворные, светские, политические, полные намеков на какие-то обстоятельства, которые, несомненно, были хорошо известны читателям, но совершенно непонятны Дару… После новостей шли авторские статьи на разные темы — их Дар решил прочитать дома. По давней привычке, любимой его позой для чтения, было — лежа, на диване или на кровати…

Потом он поглазел на витрину книжной лавки — покупать он пока ничего не собирался, книги оказались дороговаты, да и полиграфическое качество их еще так себе — все обложки безликие, в одну краску… Сначала надо у Гистоса в библиотеке покопаться — а самое интересное после можно и купить.

На афише театра "Волна" значилось: "Историческая драма "Стратег Катон". В трех действиях! В главной роли — несравненный трагик имперского театра Гур Таблий! Только три представления! Начало — в семь часов пополудни. Билеты — в кассе. Цена для рядовых легионеров, мастеровых и женщин с детьми — 1 денарий и 50 ассов, для остальных — 3 денария."

— Посмотреть, что ли? Всего час остался…

Дар купил билет, заглянул под навес небольшой кантины, перекусил запеченной рыбой с морским салатом и бутылкой столового белого вина "Этрур". Затем направился в театр.

В зале собралось полсотни зрителей — почти исключительно легионеров, мастеровых и женщин с детьми, как показалось Дару. Сам он купил полный билет, поскольку ни с одной из этих групп себя не соотнес… Сцена первого акта изображала палубу корабля, а основное содержание драмы сводилось к неразделенной любви стратега Катона к некой патрицианке, которая вечно пропадающему в морских походах герою, предпочла вполне сухопутного щеголя, всегда готового к услугам… Два действия были заполнены страданиями моряка и флиртом патрицианки со щеголем. В третьем действии, стратег одерживал решительную победу над пиратами, возвращался домой и заставал свою возлюбленную в слезах — щеголь бросил ее ради выгодного брака с немолодой купчихой. Стратег, возмущенный вероломством соперника, вызывает того на дуэль, и отправляет в больницу минимум на месяц. Возлюбленная провозглашает стратега своим спасителем, после чего, остается ждать выздоровления щеголя, который "на ложе страданий" дает обещание порвать с купчихой и вернуться к патрицианке. А стратег, вполне удовлетворенный таким результатом, снова отправляется страдать в морской поход, произнеся на прощанье пятиминутный монолог о счастье любви… Дар отметил, что актриса, игравшая эпизодическую роль купчихи, была явно талантливее всех остальных, или, быть может, роль ей была ближе…

Зрители умеренно хлопали, вышедший по завершении спектакля антрепренер, пригласил "почтеннейшую публику" посетить на будущей декаде премьеру трагедии "Трибун Красс", Дар же пришел к выводу, что театрала из него не выйдет.

Домой он добрался только к ночи, когда Полог Богов вовсю сиял над городом. Окна первого этажа были темны — хозяйка, видно, уже спала. Дар только открыл дверь к себе, как ему под ноги кинулся Вакса — Дар оставил его свободно бродить по комнате, полагаясь на "джентльменское" поведение. Сейчас Вакса вел себя странно — он стоял напротив Дара, глядя на него, и издавал низкий угрожающий звук, негромкий, но вполне отчетливый.

— Эй — ты что? — Дар был в полном недоумении. Что такое втемяшилось в голову зверюге? Может — это результат экспериментов Гистоса, он же магию чует?

Но оказалось, что поведение свина никак не связано с его хозяином — он продолжал угрожающе гудеть, глядя на закрытую дверь. Это была не агрессия, а скорее предупреждение.

— Там кто-то есть? — присев возле кобайи и взяв его ошейник, спросил Дар. — Кого ты чуешь?

Кобайя вырвался из рук подскочил к двери и ткнулся в нее мордой. Он продолжал свое гудение — но наружу не рвался.

— Так. Сидеть здесь — стеречь! Понял? — отдал команду Дар. Вакса немедленно вернулся на средину комнаты и замолк. Дар снял пояс-цепь и, держа наготове, бесшумно подкрался ко входу, просканировав площадку и лестницу вторым зрением. Вроде, непосредственно за дверью — пусто… Затем приоткрыл дверь и выскользнул наружу. На пределе видимости, он заметил мелькнувшую в конце переулка человеческую фигуру. На всякий случай, обошел вокруг дома — никого.

Когда он вернулся к лестнице в мансарду, окно в первом этаже приоткрылось, и женский голос тихо спросил:

— Господин Дар, это вы?

— Я, госпожа Наста, не волнуйтесь. — также тихо отозвался Дар.

— Что-нибудь случилось?

— Ничего, всё в порядке. — Дар подошел к окну, Наста, в белой полупрозрачной рубашке, стояла у приоткрытой створки, глядя на Дара каким-то странным взглядом.