Оборотень - Фридрих Незнанский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Снизу, со двора, сквозь выбитое окно долетел отзвук автоматной стрельбы.
— Прекратить огонь!.. — что было мочи заорал Артур Волошин. Он соображал быстро. — Прекратить огонь!..
21 ИЮНЯ
18.00. Квартира на Фрунзенской набережнойПрошел день — и события стали подергиваться дымкой воспоминаний. Что было, то прошло. Ушли в прошлое и всероссийский розыск Снегирева, и убийства Сомова и Кошелева, и раскрытие оборотня — майора Карелина.
Александр Борисович Турецкий сидел на кухне в собственной квартирке на Фрунзенской набережной. Ветерок шевелил шторы на открытых окнах — было жарко, и, несмотря на то что только что пробило шесть, жара не спадала. Ирина с Ниной уехали на весь день за город — надо все-таки отдохнуть от городского шума и копоти.
Александр Борисович сидел за кухонным столом, медленными глотками потягивал холодный чай с лимоном и вспоминал недавние события. «Не того ловили», — было первое, что сказал ему Артур Волошин. Понадобилось по крайней мере несколько минут, чтобы переварить все, что на него свалилось: предательство Карелина, замученный до полусмерти Олег Золотарев…
Что ж, по крайней мере одним оборотнем в милиции стало меньше. Но сколько он уже успел совершить «подвигов», ведь убийство Алены Ветлугиной было только одним из эпизодов его биографии.
Вчера после самоубийства Карелина Турецкому пришлось сразу же вернуться домой — безудержно болела голова. Ох этот Скунс, будь ты неладен! Хоть и больные у него руки, но тяжелые, черти!
Зазвонил телефон.
Александр Борисович отвлекся от размышлений и пошлепал в прихожую.
— Ну как голова, гений сыска? — раздался в трубке знакомый голос Меркулова. — Чем занимаешься?
— Сижу, больным прикидываюсь. Симулирую, в общем, чтобы на работу не ходить, — ответил Турецкий.
— Ладно, симулируй дальше. А мы с Шурой сейчас к тебе заедем. Надо же навестить больного товарища.
— Да ладно — попытался отбрыкаться Турецкий.
— Уже едем, — все тем же бодрым голосом сказал Меркулов и положил трубку.
Продолжая стоять у телефона, Турецкий задумался. Что-то в голосе Меркулова показалось ему странным. Уж слишком он звучал весело и беззаботно. Это было очень не похоже на Константина Дмитриевича, который за последние десять лет вряд ли хоть раз был по-настоящему бодр и весел.
«Хотят поговорить в неформальной обстановке», — понял Александр Борисович.
И, как обычно, оказался прав.
Не прошло и получаса, как на пороге квартиры Турецкого появились один за другим Меркулов, Романова и Слава Грязнов. Замыкал группу, пришедшую «навестить товарища», старый криминалист Моисеев.
После того как Александр Борисович провел гостей в комнату, куда пришлось перетащить с кухни табуретки, после того как разложили большой круглый стол, а хозяин заварил свежий чай и достал из буфета весь оставшийся с прошлого года запас варенья, в комнате внезапно повисла мрачная тишина.
Еще с минуту назад все шутили, подсмеивались друг над другом, бодрились, но теперь от оживления не осталось и следа.
А чему, собственно, радоваться?
Первой нарушила молчание Александра Ивановна.
— Ну что будем делать, друзья мои хорошие?
— Ты, Шура, конкретнее — в отношении чего? — спросил Меркулов.
— Да я как-то сразу обо всем, — ответила Романова. Она подперла голову рукой и, не глядя ни на кого, сказала: — Кому верить, а? Одни подлецы вокруг. Ну если даже такие, кому доверяешь на все сто, оказываются оборотнями… Борька Карелин… До сих пор в голове не укладывается.
— И все-таки он такой один, — попытался утешить Романову Турецкий.
— Один! Да что ты понимаешь! — махнула рукой Шура. — Сколько раз мы с ним в таких передрягах участвовали, сколько он шкурой своей рисковал! Еще вчера утром я бы за него поручилась как за себя саму, понимаешь?
— Хорошо, что он в конце концов себя выдал, — тихо сказал Моисеев. — Это ведь произошло совершенно случайно, как я понял. Ваш молодой сотрудник, Саша, рассуждал совершенно неправильно. И в его поступках не было никакой логики. Случай, и только.
— Вот это-то и плохо, — мрачно заметил Меркулов, — что оборотней мы раскрываем только по чистой случайности.
— Вот потому-то я и создал «Глорию», — заметил Грязнов.
— Ну и занимаешься слежкой за неверными мужьями, — отозвался Меркулов.
— Между прочим, если бы не моя слежка за неверными мужьями, черта с два вы бы вывели на чистую воду Кошелева и Придорогу, — рассердился Грязнов, а затем уже примирительным тоном добавил: — Правда, для этого мне пришлось нарушить устав собственной фирмы.
— Ладно. — Меркулов поставил чашку и хмуро оглядел всех собравшихся. — Мы ведь здесь не собачиться собрались. А думать. О том, что дальше делать.
Этот вопрос сейчас занимал всех, в том числе и Турецкого.
Самое парадоксальное, что картина убийства Ветлугиной уже прояснилась. Но от этого было не легче.
— Давайте я расскажу все так, как это понимаю, а вы меня поправите, если что не так, — предложил Меркулов.
С ним все согласились.
— Итак, какова была расстановка сил на канале «3x3», где работала Алена Ветлугина, — начал Меркулов, — мы все себе представляем. Основные средства телевидению по всему миру дает реклама, здесь же львиную долю прибыли присваивала фирма «Телекоммерс», а точнее, ее руководитель Асиновский. На этой фигуре я не стану специально останавливаться. Скажу честно, в течение некоторого времени для меня это был подозреваемый номер один.
— Для всех остальных тоже, — подал голос Моисеев. — Но мы недоучли, что Асиновский слишком умен и найдет выход из любой ситуации.
— Ветлугина ему действительно не могла помешать, — подхватил Турецкий. — Она была слишком честная, слишком не искушенная в интригах. Она слишком доверяла тому, что говорят. А когда тебя окружают такие, как этот Куценко… — Александр Борисович посмотрел на Романову. — Там тоже свои предатели, Шура.
— Да, после того как Саша поговорил с Асиновским, а затем с Сомовым, я пришел к выводу, что версию Асиновского можно, во всяком случае на некоторое время, отложить. Точно так же как куцые версии двоюродного брата из Феодосии и этого ее пасынка Шакутина.
— Не прибили его очаковские? — спросил Турецкий, который совершенно выпустил Шакутина из своего поля зрения.
— Да нет вроде, — ответила Романова. — Сигналов не поступало. Он вроде квартиру собирался продавать, расплатился, наверно, с долгами. Ох уж мне этот мелкий бизнес…
— Гораздо больше меня интересовал рекламный мальчик. Этот Максим Сомов. Удивительно, как он всегда оказывался единственным свидетелем, как он всюду поспевал. Он наблюдал стычку Ветлугиной с Асиновским, он же выдворял из ее дома Шакутина, один из немногих присутствовал при записи интервью с киллером, наконец, именно он оказался в квартире Ветлугиной в ночь убийства и дал нам полное описание Снегирева.
— Наш пострел везде поспел, — иронически заметил Грязнов. — Бояркин его же застал на даче у Придороги. Он ведь спал со всеми подряд, независимо от пола и возраста. Вот уж действительно, без мыла в жопу влезет.
— Честно говоря, хоть о покойниках и не принято, но я таких подонков редко встречала, — в сердцах сказала Романова. — Просто мразь какая-то. И как всем умел втереться в доверие. Алена ему доверяла, а он с Асиновским строил планы, как ее лучше провести.
— А с Придорогой, я уверен, думал надуть Асиновского, — задумчиво сказал Меркулов.
— И бриллиантик не забудьте, — вставил Моисеев. — У своей же подруги и покровительницы бриллиантовую подвеску украл. Когда понял, что можно свалить на другого. Я же говорил, Саша, должна быть подвеска.
— Вы можете надо мной иронизировать, — заметил Меркулов, — но я какое-то время действительно всерьез подозревал Сомова. Правда, мотивы были не вполне ясны.
— Нет, — покачал головой Турецкий, — у этого петюнчика кишка тонка. Самому на курок нажать! Да ты что! Вот тайком украсть, нашептать на ухо, подставить другого — это пожалуйста. Я сначала был уверен на все сто, что кассету с записью интервью он и унес из архива. Пришел, очаровал всех женщин, те и не заметили, как кассета тю-тю.
— Насчет того, что он не мог выстрелить сам, ты, конечно, совершенно прав, — кивнул Меркулов. — Но он мог НАНЯТЬ. Мы ведь с вами ни минуты не сомневались, что Ветлугину убил профессионал? Другое дело, КТО был этим профессионалом — тут мнения разделились. Как бы там ни было, но Максим Сомов хотел, скорее всего, одурачить всех и вся, получить самый большой куш, стать самым богатым. И ради достижения этой цели действовал неразборчиво. Сначала представился Ветлугиной этаким рекламщиком нового типа — честным, которому не все равно, кому он платит. Затем подъехал к Асиновскому, наверняка выбалтывая ему все Аленины секреты. А когда почувствовал, что Придорога не так прост, как казался, нашел и к нему путь.