Военные дневники люфтваффе. Хроника боевых действий германских ВВС во Второй мировой войне - Кайюс Беккер

Взяв себя в руки, Хайнеман заявил:

– Либо вы возьмете на себя этот риск, либо все самолеты на аэродроме будут уничтожены! Вся транспортная авиация для Сталинграда, господин генерал. Последняя надежда окруженной 6-й армии!

И тут заговорил фон Роден:

– Я того же мнения.

И Файбих сдался.

– Хорошо! – сказал он, обращаясь к командирам групп. – Взлет разрешаю. Попытайтесь оторваться от противника в направлении Новочеркасска.

Времени было 5.30. То, что произошло в последующие полчаса, никогда не было видано ранее. Взревели моторы, снег полетел каскадами из-под колес, а «Ju-52» ринулись сквозь туман в разные стороны. Видимость едва достигала 50 метров, облака стлались почти над самой землей, так низко, что казалось, их можно коснуться рукой. Большинство самолетов было перегружено, но не крайне важным оборудованием, которое позволит обслуживать машины на новой базе, а по-прежнему ящиками с боеприпасами и канистрами с горючим для Сталинграда. Дело в том, что до самой последней минуты оставался в силе приказ продолжать поставки по воздушному мосту, как будто русские все еще были в 100 километрах отсюда.

Пока самолеты рвались в неизвестное, раздался ужасный взрыв: два самолета, взлетая с совершенно разных направлений, столкнулись посреди летного поля. Во все стороны полетели горящие обломки. Другие самолеты наезжали друг на друга, цеплялись крыльями при взлете или ударялись хвостами. Случаев, когда машины оказывались на волоске от катастрофы, было множество. Некоторые успели взлететь в самый последний момент, с ревом проносясь низко над русскими танками, и на этот раз туман был союзником летчиков.

В 6.00 генерал Файбих все еще находился в диспетчерской башне вместе с членами штаба, а рядом стоял единственный пригодный «Ju-52». Вражеский огонь усиливался, и слева воинский склад 6-й армии уже горел. В тумане показался, но прошел мимо первый советский танк.

– Господин генерал, – обратился капитан Дитрих Пекрун, – самое время уходить!

Но Файбих все тянул. В 6.07 появился майор 16-й танковой дивизии Бургсдорф и доложил, что весь район кишит советскими танками и пехотой. Дальнейшее ожидание уже невозможно.

Файбиху уже практически нечем было командовать. В 6.15 последний оставшийся «Ju-52» покинул Тацинскую. На его борту находились Файбих, командир связистов полковник Пауль Овердик, квартирмейстер майор Курт Штольбергер и несколько офицеров штаба корпуса. Их жизнь теперь зависела от мастерства пилота, сержанта Рупперта. После взлета с горящего аэродрома он стал подниматься в облака, но на высоте 2700 метров они все еще не кончались. После семидесяти минут полета самолет приземлился в Ростове-западном.

В этот канун Рождества из кутерьмы в Тацинской сумели уйти невредимыми 108 других «Ju-52» и 16 «Ju-86», которые приземлились на различных аэродромах. Один довел до Новочеркасска капитан Лоренц из 38-го полка связи, никогда не бывший летчиком. В тот же вечер Рихтгофен вручил ему знак почетного пилота. Но около шестидесяти самолетов, или треть от всего количества, были потеряны, и, кроме того, почти все запасные части и ценное наземное оборудование остались в руках русских. Все это можно было спасти, если бы приказ об эвакуации пришел всего лишь на день раньше. Стоило ли лишать Германию последних тренировочных машин и самолетов связи для сталинградской эпопеи с тем, чтобы жертвовать ими из-за бессмысленных приказов?

В 25 милях к востоку отсюда вторая крупная авиабаза в Морозовской также была под угрозой, хотя русские танки были отсюда не столь близко. Всякие иллюзии исчезли, когда прервалась телефонная связь с родственного аэродрома, а потом поступило донесение, что он захвачен. Это означало, что «Моро» практически отрезана с запада.

«Транспортный лидер 1» доктор Эрнст Кюль, командовавший базой, немедленно принял меры. Он спас свои группы «Не-111» и «Штук», перебросив их в Новочеркасск, но сам остался со своим небольшим штабом, моля Господа, чтобы рассеялся туман, висевший над аэродромом уже три дня. Если бы самолеты могли взлететь, то его бомбардировщики удержали бы русские танки на расстоянии.

Рано утром накануне Рождества метеоролог Geschwader Фридрих Вобст разбудил своего командира и торжественно сообщил:

– Гер обер, будет летная погода!

Кюль выглянул в окно, ничего, кроме тумана, не увидел, и скептически посмотрел на метеоролога. Но тот был убежден:

– Надвигается мощный холодный фронт с востока. Туман рассеется, а солнце появится самое позднее через два часа.

Офицер-оперативник капитан Хайнц Гофер позвонил в Новочеркасск и оповестил экипажи. Большинство из них в любом случае провели ночь в своих машинах. В течение часа первые из них вновь приземлились в «Моро», а как только туман сошел, «Штуки» стали бомбить русские танки. Эта атака застала их посреди степи без прикрытия, и потери оказались ужасными. На следующий день их остатки отошли назад, и на какое-то время Морозовская была спасена.

Этот успех, разделенный между StG 2 майора доктора Купфера, противотанковой Geschwader подполковника Хитшхольда, JG 3 майора Вильке и бомбардировочными KG 27, 55 и I/KG 100, ясно показал, что люфтваффе еще способно дать о себе знать, если позволяет погода и особенно если силы сосредоточены на главном направлении. Однако успех был недолговечен, потому что прекрасная рождественская погода уступила место туману и леденящим буранам, и русские тут же возобновили свои атаки. Хотя на короткое время немцам удалось танковой контратакой отбить Тацинскую, но оба аэродрома в конце концов были оставлены в начале января 1943 года.

Теперь транспортным группам «Ju-52» приходилось летать из Сальска, а «Не-111» – из Новочеркасска. В обоих случаях маршрут на Сталинград удлинялся на 100 километров, а это вело к задержкам в поставках. События в «Таци» и «Моро» стали тяжелым ударом по осажденной армии, и в период Рождества воздушный мост вообще не функционировал. Только на Новый год – 31 декабря, 1 и 4 января – поставки вновь превысили 200 тонн. 2 января полетам препятствовал туман.

Удлинившиеся маршруты играли на руку русским. Прямо по линии радиомаяка в Питомнике в степи была размещена непрерывная цепь зенитных батарей, что вынудило самолеты делать крюк, теряя время и топливо, предназначенное для Сталинградской армии.

По теории наиболее эффективна организация воздушного моста, когда день и ночь один за другим действует постоянная цепочка из отдельных самолетов. На практике это оказалось невозможным, потому что с каждой неделей становились все более активными советские истребители. Так что днем «Ju-52» просто не могли летать в одиночку, а формировались в небе над базой, а затем отправлялись с эскортом своих истребителей. Это не способствовало эффективной работе в Питомнике. То разгрузочные команды сидели часами без дела, а то на них наваливалась группа из пятидесяти – шестидесяти самолетов сразу, и каждый из них хотел немедленно избавиться от своего груза. Нечего говорить, что солдаты не справлялись, и времени терялось больше, чем надо.

С самого начала VIII воздушный корпус попросил 6-ю армию подготовить другие посадочные площадки. Во время своего прилета 11 декабря Файбих и его квартирмейстер майор Штольбергер подчеркивали эту необходимость, особенно имея в виду аэродром в Гумраке, который находился в центре группировки рядом со штабом армии. Неужели 6-я армия настолько ослабла, что не в состоянии засыпать воронки от бомб и разровнять посадочную полосу в снегу?

Этого сделано не было. Паулюс даже отклонил предложение Файбиха направить в осажденную зону какого-нибудь авиационного генерала, чтобы он взял на себя руководство на месте получения грузов. Этот эксперт мог бы отвечать не только за аэродромное строительство и систему разгрузки, но и решать возникающие технические и тактические проблемы воздушного моста. В кольце окружения находился единственный генерал люфтваффе – командир 9-й зенитной дивизии генерал-майор Пикерт. Вместе со своим оперативником подполковником Хайцманом и командиром 104-го зенитного полка полковником Розенфельдом он без устали работал над созданием эффективной наземной структуры. Они не только защищали Питомник своими зенитками от атак вражеских самолетов на бреющем полете. Эти люди взяли на себя и управление полетами, и руководство поставками. Но какова бы ни была преданность офицеров-зенитчиков, им не хватало и власти, и опыта, чтобы справиться с техническими трудностями того, с чем практически впервые столкнулось люфтваффе.

Вне кольца окружения 6-й армии генерал-квартирмейстер рассылал отряды, чтобы выклянчить материалы для доставки по воздушному мосту. А то, что привозилось в Сталинград, не всегда оказывалось самым необходимым для армии в данный момент. Сюда поступал влажный ржаной хлеб, который на морозе превращался в камень, и, чтобы съесть, его приходилось отогревать. А в это время в Ростове имелись огромные запасы пшеничной муки и масла, лежавшие нетронутыми из-за чьего-то туманного административного распоряжения. Груды замороженного мяса и овощей, на три четверти состоявшие из воды, занимали драгоценный объем, как будто еще не были изобретены концентраты, которыми снабжались парашютисты и команды подводных лодок. В декабре самолеты к тому же были забиты тысячами громоздких рождественских елок и «подарков фюрера», как будто армия могла на них прожить.